Не обращая больше на Лангливу внимания, люди потянулись к дому. Их ждал пир. Даже рабы будут сыты, да и пива им достанется немало. Хотя напиться не позволят, веселье, оно для свободных.
Я уходила на берег рабыней, возвращалась вольной. Теперь и мне найдется местечко за общим столом. И никто не посмотрит, сколько мяса я съела и сколько пива выпила. Правда, только до окончания праздника, который продлится четыре дня. Потом надо будет искать способ выживать самостоятельно. В доме конунга дармоедов нет, а к гостям я не отношусь.
Рабы и прежде не горели желанием общаться со мной. Разве что Улька иногда пыталась поболтать. Теперь же все они и вовсе старались держаться подальше. Так я и шла в одиночестве: свободные за свою еще не приняли, рабы — уже отвергли. Но меня это вполне устраивало: чем меньше народу рядом, тем проще выжить. Может, в лес, в сопки до тепла податься? Если выкопать нору в сугробе, перезимую. Снег заменит воду, а без еды я потерплю.
А что пото
Корабли отправлялись в путь на рассвете, по дорожке, проложенной восходящим солнцем.Весна уже полностью прогнала зиму, и старалась, наводя порядок: пригнала домой перелетных птиц, зазвенела ручьями, разжигая в зверях любовную тоску. Из леса то и дело слышались трубные крики лосей, а чайки на скалах как с ума посходили: орали дуриной, даже ночью от них покою не стало. Зато по-весеннему скудный стол разнообразили свежие яйца — мальчишки, хорохорясь друг перед другом, рисковали сорваться в прибой, только чтобы обобрать как можно больше гнезд.Но в море зима еще не согласилась отступить. Притаилась в пронизывающем ветре, который так охотно наполнил парус, обернулась льдинками, что, смешавшись с солеными брызгами, холодом жалили лицо и руки. Иногда мелькала впереди огромными белыми глыбами, и тогда мужчины старательно налегали на весла, чтобы уйти от беды. А ночами зима покрывала ледяной коркой борта и снасти, и мы старались осторожнее ходить по предательски скользко
Гнилым Зубом называли скалу. Море пробило в светло-сером камне дыры, ветра заострили вершину. Издалека темные пятна от воды казались гнилью, разъедающую клык. Но в пещерах хватало места, чтобы укрыть драккары. И с берега, что туманной полосой очерчивал горизонт, нельзя было увидеть хищные корабли.— Надо узнать, о куда они выходят на этот раз. – Берг, стоя у самой воды, оглядывал потолок. Прямо над головами расплылось черное пятно – копоть от сотен костров, что жгли северяне, поджидая караваны.Неужели купцы раз за разом попадают в одну и ту же ловушку?— Раньше было проще. Дед рассказывал, торговцы сами в руки шли. Потом пытались посты здесь ставить. Только ведь сторожей убрать не долго, а узнать, какими знаками они пользуются, еще проще. Огонь и железо умеют разговорить людей. Но золото справляется с этим гораздо лучше, поэтому я знаю, откуда в этом году караван выйдет. Хаггни! Кетиль! Готовьтесь. Ночью пойдете на берег. Делайте что хот
Видимо, этот рыцарь потратил немало времени на то, чтобы узнать, как я выгляжу и выследить а переплетении дорог.Окружив со всех сторон, всадники вежливо, но настойчиво пригласили меня в гости к их господину. На одежде не было гербов, так что определить, к какому Дому принадлежал гостеприимный хозяин, мне удалось только, когда кавалькада проезжала через замковые ворота. Чистое зеленое поле пересекала черная перевязь. Так что же потревожило покой бастарда главы Дома Парак?Оказалось — призрак.Молодой рыцарь, разодетый в парчу и бархат, ждал в кабинете. Слуги впустили меня внутрь и торопливо захлопнули тяжелую деревянную дверь. В комнате остались мы вдвоем.Скорее всего, рыцарь хотел смутить гостью, заставить чувствовать себя жалкой и ничтожной. Иначе почему принимал именно здесь?Книжные шкафы подпирали потолок, а широкий ковер, в ворсе которого ноги утопали по щиколотку, красной дорожкой вел к массивному столу. На нем в беспорядке разбросаны
Дверь оказалась запертой изнутри.Но зачем мальчику, который едва двигается, вылазить из постели и закрываться? На стук Айни не ответил. Что он задумал?Можно разбудить Лорда или слугу. Наверно, так и следовало сделать, но я решила, что парню и так плохо. Действия людей всегда казались мне лишенными логики, а расстроенный мальчишка может выкинуть что-нибудь совсем непотребное. Этого я допустить не могла.Пришлось использовать магии чуть больше, чем планировала. Вместо женской фигуры, взбирающейся по вывешенному из окна полотну, припозднившийся прохожий увидит лишь тень. То ли свеча в фонаре закоптила, то ли ветер качнул листья цветка… Я успела вовремя. Айни, сцепив зубы, уже накидывал на шею петлю.Он не ожидал вторжения. И не узнал меня, вырвавшую из его ослабевших рук веревку.— Ты что творишь, щенок? Ты о Доме подумал? О своем долге перед ним?Айни опешил. Даже дышать забыл от неожиданности.Я кинула его на кровать, пр
Постепенно людей на дороге прибавилось. Возницы криками и палками погоняли плетущихся волов. Между возами сновали крестьяне в праздничных нарядах, а торговцы с большими коробами за плечами, ловко торговали пирогами прямо на ходу. Мясники вели запряженных в тележки огромных черных псов. Иногда, окутывая путников клубами пыли, проносились всадники. Или лакеи, сопровождая чинно плывущий паланкин, криками разгоняли простолюдинов.Похоже, мне повезло: в городе праздник. Маги обязательно используют такой случай! Я ускорила шаг.Ближе к воротам поток людей разделялся. Часть сворачивала на широкий луг. Там словно приникла к зеленому ковру радуга. В глазах рябило от разноцветья. Это рыцари раскинули палатки и выставили вымпелы и стяги. Родовые и добытые в бою. Пусть все видят славу семьи!Но меня интересовало другое.Я повернулась к городским воротам, что так гостеприимно распахнули обитые потускневшей медью створки. Над ними, приветствуя гостей, сверкал свежей кр
Утром сонные стражники вынули из скоб тяжелый засов, и створки распахнулись, жалуясь на судьбу плохо смазанными петлями. Лойз стоял чуть в стороне от толпы, желающей выйти из города, ждал меня. Как только я подошла лошадь, которую он держал под уздцы, всхрапнула и заволновалась.— Тщщщщ. Тихо, тихо, дуреха, — в голосе наемника послышались неожиданно ласковые нотки, — Чего испугалась?Только успокоив животное, мужчина обратил внимание на меня:— Пошли?Бредя по разбитому колесами сотен повозок тракту, мы перекинулись едва ли парой фраз. Лойз выбирал направление, и то, где и когда можно отдохнуть. В первый раз остановились прямо у дороги, не обращая внимания на пыль, что летела из-под ног путников.— Вот, держи, — расслабив подпругу и отправив лошадь пастись, Лойз протянул мне кусок пирога. — На харчи, небось, денег не хватило? А ну, стой спокойно! — это уже относилось к взбрыкнувшей лошади, — Как
Возвращалась по той же дороге. Лойз говорил, ближайший отсюда торговый город - Гвимер. Там шанс найти проводника больше, чем в деревнях. Да и затеряться легче. Отряд убитых стражников найдут быстро. Лойз частенько заходил в трактиры пообедать или просто пополнить запасы. Его могли запомнить. А значит, и меня. Так что соваться в деревни опасно. Лес послужит мне надежной защитой, если только сразу собак по следу не пустят.На этот случай нужно принять меры.— Это дикий чеснок, — егерь крутит в руках резко пахнущую травинку. — Нельзя, чтобы он не попал в пищу собаке. Да-да, знаю, псари часто используют его при некоторых болезнях. Но чутье такое лечение может напрочь отбить.Мы с Кэмом внимательно слушаем. Рассказы Фадо всегда интересны!— Знаете, как сбить собаку со следа?— Чесноком накормить?— Нет. Выкопайте луковицы, и хорошенько натрите подметки. Можно еще сл
Не факелы это были. Солнце, отразившись от шпилей и флюгеров, что в обилии усеивали крыши, запустило в комнату ворох бликов. Они меня и разбудили.Сон — воспоминание. Почему приснился тот день? Наверное, потому что тогда тень Замка-на-Скале еще не нависла надо мной, а её краешек, который попытался омрачить радость, не воспринимался как нечто страшное. И, наверное, потому, что в те дни я в последний раз была счастлива.Солнечный зайчик мазнул по виску, заставив зажмуриться. Я перекатилась на край кровати, встала и босиком подошла к окну. Сверкающие шпили действительно напомнили факелы, что в ту ночь освещали сад. Больше никогда я не испытывала такого восторга. Я вообще ничего не испытывала. Ни радости, ни страха, ни боли... Все было тогда в последний раз.Прежде, чем закрыть ставни, я осмотрелась. Над городом полыхал кровавый закат. Алый, как кровь оленя на моих руках. Отец сдержал слово - охота состоялась.Адала облачает меня в темно-зеленое пла
Дверь оказалась запертой изнутри.Но зачем мальчику, который едва двигается, вылазить из постели и закрываться? На стук Айни не ответил. Что он задумал?Можно разбудить Лорда или слугу. Наверно, так и следовало сделать, но я решила, что парню и так плохо. Действия людей всегда казались мне лишенными логики, а расстроенный мальчишка может выкинуть что-нибудь совсем непотребное. Этого я допустить не могла.Пришлось использовать магии чуть больше, чем планировала. Вместо женской фигуры, взбирающейся по вывешенному из окна полотну, припозднившийся прохожий увидит лишь тень. То ли свеча в фонаре закоптила, то ли ветер качнул листья цветка… Я успела вовремя. Айни, сцепив зубы, уже накидывал на шею петлю.Он не ожидал вторжения. И не узнал меня, вырвавшую из его ослабевших рук веревку.— Ты что творишь, щенок? Ты о Доме подумал? О своем долге перед ним?Айни опешил. Даже дышать забыл от неожиданности.Я кинула его на кровать, пр
Видимо, этот рыцарь потратил немало времени на то, чтобы узнать, как я выгляжу и выследить а переплетении дорог.Окружив со всех сторон, всадники вежливо, но настойчиво пригласили меня в гости к их господину. На одежде не было гербов, так что определить, к какому Дому принадлежал гостеприимный хозяин, мне удалось только, когда кавалькада проезжала через замковые ворота. Чистое зеленое поле пересекала черная перевязь. Так что же потревожило покой бастарда главы Дома Парак?Оказалось — призрак.Молодой рыцарь, разодетый в парчу и бархат, ждал в кабинете. Слуги впустили меня внутрь и торопливо захлопнули тяжелую деревянную дверь. В комнате остались мы вдвоем.Скорее всего, рыцарь хотел смутить гостью, заставить чувствовать себя жалкой и ничтожной. Иначе почему принимал именно здесь?Книжные шкафы подпирали потолок, а широкий ковер, в ворсе которого ноги утопали по щиколотку, красной дорожкой вел к массивному столу. На нем в беспорядке разбросаны
Гнилым Зубом называли скалу. Море пробило в светло-сером камне дыры, ветра заострили вершину. Издалека темные пятна от воды казались гнилью, разъедающую клык. Но в пещерах хватало места, чтобы укрыть драккары. И с берега, что туманной полосой очерчивал горизонт, нельзя было увидеть хищные корабли.— Надо узнать, о куда они выходят на этот раз. – Берг, стоя у самой воды, оглядывал потолок. Прямо над головами расплылось черное пятно – копоть от сотен костров, что жгли северяне, поджидая караваны.Неужели купцы раз за разом попадают в одну и ту же ловушку?— Раньше было проще. Дед рассказывал, торговцы сами в руки шли. Потом пытались посты здесь ставить. Только ведь сторожей убрать не долго, а узнать, какими знаками они пользуются, еще проще. Огонь и железо умеют разговорить людей. Но золото справляется с этим гораздо лучше, поэтому я знаю, откуда в этом году караван выйдет. Хаггни! Кетиль! Готовьтесь. Ночью пойдете на берег. Делайте что хот
Корабли отправлялись в путь на рассвете, по дорожке, проложенной восходящим солнцем.Весна уже полностью прогнала зиму, и старалась, наводя порядок: пригнала домой перелетных птиц, зазвенела ручьями, разжигая в зверях любовную тоску. Из леса то и дело слышались трубные крики лосей, а чайки на скалах как с ума посходили: орали дуриной, даже ночью от них покою не стало. Зато по-весеннему скудный стол разнообразили свежие яйца — мальчишки, хорохорясь друг перед другом, рисковали сорваться в прибой, только чтобы обобрать как можно больше гнезд.Но в море зима еще не согласилась отступить. Притаилась в пронизывающем ветре, который так охотно наполнил парус, обернулась льдинками, что, смешавшись с солеными брызгами, холодом жалили лицо и руки. Иногда мелькала впереди огромными белыми глыбами, и тогда мужчины старательно налегали на весла, чтобы уйти от беды. А ночами зима покрывала ледяной коркой борта и снасти, и мы старались осторожнее ходить по предательски скользко
Не обращая больше на Лангливу внимания, люди потянулись к дому. Их ждал пир. Даже рабы будут сыты, да и пива им достанется немало. Хотя напиться не позволят, веселье, оно для свободных.Я уходила на берег рабыней, возвращалась вольной. Теперь и мне найдется местечко за общим столом. И никто не посмотрит, сколько мяса я съела и сколько пива выпила. Правда, только до окончания праздника, который продлится четыре дня. Потом надо будет искать способ выживать самостоятельно. В доме конунга дармоедов нет, а к гостям я не отношусь.Рабы и прежде не горели желанием общаться со мной. Разве что Улька иногда пыталась поболтать. Теперь же все они и вовсе старались держаться подальше. Так я и шла в одиночестве: свободные за свою еще не приняли, рабы — уже отвергли. Но меня это вполне устраивало: чем меньше народу рядом, тем проще выжить. Может, в лес, в сопки до тепла податься? Если выкопать нору в сугробе, перезимую. Снег заменит воду, а без еды я потерплю.А что пото
Все повторяется — для выполнения задуманного требуется мужчина. А чтобы он подчинился, необходима любовь. Прием, старый, как мир.Но Магни уже влюблен. Значит, придется вытеснить из его сердца валькирию. Или хотя бы затенить её образ. Это сложнее, чем подчинить романтичного рыцаря. Но сделать — надо. На кону –- мой Замок. Если вернуться я могу только так...— Скажи Нери, чтобы принес учебный меч.— Что, госпожа?Опять дварф удивлен. Чего ждал-то? Ахов и умиления от любовной истории? Не дождется.— Сказала, пусть Нери меч принесет. Можно учебный.Судя по тому, как быстро дварф выполнил приказ, хранитель оружейной обрадовался, что я перестала требовать настоящее оружие. Но сейчас мне и учебное подойдет. Только бы метели дождаться.Тело помнила вбитые дядюшкой навыки. Правда, без практики потеряло былую ловкость. Но кружиться в снежном вихре оказалось легче, чем уклоняться от его ударов. Старый Г
Сейчас, в середине дня он пустовал, так что было время осмотреться. Света, проникающего сквозь открытую дверь, вполне хватило.Скатанные овчины. Груды тряпья. На маленьких, грубо сколоченных сундуках деревянные миски и ложки. Жить можно. Вши мне не страшны, гораздо хуже запах, поднимающийся снизу, из коровьих стойл. Он настолько въелся в дерево, что чисти, не чисти — не выветришь. Зато зимой будет тепло от дыхания животных. Холод я переносила плохо — мысли путались, словно замерзшие, приходилось одевать побольше одежды и сидеть у камина. Тут у меня не будет мягких, шелковистых мехов, хорошо, если овчину дадут. А зима близко — кое-где березы уже начали менять зеленый наряд на золотистый.Пожалуй, пока не трогают, надо отдохнуть. Пол под ногами до сих пор качается, словно я на корабле, а не в доме, крепко стоящем на берегу. Хотя кто этих северян знает? Может, и земля у них плывет по морю. Тогда не удивительно, что они уходят так далеко от ро
Тишину спящего лагеря разрезал вскрик. И оборвался, словно кричащий захлебнулся. Память услужливо подсказала, когда такое бывает, и, выхватив из-под подушки кинжал, я кинулась к выходу.Ночь встретила меня багровыми всполохами горящих факелов, звоном мечей и воплями умирающих. И — оскаленными мордами драконов, венчающих высокие форштевни кораблей, вспоровших влажный песок.Северяне! Я слышала о них. Полулюди, полузвери, не знающие жалости. Те, до кого плохо доходило, получали удары рукоятями по головам, и падали на песок. Тот, кто очнулся раньше, напились собственной крови. Северянам нужны были пленники, но не ценой оставления врага за спиной.Мне повезло больше, чем остальным. Лицо выскочившего на меня северянина перекосила гримаса. То ли ярости, то ли довольства - в оранжевом свете факелов не разобрать. От сильного тычка я упала обратно в шатер, северянин вбежал следом. В нос шибанул запах пота, соли, смолы и... крови. Ничего хорошего ждать не приходилос
Подготовка к действу началась с вечера. Мне был представлен длинный список запрещенных блюд. Долора отнеслась к нему серьезно, так что на ужин пришлось пожевать вареного пшена и салатик из листьев одуванчика и мяты.А на рассвете маг сам приготовил мне ванну. Зажег ароматические курильницы, долго ходил вокруг бадьи с горячей водой, бормотал заклинания, то и дело переходя на визг и нарочито широкими жестами вскидывал вверх сжатые в кулаки руки. Под конец вылил в воду настой трав и велел мне не вылезать до полного остывания воды. Чтобы это произошло как можно позже, на бадью сверху накинули плотное покрывало, так что снаружи у меня осталась только голова.В сложном аромате я различила запах лавра, мяты, ромашки и драгоценной гвоздики, пряности, доставляемой издалека и ценящейся по весу золота. Маг не пожалел редких ингредиентов, но, на мой взгляд, можно было все сделать гораздо проще. Правда, мысли свои оставила при себе, позволив магу развлекаться, как он желает. Когда