Женщина, хлопочущая на моей кухне. Не как случайная гостья, которой следует уйти как можно скорее. Как хозяйка. Как давно это было? Однажды. Давно. Совсем недолго. Когда Влада предложила заняться ужином, я напрягся, ожидая, что она покажется здесь чужеродной, ненужной, как и все остальные, кто был после… После нескольких недель, когда я был бесконечно счастливым и совершенно слепым идиотом. Но нет. Все же эта женщина воспринималась мною настолько… иной, что ли, что мозг не стал подсовывать мне никакие причиняющие боль ассоциации, и внутренний протест так и не включился.
Первая неловкость окончательно развеялась к тому моменту, как совместными усилиями был приготовлен ужин. Ну, как совместными. Влада плавно двигалась по кухне, тихо спрашивая, где у меня то или другое, и кивала, найдя нужное, делая всю работу. А я восседал на табурете, удобно примостив зафиксированную руку, рассказывал по ее пр
Несколько часов в суде промчались, как обычно, быстро для меня. Я всегда стараюсь максимально ответственно подходить к подготовке и сосредоточиться, так что собеседник из меня в такие моменты абсолютно никакой.Влада же и не настаивала на общении, не задавала лишних вопросов и не мельтешила перед глазами. Она следовала за мной как тень и держалась очень отстраненно. Причем по отношению не только ко мне, но и вообще избегала останавливаться на ком-либо пристальным взглядом. В какой-то момент я, обернувшись, заметил, что она сидит в глубине зала и смотрит просто в потолок с отсутствующим видом.Наверное, для нее весьма непросто находиться в подобном месте, но когда спросил, не стоит ли ей подождать меня, где-нибудь прогуливаясь, она молча покачала головой, сохраняя нечитаемое выражение лица. Но скрыть облегченного выдоха, когда мы наконец покинули не только здани
– Так, стоп! – в какой-то момент, перекрывая шум двигателя, скомандовал Варавин водиле, и я разглядел полосатую ленту, обозначающую место преступления, завязанную обвислым бантом на одном из стволов у края дороги.Никита резко распахнул дверцу и выпрыгнул наружу. Тут же послышался смачный чавкающий звук, а потом его сдавленное высказывание, которое, будучи переведено с матерного, звучало бы примерно: «О как же судьба жестока и коварна к несчастной ментовской доле!»Я, руководствуясь уже его печальным опытом, предварительно посмотрел, куда вылезаю. Само собой, это была наполненная грязной водицей колея непредсказуемой глубины. Поэтому я поставил одну ногу на относительно сухой участок проселочной дороги, а вторую для опоры оставил на высокой подножке и потянулся к Владе. Женщина сдвинулась к краю, свесила ноги и так сосредоточенно высматр
– Гражданка Киселева, следите за речью, а то я не посмотрю ни на что и быстро организую вам административный арест за оскорбление лиц при исполнении! – загрохотал грозным голосом Варавин и был в этот момент весьма убедителен. Не знал бы его, сам бы испугался!– А чего она! – и не подумала понизить тон нерадивая мамаша и только добавила визгливых истеричных ноток. – И у вас права такого нету! Это я тут пострадавшая! Я на вас жалобу! Прокурору!– Ну-ка унялась, грамотная! – уже откровенно рявкнул Никита. – Села и на вопрос эксперта отвечай!Я уже подумал вмешаться, но как-то расстановка сил – два прессующих мужика на одну, пусть и неприятную особу женского пола, это не по мне. Как ни крути, все же она мать жертв и имеет право на любые реакции. А вот Варавин тут &nd
– Я наряд вперед послал! – отрывисто бросил Варавин, запрыгивая в этот раз за руль служебного УАЗика сам. – Звонили пацаны минут пять назад. Там задница просто. Средневековье, мать его! Давайте быстрее!Не знаю, дело в дороге, в спешке или в водительском мастерстве Никиты, но до Немова мы набили себе немало шишек и синяков. Влада обеспокоенно смотрела на меня и даже разок схватила за локоть, когда на очередном ухабе особо швырнуло. Но я сварливо пробурчал, чтобы сама держалась покрепче, хватает нам одного калеки. На самом деле я был сердит на то, что она решительно отвергла мою рекомендацию остаться в коттедже Варавина. Если там то, что я думаю, то усмирение разошедшейся толпы – это не развлечение и может обернуться черт его еще знает как. Но Влада неожиданно натуральным образом уперлась, причем без малейшего объяснения.– Мне нужн
«…– Красный-красный-красный! – лицо Влады искажено ужасом и отвращением, а темные омуты глаз прожигают во мне не просто дыру, а целый бездонный тоннель, в который с размаху проваливается моя порченная душа. Образ Влады размывается, голос трансформируется, становясь голосом моей матери.– Какой же ты омерзительно красный, Антон!!»Проснулся от истошного крика в моей голове, весь напряженный и сжавшийся от ощущения падения, и тут же стал шарить глазами в поисках Влады. Ее нет. Место рядом со мной в постели оказалось пустым и холодным, и это мне отчего-то жутко не понравилось. Вытер ладонью мокрый холодный лоб и поднялся, чуть не воя от того, как ломало все тело. Проковылял в гостиную и нашел Владу спящей на диване. Она лежала головой на мягком подголовнике, подтянув к животу колени, будто ее мучала боль, темные спутанные волос
Влада тихонько постучала в дверь, когда Никита уже разливал ароматный напиток из большого прозрачного кофейника по чашкам.– А здесь кофе всем дают, или это чисто мужские посиделки? – спросила она с мягкой расслабленной улыбкой, наличие и особое сияние которой я нахально приписал себе.Ну, а почему бы и нет, если от одного звука ее голоса я моментально ощутил себя слегка невесомым. Необъяснимая тяжесть в груди вдруг стала здоровенным таким шаром, наполненным гелием, норовящим оторвать мой зад от стула и потянуть как на веревочке навстречу Владе.– Нет, у нас кофепитие унисекс! – радостно ответил Варавин, извлекая из шкафа еще одну чашку. – Присаживайся, Влада, сейчас и бутербродов организую, а то когда потом еще поедим.Ольгина одежда выгляд
– Вы меня, конечно, простите, но я не могу допустить, чтобы вы допрашивали моего пациента в подобном состоянии! – на мой взгляд, чрезмерно строго сдвинул густые седые брови главврач районной больницы.– Прошу прощения, как к вам обращаться, гражданин? – натянув маску настоящего говнистого мента, сухо осведомился я.– Ко мне обращаться – Леонид Петрович Малов, – поджал губы полноватый низенький доктор, вызывающе глядя на меня снизу вверх.– Так вот, гражданин Малов Леонид Петрович, ваш пациент вполне может оказаться опасным преступником, а таким место не в вашей больнице, где и нормальных задвижек нет, а в тюремном лазарете. – Конечно, Влада утверждала, что парень невиновен, и я склонен был ей верить, но одно дело моя вера, а другое – неизбежная канцелярщина
Я охрип, больше двух часов непрерывно читая сотни и сотни сообщений. Некто, именующий себя Серегой Гусевым, постепенно убеждал скромную и не избалованную любым вниманием девочку Катю Киселеву, что она ему бесконечно интересна сама как личность, что его волнует каждый момент ее нелегкой жизни, даже долбаная природа, что ее ежедневно окружает. Негодовал вместе с ней из-за обидных слов сверстников, сочувствовал соплям и сбитым коленкам младших брата и сестры, радовался влюбленности Иры в умного и доброго художника-соседа. Фото, смайлики, милые цитаты и осторожные признания. Целая история фатальных взаимоотношений паука и юного робкого мотылька, шаг за шагом идущего в его сети. И при этом меня не покидало совершенно неуместное чувство, что окажись собеседником Кати не ублюдок, приговоривший изначально ее и сестру к мучительной смерти, то это могло быть историей постепенно рождающегося настоящего чувства. Столько искреннего интереса и заботы сквозило в каж