Как же тяжело было его отпускать, труднее, чем в прошлые разы,настолько невыносимо, что мне казалось, я отрываю от себя кусок плоти и мяса. Ядержала в руках котомку с провизией и перевязь, глядя, как Морган одевается, ичувствуя, что мне хочется броситься ему на шею и умолять, чтобы он не уходил.Как и всегда. В
Тишина вокруг. Только ветер шумит и снег шуршит, опускаясь надеревья, а с них соскальзывая вниз. Лапы елей раскинулись в стороны, заслоняядорогу, цепляясь за мою одежду, за волосы, хлещут меня по лицу. Куда бегу – незнаю. Ноги сами ведут. К нему. Кажется, я могу найти его с закрытыми глазами.Спотыкаюсь, падаю,
В чертоге павших королей
– У нас был один и тот же отец.
Старческая рука, подрагивая, гладила черную, треугольную змею поглянцевой голове, пока та выбрасывала и прятала свой дрожащий острый язык.Потом вдруг сделала резкий выпад и свернула змее шею, сдавила пальцами так, чтота раззявила пасть и выдавила ярко-желтую жидкость в стеклянную банку.Отшвырнула дохлую змею и поднесла банку к лицу. Белесые глаза сосредоточилисьна жидкости и на том, как та сверкает в огнях от множества свеч, зажжённых вдряхлой хижине.
Тучи превратились в черные клубы дыма, а зигзаги молний, как ослепительные языки пламени, лизали небо. То ли разжигая стихию все сильнее, то ли споря с ней в своей силе. Внутри меня разразилась точно такая же… меня лизали изнутри такие же огненные языки сумасшествия и ярости, смешанной с отчаянием. Никогда в жизни я не испытывал такого разрывающего чувства безысходности. Даже когда горел мой Адор, когда никого в живых не осталось, и я пришел в лепрозорий голодный и готовый сдохнуть среди несчастных, обреченных на страшную смерть. Но тогда я знал, с кем воюю, знал, откуда пришла смерть, и не боялся ее оскала. А сейчас она поселилась во мне и собралась отнять Элизабет моими руками.Я влил в себя столько вина, что казалось уже не должен ничего соображать, но голова оставалась ясной, а внутри происходила война, апокалипсис с несовместимыми с жизнью разрушениями. Я весь разламывался на осколки, и эти осколки осыпались к моим ногам. Жалкий идиот, ступивший в болото собственн
Карл медленно встал со своего кресла.– Я приказал казнить ведьму! Ты хочешь мой приказ отменить? Как ты смеешь?!– Я уже его отменил! – дерзко, склонив голову к плечу и глядя на дядю.Глаза Карла сверкают яростью, но он знает, что против меня сейчас пойти не сможет. Знает, что с ним всего лишь его свита, а они ничто против моей армии.– Уверен, что хочешь этого, Морган?Губы сжались в тонкую линию, и по краям пенится слюна. Как всегда, когда он взбешён и пытается сдержать свою ярость. Но сила не на его стороне. Не сегодня и не сейчас. Нас слышит лишь узкий круг людей. Моя охрана и его, а так же моя жена. Внизу царит гробовая тишина, огонь потушен. Люди еще не знают, что делать, не знают, как отреагировать на то, что мои солдаты ведрами с водой затушили пламя. Они понимали, что сейчас происходит нечто более важное, чем казнь ведьмы. Они смотрели на нас. Пусть и не слышали, о чем мы говорим. Все головы были подняты и лица обр
Все это время она стояла там у столба. Дрожащая, мокрая, в полном неведении, что с ней будет дальше. Я кивнул Чарльзу, и тот понял меня без слов.– Куда увести, Ваше Сиятельство?– Пока что в темницу. Там безопасней будет, а там посмотрим. Глашатого ко мне позови. Немедленно!– Уже стоит за дверью. Ожидает.– Усилить охрану замка. Выставить дозор по периметру.– Понял.– Выполняй.Он вошел в мои покои весь мокрый, с дрожащим подбородком, и я протянул ему приказ, подписанный королем.– Зачитаешь его перед толпой. В краске и в цвете. Если мне что-то не понравится, я тебя там сожгу, ясно?– Д-д-да, Ваша Светлость!– Иди!Подошел к окну и отодвинул тяжелую штору, глядя на эшафот и на связанную Элизабет. За горло словно тисками схватили. Она голову подняла и на дождь смотрит, на небо. Промокшая насквозь, такая маленькая, худенькая, стянутая веревками посреди
Я шла следом за сэром Чарльзом, укутанная в длинную накидку с огромным капюшоном, скрывающим мое лицо, а он был переодет в одежду обычного крестьянина, с выпирающим сзади накладным горбом, с палкой в руке. Я даже не сомневалась, что эта палка могла бы оказаться грозным оружием в его руках. Он вывел меня из темницы на рассвете, а не вечером, как сказал Морган. Стража сопровождала нас, но держалась поодаль, все переодетые в простолюдинов, кто-то с вьюками на спине. Но я видела, как оттягивается ткань просторных штанов с одного бока, под тяжестью мечей, спрятанных под ними и прикрытых длинными льняными рубахами.Я все еще не могла прийти в себя. Не потому что меня хотели сжечь, не потому что вся продрогла в мокром платье, а потому что не могла понять, что со мной происходит, где я на самом деле и кто я. Перед глазами все время стоит горящая машина, ручейки огня, приближающиеся ко мне, и Миша, лежащий навзничь на снегу, раскинув руки в стороны. И я не знаю, что из происходящего н
Старческая рука, подрагивая, гладила черную, треугольную змею поглянцевой голове, пока та выбрасывала и прятала свой дрожащий острый язык.Потом вдруг сделала резкий выпад и свернула змее шею, сдавила пальцами так, чтота раззявила пасть и выдавила ярко-желтую жидкость в стеклянную банку.Отшвырнула дохлую змею и поднесла банку к лицу. Белесые глаза сосредоточилисьна жидкости и на том, как та сверкает в огнях от множества свеч, зажжённых вдряхлой хижине.
– У нас был один и тот же отец.
В чертоге павших королей
Тишина вокруг. Только ветер шумит и снег шуршит, опускаясь надеревья, а с них соскальзывая вниз. Лапы елей раскинулись в стороны, заслоняядорогу, цепляясь за мою одежду, за волосы, хлещут меня по лицу. Куда бегу – незнаю. Ноги сами ведут. К нему. Кажется, я могу найти его с закрытыми глазами.Спотыкаюсь, падаю,
Как же тяжело было его отпускать, труднее, чем в прошлые разы,настолько невыносимо, что мне казалось, я отрываю от себя кусок плоти и мяса. Ядержала в руках котомку с провизией и перевязь, глядя, как Морган одевается, ичувствуя, что мне хочется броситься ему на шею и умолять, чтобы он не уходил.Как и всегда. В
– Этот медальон прислала якобы наша мать матери Моргана… внутрипряталась жуткая болезнь. Медальон истребил всю семью Ламбертов… весь Адор.
Огненная лавина поднималась изнутри, начала жечь мне кончикипальцев на руках и ногах, как будто моя кровь нагревается все быстрее и быстрееи печет так, что кажется я вот-вот запылаю, словно факел.– О! Мой! Бог!
Первым проснулся маленький Джейсон, словно услышал что-то илипочувствовал, захныкал. Я взяла его на руки и замерла. Снаружи что-топроисходило. Точнее, там кто-то был. Как будто осторожно и едва слышно что-тоскреблось то ли по стене, то ли по крыше. Словно какое-то огромное животноеползет по земле вдоль стен мо
– Я оставлю вам Джейсона и осмотрю здание, может быть, найду что-тоеще из еды и одежду.