Дыхание дракона вырывалось огненным шквалом. Реки пламени текли по земле, трещали сухие ветки колючек, камни и песок. Раскинув кожистые крылья, в размах которых можно было уместить аэроэкспресс, зверь наклонялся ко мне. Я не пыталась бежать, неотрывно смотрела в глаза, вопреки всем законам природы зеленые. Зеленые, как хвоя, и такие же чистые. Хвост бился о землю, вспарывая стекло, скользил ко мне огненной змеей и оборачивался вокруг тела. Одежда плавилась и клочками сползала на землю, оставляя за собой огненный след.
Дракон открывал пасть, но сквозь рычание до меня доносились слова:
— Ты споешь для меня, Ле-о-на.
Мое имя глухими раскатами вырывалось из груди, этот жесткий приказ заставлял биться в опоясывающих меня кольцах. Но освободиться я не могла, и чешуя скользила по чувствительной коже, сменяясь прикосновением рук — таких же грубых и сильных. Пальцы Халлорана касались меня везде, и я дрожала под ним, мои волосы стелились по земле и полыхали, н
Обещанный выходной и репетиция с Дрэйком подкрались как-то незаметно. Так же, как и вечер перед выступлением. Есть у меня такая особенность: не думать о предстоящем до последнего, но когда это самое последнее наступает, у меня холодеют руки, ноги, иногда даже уши. Последний раз я себя так чувствовала перед выпускным в ВВШ, а еще перед прослушиванием в опере. Только мысли об опере и спасали, помогали смириться с тем, что я буду петь перед правящими семьями. Да фиг с ними, с правящими, я буду петь перед ним. И на этот раз его лицо не скроет полумрак ложи.— Бри, у меня такое чувство, что ты слишком много думаешь.Я очнулась от голоса Дрэйка над ухом. Мы с ним летели в ресторан, где завтра предстояло выступать: он собирался сыграть пробу на рояле, я спеть несколько куплетов, почувствовать акустику. Ну и посмотреть на сцену заодно, чтобы проникнуться еще больше.— С чего ты взял?— А что я последнее говорил?
Я предполагала, как оно может звучать, но даже не догадывалась, что настолько сильно. Акустика здесь и впрямь была потрясающая. Казалось, вместе со мной поет каждый камень и каждое стеклышко, каждый светильник. Поет и льется, как музыка из-под пальцев Дрэйка. Я замолчала, а голос еще звучал. Пусть на безумно краткий миг, но все же: это было странное чувство, словно вместо меня поют стены. Не эхо, нет, нечто тонкое и едва уловимое, как флер растаявшего сна, рвущееся из груди.Халлоран снова на меня смотрел. Я его не видела, но чувствовала, как огонь течет по венам рекой. Озираться не стала, не до того сейчас. Да и вообще, стоило выбрать для проверки что-нибудь менее провокационное.— Шестая, — сказала тихо. — Со второго.— Начали.— Город, бьющийся в сердце моем,Город сплавленный из островов,Ты не спишь ни ночью, ни днем,Ты давно ко всему готов.
— Очешуеть платьице, — выдала Танни.К счастью, визажист на пару со стилистом еще собирались в спальне, так что краснеть мне не пришлось. Марр сидел в центре комнаты, задрав голову, всем своим видом выражая схожие с сестрой чувства.— И вообще очешуеть, — подытожила сестра.— Еще одно очешуение, и ты ночуешь дома.Сама я очешуела уже несколько раз подряд. Для начала, когда увидела платье еще в футляре. Потом когда увидела его на себе. И еще раз, когда увидела себя с укладкой и в платье, перед выходом — такой и предстала перед сестрой. В черном наряде в пол, с разрезом до середины бедра и подчеркивающим плотный лиф тонким кружевом. К нему прилагались черные перчатки и бриллиантовый браслет, колье и серьги. Волосы не стали поднимать, оставили стекать на плечи и обнаженную спину крупными волнами, акцент сделали на губы — алые, в цвет кулис, и на глаза. На этом моя восприимчивость дала сбой и отказалась сотрудничать д
Негромко щелкнул электронный замок.— Я буду кричать, — предупредила я.— Голос сорвешь, — холодно припечатал он. — Ты что себе позволяешь?— Ваше платье порвалось, — сложила руки на груди.— К наблам платье, — прорычал он. — Какого дракона ты флиртовала с Рингисхарром?На этом сбой дал инстинкт самосохранения. Потому как иначе объяснить то, что произошло дальше, я не могла.— А что, нельзя? — хмыкнула. — Я девушка свободная, могу флиртовать с кем захочу. Или вы за честь гостей беспокоитесь?Шага не успела сделать, как меня перехватили за запястья и прижали к стене. Его лицо было так близко, что вздумай я самую малость податься вперед, коснулась бы губами красивых жестких губ.— Выбирай слова, Леона.— Эсса Ладэ, — припечатала я, вызывающе глядя ему в глаза. — Уберите руки, местр Халлоран.Вихрь ярости ударил по с
Из-за игры света создавалось чувство, что сцена плывет над залом, а сами столики окутаны полупрозрачным туманом. Не знаю, каким надо быть волшебником, чтобы воссоздать ощущение высоты и раскинувшегося над головой звездного неба. Мастера освещения постарались на славу, и в перехлестье лучей медленно оседали мерцающие искры. Точно так же искрился сочный голос ведущего, звенящий и поднимающийся ввысь, как пузырьки в бокале во время очередного тоста. Веоланское лилось рекой, слышались голоса и смех: по ту сторону кулис праздник был в самом разгаре.Когда объявили нас, на сцену мало кто смотрел. Разве что Халлоран. И еще Рингисхарр. Огненный иртхан тепло улыбался, а мое персональное чудовище сложило руки на груди. Он смотрел только на меня, и под маской напускного спокойствия бушевал изумрудный огонь, плавящий остатки самообладания. Усилием воли заставила себя отвести взгляд и переключиться на зал: остальные были заняты кто чем — видимо, обращать вн
Волосы на затылке снова шевельнулись: с одной стороны, Халлоран сказал, что говорить мы будем после выступления. С другой, часть выступления уже закончилась, так что против своих слов он не пошел.— А этот желающий может подождать? — спросила, чтобы заполнить «рекламную паузу», возникшую после слов парня. Разумеется, тот покачал головой.Нет, ну нельзя же так! Где вообще бродит его иртхамская совесть? Или она от него сбежала еще во младенчестве? У меня, между прочим, законный перерыв, который я собиралась потратить на то, чтобы снять напряжение. Водички попить, наконец, подышать спокойно… может быть, даже свежим воздухом! Не соберусь я и не побегу к нему по первому зову. Не побегу, и даже не пойду. Вообще. Вот.— До конца выступления я никого не принимаю и ни с кем не беседую, — заявила уверенно. — Это может плохо сказаться на моем голосе.Вокруг меня с дружной синхронностью отвисали челюсти.А я что
Накрыла карточку ладонью, разглядывая себя в зеркале. Немного раскосые из-за макияжа глаза возбужденно блестели, сердце колотилось о ребра. Коснулась пальцами пылающих щек: вот чем, спрашивается, я напомнила ему Шайну? Она действительно звезда, да и внешность ее далека от моей. Если честно, когда он заговорил о дорогой женщине, на миг засомневалась в том, что между ними ничего не было, но… оказалось, что все-таки я права. Их с Шайной связывала только дружба и музыка. Он женился через несколько лет после той истории с Зингспридской оперой, а его сердце принадлежало жене и детям. Сердце, которое до сих пор болит.— Да ладно тебе, девчонка неплохо пела.— Неплохо? Ты видела, как она себя ведет? Певичка с замашками правящей. Знаешь, Грин, если набла оклеить чешуей и пнуть с горы, драконом он от этого не станет.Задумавшись, не сразу поняла, откуда доносятся голоса. Дверь распахнулась так резко, что я даже отскочить не успела. В туалетную вплыли, с
— Как прошла встреча? — стилист отступил в сторону, скрывая любопытство под оценкой.— Замечательно.— Эй, Бри, все в порядке? — насторожился Дрэйк.Я кивнула.Ну а что я скажу? Местр Халлоран решил подложить своей мамочке набла, то есть меня — за то, что она подложила ему драконицу?Нет уж, увольте от таких подробностей. И вообще увольте.К тому же, встреча с Аррингсханом и правда прошла замечательно.Гримерша улыбнулась и указала на идеальную меня, которая стала еще более идеальной. А пианист легко дотронулся до моего плеча.— Эй, я с тобой, детка! Сейчас забацаем им свои самые улетные песни.Улыбнулась:— Спасибо. Могу я тебя кое о чем попросить?— Разумеется.— Минутку.Сумочка валялась тут же, на диване, туда я осторожно сбросила карточку Аррингсхана и достала телефон. Мастера образа по-прежнему что-то щебетали, между собой, но я