Что же, умерла так умерла, как говорится. Решив идти в эту сторону, вилять и пытаться повернуть назад я не собираюсь. Не то чтобы это прямо дело принципа какого-то, просто вот такой я баран, что будет долбиться в ворота, пока они не откроются так или иначе.
– Ну, раз мы выяснили главное, – перешел я на бодро-деловой тон, – то давайте выработаем протокол и основной свод правил, по которым станем работать.
– Эм-м-м, – замялась Влада, вопросительно глядя на меня. – Приведете пример?
– Запросто! Например, я не везу вас больше молча туда, куда считаю нужным, а говорю: «Мадам Арифеева, сегодня есть план посетить психиатрическую клинику». А вы мне отвечаете: «Нет, Антон, мне сегодня не досуг и вообще никогда в принципе, потому как просто не хочу».
– Куда мы дальше? – с любопытством спросила Влада, а я задумался.– Есть два варианта, но я абсолютно честно скажу – сомневаюсь, что оба они будут подходящими для того, чтобы ехать нам вместе. Только не вздумайте усматривать в этом опять намек на вашу мнимую бесполезность. Повторюсь: намеки и дипломатия – это не мое.– Я стараюсь об этом помнить. Но почему тогда?Женщина чуть склонила голову набок, глядя очень пристально, и хоть сейчас я с точностью мог сказать, что свой дар она не применяет, но тем не менее странное ощущение устремилось по моему позвоночнику сверху вниз. Это было похоже на то, как если бы кто-то медленно провел теплыми пальцами по спине, причем настолько чувственно и ласкающе, что у меня мгновенно потяжелело в паху.&
– Не заказывал ли кто-то тебе в течение последних трех месяцев или, может, чуть раньше некую убойную смесь, совершенно отключающую волю и способность сопротивляться? – решив не тянуть, прямо спросил я.– Я не долбаный стол заказов или интернет-магазин, – недовольно пробурчал парень и заносчиво вздернул острый подбородок. – Я создаю индивидуальные рецепты счастья, а не дурь, вышибающую мозги всем подряд.– А не засунул бы ты на время свою сраную эксклюзивность, куда солнце не заглядывает, и не постарался бы сосредоточиться на вопросе? – Я покосился на Владу, и виновато пожал плечами, извиняясь за грубость.– Хамишь, дядя? – ухмыльнулся Гудвин, впрочем, нисколько не обиженно.– Прости, принцесса кайфа. Не знал, чт
Влада выглядела разочарованной и растерявшейся всего долю секунды, но потом, бросив на меня короткий взгляд и подчеркнуто отвернувшись, пробормотала:– Спасибо, что проводили, Антон. – И хоть только слепой не увидел бы в этом прямое указание топать восвояси, я его проигнорировал и, привалившись плечом к косяку, бодро ответил:– Не стоит благодарности! – преувеличено жизнерадостно оскалился я. – Я бы чайку не против еще хлебнуть.По тому, как напряглась спина Влады, понял, что она сейчас очень хочет избавиться от меня, но чутье да и обычная логика упорно твердили, что уходить нельзя ни в коем случае.– Отваливай, фраерок, чаи в другом месте гонять! – грубо влез красномордый. – И эту с собой прихватывай! Пусть заранее отвыкае
Сказанные первые слова будто сорвали затворы, которые держали внутри этой женщины ее боль и долго копившиеся слезы. Они просто полились, превращаясь из одиноких капель в сплошной поток. Без всхлипов и рыданий, которые меня всегда так пугали, раздражали и вызывали желание ломиться прочь, Влада говорила быстро, почти тараторила, словно боялась, что я остановлю ее в любой момент. Смотрела в одну точку, коротко и поверхностно хватая воздух в краткие паузы. А я слушал, испытывая целый убойный коктейль эмоций: стыд, гнев, боль, сострадание и полное бессилие.– После того как мама с папой погибли, мы с Евкой одни остались. Мне не хотели опеку давать, даже за взятку. Говорили – не справлюсь одна с подростком. Бабушке тоже в опеке отказали – пожилая и очень больная. Тогда Эмиль и предложил мне расписаться по-быстрому. Мы же все равно собирались пожениться, а семейной паре легче с получением опеки.
Женщина, хлопочущая на моей кухне. Не как случайная гостья, которой следует уйти как можно скорее. Как хозяйка. Как давно это было? Однажды. Давно. Совсем недолго. Когда Влада предложила заняться ужином, я напрягся, ожидая, что она покажется здесь чужеродной, ненужной, как и все остальные, кто был после… После нескольких недель, когда я был бесконечно счастливым и совершенно слепым идиотом. Но нет. Все же эта женщина воспринималась мною настолько… иной, что ли, что мозг не стал подсовывать мне никакие причиняющие боль ассоциации, и внутренний протест так и не включился.Первая неловкость окончательно развеялась к тому моменту, как совместными усилиями был приготовлен ужин. Ну, как совместными. Влада плавно двигалась по кухне, тихо спрашивая, где у меня то или другое, и кивала, найдя нужное, делая всю работу. А я восседал на табурете, удобно примостив зафиксированную руку, рассказывал по ее пр
Несколько часов в суде промчались, как обычно, быстро для меня. Я всегда стараюсь максимально ответственно подходить к подготовке и сосредоточиться, так что собеседник из меня в такие моменты абсолютно никакой.Влада же и не настаивала на общении, не задавала лишних вопросов и не мельтешила перед глазами. Она следовала за мной как тень и держалась очень отстраненно. Причем по отношению не только ко мне, но и вообще избегала останавливаться на ком-либо пристальным взглядом. В какой-то момент я, обернувшись, заметил, что она сидит в глубине зала и смотрит просто в потолок с отсутствующим видом.Наверное, для нее весьма непросто находиться в подобном месте, но когда спросил, не стоит ли ей подождать меня, где-нибудь прогуливаясь, она молча покачала головой, сохраняя нечитаемое выражение лица. Но скрыть облегченного выдоха, когда мы наконец покинули не только здани
– Так, стоп! – в какой-то момент, перекрывая шум двигателя, скомандовал Варавин водиле, и я разглядел полосатую ленту, обозначающую место преступления, завязанную обвислым бантом на одном из стволов у края дороги.Никита резко распахнул дверцу и выпрыгнул наружу. Тут же послышался смачный чавкающий звук, а потом его сдавленное высказывание, которое, будучи переведено с матерного, звучало бы примерно: «О как же судьба жестока и коварна к несчастной ментовской доле!»Я, руководствуясь уже его печальным опытом, предварительно посмотрел, куда вылезаю. Само собой, это была наполненная грязной водицей колея непредсказуемой глубины. Поэтому я поставил одну ногу на относительно сухой участок проселочной дороги, а вторую для опоры оставил на высокой подножке и потянулся к Владе. Женщина сдвинулась к краю, свесила ноги и так сосредоточенно высматр
– Гражданка Киселева, следите за речью, а то я не посмотрю ни на что и быстро организую вам административный арест за оскорбление лиц при исполнении! – загрохотал грозным голосом Варавин и был в этот момент весьма убедителен. Не знал бы его, сам бы испугался!– А чего она! – и не подумала понизить тон нерадивая мамаша и только добавила визгливых истеричных ноток. – И у вас права такого нету! Это я тут пострадавшая! Я на вас жалобу! Прокурору!– Ну-ка унялась, грамотная! – уже откровенно рявкнул Никита. – Села и на вопрос эксперта отвечай!Я уже подумал вмешаться, но как-то расстановка сил – два прессующих мужика на одну, пусть и неприятную особу женского пола, это не по мне. Как ни крути, все же она мать жертв и имеет право на любые реакции. А вот Варавин тут &nd