Парень остановился, так и не перешагнув порог. Злость схлынула.
– Чаю? – невозмутимо предложила бабка Маша, и студент вернулся к столу. На этот раз глупой мыши предложили сыр повкуснее.– Четыре хвоста, – напомнил он библиотекарше.– Четыре, – кивнула та, опять присаживаясь напротив. – Первый он схлопотал давно. Друг детства или враг, тут как посмотреть. Умер в шахте, под обвалом.– Имя?– Не имею ни малейшего представления. Это было задолго до того, как я сюда переехала, – она пододвинула к нему кружку, к которой он не прикоснулся.– Кто еще?– Диша. Теща. Потом Капитоныч, собутыльник. И какая-то девка из Малоозерца, именем не интересовалась, – женщина подняла руки.– Все?– Все мальчик, все, – покивала она, но он уловил маленькую заминку, слишком привык прислушиваться, очень привык искать подвох.– Марья Курусовна, – попенял он.Она подняла дугообразные, начерченные черным карандашом брови, и не смогла удержать улыбку.– Хм, теряю форму. Вроде ничего особенного, но неделю назад у Рутки сын сбежал.– Ищут?– Нет. Он совершеннолетний. И давно мечтал уехать в Заславль, говорил об этом на каждом углу.– Тогда что в этом интересного?В дверь постучали. Бабка, вздохнув, нарочито тяжело поднялась и отправилась открывать. В комнату вошли двое в черной форме и с повязками патруля на руках. Грош не был знаком с ними лично, но здоровый бугай справа победил в личном первенстве по рукопашному бою среди старших курсов.– Ноги, – сурово сказала библиотекарша, и те послушно повозили ботинками о коврик.– Сам пойдешь? – исподлобья спросил бугай. – Или как?– Или как, – ответила за него библиотрекарша. – Или больше за пирогами и не приходи.У старшекурсника покраснела шея, но отнекиваться он не стал. Грош не того полета птица, чтобы ссориться. А библиотекарша не того уровня человек, чтобы прислушиваться к ее мнению в случае серьезной заварушки. Так что парни могли пообещать ей что угодно, а сделать все по-своему. Но смысла ломать копья не видел никто.Грошев встал, парни расступились, пропуская его на выход. И лишь в сенях студента догнал голос бабки Маши.– Собака Лапка, – библиотекарша выглянула. – Мелкая глупая пустолайка, но Сварик, сын Рутки, в ней души не чаял, а отец грозился утопить докуку.– И? – студент стал обуваться, парни из патруля терпеливо ждали.– Парень уехал без собаки. Чемодан взял, паспорт взял, деньги и те у матери спер. А собаку забыл.– Бывает, – равнодушно кивнул Макс.– Точно, – подтвердила библиотекарша, выходя следом за ними из дома. – Ирыч отвез Лапку в горы и … – она не договорила, но этого и не требовалось.В караулке их ждали. Макс почему-то был уверен, что его в очередной раз отведут в кабинет к Куратору, а потом уже знакомым маршрутом в карцер, который уже должен освободить Самарский. Он ошибся. Наполовину.
Арчи взмахом руки отпустил дежурных и уставился на парня тяжелым взглядом.– Что еще случилось? – спросил Макс.– Еще один куб пропал, – наверное, на лице Гроша отразилось что-то такое, само по себе бывшее ответом на незаданный вопрос. – Слава императору, на этот раз не активный. Призрак должен был исчезнуть на днях, если уже не исчез, на атаку он не способен. Настя, как старшая, дала исчерпывающие объяснения.– Но они устроили не всех, – парень скрестил руки на груди.– Второе твое дежурство и вторая кража. Настораживает, знаешь ли.– Отлично, Вы насторожились. И что? Почему меня не вызвали к старшему? Почему позволили уйти? Если я вор, то мог этот куб в дюжине мест спрятать? Или…– Или, – согласился Андрей Валентинович. – Шоромские ребята так и сказали, за тобой отправили наружку. Все ждали, когда ты приведешь нас к тайнику.– Привел?– Мне не до шуток, Макс. У меня здесь злой Куратор, который может в тайне и гордится тем, как ты сделал двоих спецов из района, но ни в жизнь в этом не признается. Вывих лодыжки и шишка на башке у «следаков» из Шоромы, упустивших студента-третьекурсника. И что прикажешь делать?– Отойти в сторону, – предложил Грош.– В этом ты весь. Марье Курусовне не забудь спасибо сказать. Знает, кому звонить. Идем, – Арчи открыл дверь. – Посидишь пока в карцере, а там, глядишь, все остынут и соображать начнут. Тогда и поговорим.Когда говорят о карцере, все представляют себе темную узкую комнату, больше похожую на поставленный вертикально гроб. Макс не раз видел что-то подобное в имперских блокбастерах, где очередного безвинного страдальца сажали в тюрьму. Но у них здесь не тюрьма и даже не армия.
Арчи оставил его в комнате без окон, с умывальником и вонючим толчком в углу, достаточно большую, чтобы влезла железная койка без матраса, и достаточно маленькую, чтобы он мог сделать больше, чем один шаг.Пружины скрипнули, когда Макс вытянулся на кровати. Кое-что все-таки роднило имперские фильмы и реальность, света в каморке не было. Наказание надлежало отбывать в темноте, давясь слезами и чувством вины. Со слезами было негусто, с чувством вины – тем более, зато мыслей было в ибзытке, одна другой гаже.Грош таращился в темный потолок и пытался представить, как все происходило.Его дежурство с Самарским стояло в графике, и любой желающий мог ознакомиться с расписанием на доске в главном корпусе. То есть узнать, когда он будет в хранилище, не составило труда. Дальше сложнее, потому что кто и как вынес куб, он по-прежнему не представлял. Они с Артемом сменили парня и девушку со второго курса, тех наверняка тоже проверили. В хранилище они с отличником заходили два раза, регулировали термостат и меняли перегоревшую лампочку.Пропажу заметили днем, когда аспиранты и преподы начинали работать с призраками. И, что интересно, никто не пересчитывал узилища, если не считать проводимой раз в полгода инвентаризации. На отсутствие блуждающего могли бы и не обратить внимания до этого знаменательного дня. Но обратили, значит, с этим кубом работали или с соседним. Что это? Стечение обстоятельств или грамотно организованная подстава?Вечером убивают Ирыча и вырубают Макса. Еще вопрос: как этот невзлюбивший Гроша чел узнал, что парень будет в нужном месте и в нужное время? Впрочем, дорога тут одна, и если не мудрить, не скакать по переулкам и огородам, не наматывать лишние километры по окружной, то маршрут просчитывается на раз-два. Значит, его ждали. А его ли? Или любого другого псионника? Пока непонятно.Счастливчика вырубают, перетаскивают в Дом художника и привязывают к руке призрака. Это значит, что против него играет, по меньшей мере, такой же пси-специалист.Ирыча убили до или после этого события? Как он там оказался? Выбор жертвы случаен? И, самое важное, какой призрак сжег мужика? Похищенный из хранилища? Невозможно. Пропавший не мог атаковать местных, он их не знал при жизни. Могли специалисты упустить какое-нибудь шапочное знакомство мертвого Лукина и местного «нелюбителя» собак? Кто знает, все контакты не отследишь. Или это был другой блуждающий? На этот вопрос ответят снимки полей энергии. Как бы ему на них взглянуть, вряд ли шоромские спецы покажут их ему по доброте душевной.Макс перевернулся на бок, теперь перед глазами оказалась облупившаяся стена.За первый дежурством с интервалом в сутки следует второе. И вторая кража. Но их с Лисой ночь в хранилище была спонтанным изменением в графике. Опять вопрос: везение или кто-то узнал о дежурстве? Неприятное предположение, ставящее под подозрение преподов. На этот раз забирают с последней скамьи неактивный куб. Зачем? Фиг его знает. Грошу почему-то вспомнился ненормально спокойный блуждающий, привязанный к руке. Если его энергия иссякала, это бы объяснило заторможенность вернувшегося. Но куб похитили после.Специалистов из следственной бригады можно понять, он отличный подозреваемый. Его комнату наверняка тщательно осмотрели и, ничего не обнаружив, предположили наличие тайника. Слежка – логичный шаг.Что изменилось? Почему они решили его взять? Он засветился на месте преступления, но это можно списать на банальное любопытство. Затем он отправился к дому жертвы, уверен, психолог вывел бы не одну теорию. И что? Там половина Некропольского собралась, чтобы посмотреть концерт. Парень перелез через забор, чтоб схорониться в кустах…Макс хлопнул себя по лбу. Спецы решили, что у него там тайник. Они посчитали его дураком, который полез в захоронку рядом с теми шаманскими плясками, что происходили вокруг бочки с огнем.Парень снова перевернулся и вновь стал вспоминать все сначала: дежурства, кража, убийство, призрак. Он думал, гадал, предполагал, перебирал события последних дней, вертел их и так и сяк, пока не уснул. И слава императору – спал без сновидений. Единственное, чего ему не хватало в эти часы, так это одеяла.Разбудил Макса свет, ярким прямоугольником легший на кровать.– Подъем, – голосом Арчи скомандовала появившаяся в проеме тень. – На выход.– Только не говорите, что еще кого-то убили, – хрипло пошутил студент.По его внутренним часам был поздний вечер, может уже ночь. Вряд ли его захотели допросить в такое время, разве что случилось что-то из ряда вон.– Раз не хочешь, не скажу. Тем более, что у тебя лучшее алиби, которое только можно придумать, – Андрей Валентинович указал на стол охранника, там стояла кружка с кофе и тарелка с двумя бутербродами.Макс потер глаза и потянулся.– Ты не удивлен? – препод прислонился к стене. – Не спросишь, кого убили?– Раз я вне подозрений, то нет, – буркнул парень, плюхаясь на стул, и взялся за чашку. – Но Вы ведь все равно скажете. Вы для этого меня разбудили? – настал черед Арчи многозначительно молчать и разглядывать студента. – Хорошо, я спрошу. Кого боги прибрали?– Шахтера в десятке километров отсюда. Но я разбудил тебя не поэтому. Твоя мать в больнице, – Макс вскочил, опрокидывая стул. – До тебя пытались дозвониться с обеда, потом связались с Академией, а те уже перекинули на нас.– Что с ней? – глаза парня из темно-серых стали почти черными.– Упала с лестницы и сломала ногу.– Я должен…– Я знаю, – перебил Арчи, доставая из кармана бумагу, на которой синела круглая печать. – У тебя пять суток, рапорт напишешь задним числом, приказ старший подмахнет, я прослежу. До Шоромы тебя подбросит Игроков, он сегодня на транспорте, автобус на Троворот отходит через три часа.Он отдал бумагу парню. Тот молча взял. Благодарности и уверения в вечной дружбе решили оставить до другого раза, впрочем, как всегда.Автобус сломался под Листовцом . Они простояли под дождем три часа, пока ползающий в грязи водитель и еще пара неравнодушных к технике пассажиров не вернули транспорт к жизни. В салоне было душно и тесно. Ноги Макса затекли, колени упирались в переднее сидение. Пахло выхлопными газами, потом и копченой курицей, которую ел толстый парень у окна, на соседнем месте.Иногда плакали дети. Мальчишка лет шести, что сидел через проход, без стеснения разглядывал Гроша круглыми, полными любопытства глазами. Его внимание привлекла черная форма. На груди маленького пассажира болтался такой же, как и у Макса, пластиковый муляж кад-арта. У ребенка был дар, и его будущее было предопределено.Если ты умеешь управлять энергией, тебя заберут в Академию в пятнадцать лет. Оторвут от семьи, от друзей, заставят забыть о мечте стать пожарником или космонавтом, ты не снимешься в кино и не побьешь рекорд на соревнованиях. Ты станешь пси-специалистом. Нерушимый закон, утвержденный предком нынешнего
Многие сказали бы, что он этого не достоин. Но решали не люди, а камни. После рождения ребенка приносили в сад камней, чтобы один из кристаллов отозвался на его зов и признал хозяином, до самой смерти защищая его разум от мертвых. Ничто не могло помешать этому: ни потоп, ни народное восстание, ни высадка инопланетян, ни отсутствие денег или времени. На земле, где призраки убивали живых, беспечность обходилась очень дорого. Но бывало и так, что младенцу отвечал не один камень, а два, еще реже – три. Кад-арт – камень разума, вид-арт – камень сердца, сем-аш – камень души. Три кристалла, три хранителя. С абсолютно одинаковой электронной начинкой и по сути взаимозаменяемые, но если поднять сопротивляемость каждого хотя бы на пару единиц, способность противостоять блуждающим усилится ровно в три раза. Таких, как мужчина напротив, называли счастливчиками. Таким завидовали.– И остался таким же молчуном, – Шрам перевел взгляд на окно и без эмоций спр
Серебристый тенвер пересек черту города после полуночи. Макс давно перестал вглядываться в темноту за окном. Как сказал сидящий на переднем сиденье Тилиф, он либо делает дело без вопросов, либо выходит из машины. Водитель, бритый детина с жирной складкой на затылке, издал подхалимское «гы-гы», что надлежало понимать, как смех, и вывернул руль, бросая автомобиль в поворот.Парень знал, что дело за тридцать пять тысяч ему не понравится. За такую сумму оно и не должно нравиться. Но Шрам был прав: выбора, кроме как гордо хлопнуть дверью, не было. А гордость нынче дешева, чтобы там не воспевали в легендах.Местность он узнал сразу, не раз бывал здесь на практике. Под ложечкой неприятно засосало. Вороховка. Не город, а кладбище Империи. Гигантский от горизонта до горизонта могильник. Сюда свозили умерших со всей страны, и здесь же предавали земле. Никто не хотел жить рядом с захоронениями, но местные как-то приспособились, и городок постепенно рос и расширялся, правд
У Лба был всего один буро-серый камень, висевший на цепочке, которая уместно смотрелась бы на собачьей будке. Водитель закатил глаза, раскрыл рот в немом крике и рухнул лицом в кучу свежевыкопанной земли. Макс затянул петлю и дернул, оттаскивая блуждающего от мужчин, словно заарканенного невидимого зверя.– Уходим, – прохрипел, поднимаясь, Шрам.Из носа шла кровь, его шатало, но он остался в сознании. Раимов мог стоять, мог говорить, мог думать, а это уже не мало. Блуждающий рванулся к нему, энергетическая нить врезалась Максу в ладонь, лопнула кожа, из сжатого кулака потекла кровь.Грошев вывернул руку, раскручивая петлю и освобождая блуждающего, и тут же закрутил обратным ходом. Сила хлестнула по вернувшемуся подобно кнуту и отбросила его в противоположную сторону. Энергии почти не осталось, поэтому он позволил петле выскользнуть из пальцев. Он смог выиграть еще несколько секунд.Шрам ухватил водителя за шиворот и поволок прочь. Лопаты остались лежа
Боль выдернула Макса из сна. Ленка Афанасьева, ткнувшая его шариковой ручкой, возмущенно поджала губы. Зануда и заучка, у которой почти не было друзей, потому что живым людям она предпочитала книги. Грош поднял голову и, глядя ей в глаза, демонстративно зевнул. Староста курса отвернулась, отгораживаясь от него учебником.Грош заморгал, Володин как раз закончил инструктаж, и все потянулись к выходу. Каждый выходящий из аудитории брал со стола лектора прямоугольный листок бумаги. Эдакий экзамен, где ученикам не требуется отвечать, а только лишь говорить номер билета. Историк в своем репертуаре – все ищет новые способы заинтересовать студентов непрофильным предметом. Парень, не раздумывая, взял ближайший.– Грошев – тринадцать, – сказал он преподу и последовал на выход.Около корпуса ученики становились в шеренгу. Арчи, хмуро оглядывая нестройный ряд, задержал взгляд на Максе. После возвращения из Троворота они разговаривали два раза.Первый
– Для меня этого достаточно.– А для меня нет! – парень повысил голос, веселые разговоры, доносившиеся из-за дерева, стихли.– Нам топать еще семь часов, – Артем повернулся к Соболеву. – Мне не нужны склоки в группе. Твоя принципиальность может подождать до конца маршрута? В лагере подашь рапорт, согласен?Сенька дернул головой и нехотя кивнул. Грош его понимал. Соглашаться не хотелось, но если отказать, то будешь выглядеть принципиальным дураком, заботящимся только о себе.– Эй, у вас там все в порядке? – крикнул Леха.– Почти, – ответил за всех Артем. – Сенька в воду свалился, голову разбил и ногу порезал.Послышались охи, остальные поспешили на берег.– Где твой кад-арт? – вдруг спросила Ленка.Соболев машинально поднял руку к груди. Муляжа кристалла не было.– У него спроси, – злым шепотом ответил студент.– Не вали с больной головы на
– Крепи здесь и здесь, – Артем протянул Ваське ремень, остальные восемь уже фиксировали направляющие самодельных носилок.– Темыч, ну на фига столько мороки? – злился Соболев. – Мне лучше, идти я могу сам. Так какого хрена ты придумал?!– Такого, – спокойно ответил Самарский. – У тебя нагноение, хочешь без ноги остаться?Сенька сцепил зубы и зло посмотрел на Макса.– Дорога вниз, дотащим, – Артем хлопнул парня по плечу. – Оглянуться не успеешь, как будешь Милке про героическую схватку с дикими зверями рассказывать.Тимирязев, фиксирующий последний ремень, не смог сдержать улыбку: поведать длинноногой медсестре лагеря о своих подвигах не отказался бы ни один студент.– Лады?Соболев промолчал, но встать больше не порывался, что было расценено как согласие. Надо сказать, выглядел парень не очень: кожа покрылась испариной, глаза лихорадочно блестели.– Артем, Макс, &nda
Они отвели глаза. Наверное, впервые в жизни они видели лучшего ученика курса таким раздраженным и таким настоящим, а не застегнутым на все пуговицы.Соболев упал обратно на диван, Светка села рядом, лишь едва заметно поджав губы. Ей надоел раненый, но она не стала говорить этого вслух. Молчун одну за другой зажигал свечи, расставляя их по кружкам и стеклянным банкам.Макс шел за Артемом, который совсем неплохо ориентировался в темноте. Совсем неплохо для того, кто год за годом приезжает в Инатар на практику и не пьет медовуху.– Ты здесь был, – сказал Грош, и отличник едва заметно споткнулся.– Как понял?– Поленницу с тропы не видно, но ты знал, что она здесь.– Да, был, – раздраженно ответил Артем. – А что? Всем можно, а мне нельзя?– Ты сам написал для себя правила, сам завинтил гайки, и только тебе решать, что можно, а что нет.– Как ты можешь быть таким? – уже спокойнее спросил С