Ничего не боятся только идиоты. Луке до холодного пота было страшно, что не справится. Особенно, когда на него неслись из подъезда двое с дубинками и со свиными рожами, а он захлопывал дверь. Страшно было, когда с непередаваемым усилием налёг на неё и задвинул засов; когда чувствовал спиной ходящее под их ударами ходуном металлическое полотно и понимал, что бандиты запросто могут сбить его с петель, если включат мозг. Страшно было не столько за себя, сколько за Боккачину, такую хрупкую, такую испуганную! И дико от того, что это на самом деле происходит в двадцать первом веке. Между прочим не в Африке!
Конечно, Лука и вида не показывал, что боится, он просто судорожно пытался понять, чем отбиваться, если дверь не выдержит. Вот так, наверное, чувствовали себя защитники крепостных стен, которые пробивали тараном!
Волосы липли ко лбу, напряжение заш
– Я люблю тебя!Лицо Луки излучало такую нежность, что я даже растерялась – так сильно хотелось поверить в то, что всё, происходящее сейчас, – правда!Сердце из груди рвалось ответить: «Я тоже! Я так скучала! Я так надеялась, что ты приедешь! Я так ждала, я так люблю тебя!» Но голосом мамы где-то на задворках сознания брюзжало: «Он обманет тебя снова. Откуда ты знаешь, что он искренен? Он даже не извинился за своё пари... Просто думает, что приехал, увидел, защитил, и ты вся его. На один день, а потом уедет и забудет тебя, а тебе снова будет больно! Долго хорошо не бывает, потому что все мужчины — эгоисты!»Но Лука смотрел на меня так трепетно, так пламенно, и надо было что-то сказать. Во рту пересохло от страха снова обжечь
Напоминание о «всяких подозрительных» вновь вызвало холодок по плечам. Я отчиталась в сообщении о своих «коллекторских» приключениях Штольцу, попросила позвонить, когда сможет. А потом всю дорогу в Ростов мы говорили с Лукой о пустяках, о таких важных и приятных мелочах из жизни друг друга:– Твой любимый фильм? Кем работает твоя мама? У тебя большая семья? Что ты любишь?Это было удивительно – любить человека и ничего не знать о нём!Оказывается, врут, когда говорят, что для отношений важны схожие вкусы или подобные социальные слои. Лука живёт в особняке семнадцатого века, а я... почти бомж. Его мама – активный руководитель и эксперт по искусству, моя – не нашедшая себя домохозяйка. Его семья огромна, а нас двое, хоть и каж
Ждать Штольца? Ого! А что собственно, за повороты?! – очнулась я от сладостного сна в играх тела. Однако моему удивлению не дано было закончиться на этом. Практически сразу после Штольца позвонила мама и закричала истерически:– Соня! Соня! Ты жива? Что они с тобой сделали? Что с тобой?!Я опешила, не понимая, откуда она взяла этот номер телефона.– Да, мама, успокойся, я в порядке: жива, цела, здорова. Не волнуйся!Громко выдохнув, мама заговорила обиженно и тревожно:– Тогда тебе должно быть стыдно: я тут переживаю, где ты, как ты, а ты отключила телефон и исчезла! Ни одна нормальная дочь так бы не сделала
Когда я злюсь, я не только красивая, оказывается, я ещё и очень деятельной становлюсь. Попросив прощения у любимого, я расселась на ковре в гостиной и разложила вокруг себя бумаги – все те, что скопом забрала в новочеркасской квартире, и почту тоже. Лука готовил ужин, деликатно предоставив мне время, а я раскладывала одну бумажку к другой: это ерунда, это важное, это стоит почитать и подумать.В процессе ко мне приходили разные мысли, и одна из них умная – я всё страдаю, что у меня нет денег, а деньгам-то я внимания и не уделила! Это же так просто было: разобрать бумаги, посчитать, свериться, а я сначала плакала по папе, потом растерялась, а потом бездумно уселась на волну маминой паники и понеслась... аж в Москву и почти замуж. А ведь логика элементарна: если у вас плохое здоровье, уделите ему внимание, пойдите в спортзал, сядьте на диету, сделайте анализы; если хочешь выглядеть к
Мы шли с Лукой по залитой августовским солнцем улице, от тени одной липы к другой, и каждый думал о своём. Мне казалось, что я только что была в 11-Д кинотеатре с полным погружением, вынырнула, но ещё не пришла в себя.Всё-таки это сложно, когда тебя обманывают. Но мой итальянский бог шёл рядом и крепко держал меня за руку. Он скоро уедет, у него виза всего на две недели, а я не смогу. И от этого тоже было очень грустно. Хотя следовало радоваться: всё выяснилось, наконец-то! Я даже вспомнила, как однажды папа спросил у меня телефон моего начальника, когда я мимоходом упомянула во время ужина, что мы ездили смотреть участок для склада за город. Это было так давно! В другой жизни.Лука увидел вывеску кафе «Sappore Italiano», остановился и в
– Лýка, Лýка! Где ты был?! Заждались тебя! У нас новость! – закричали, отчаянно жестикулируя, парни с террасы ресторанчика на старинной площади города Сан-Ремо.Сквозь толпы туристов, приехавших поглазеть на собор Сан-Сиро, бодрым шагом к парням направлялся стильный, высокий черноволосый красавец. Из-под его ног разлетелись жирные обленившиеся голуби, но любимец женщин и налоговой инспекции, начальником которой был его дядя, Лýка Дельмаре не обратил на них никакого внимания – привык. Зато все представительницы прекрасного пола на площади – и местные, и туристки, – повернули вслед за ярким молодым человеком головы, словно по команде.К такой реакции Лука тоже привык. Он поправил рукав жёлтого поло на загорелом рельефном бицепсе, кивнул с широкой белозубой улыбкой Хелене, владелице заведения-конкурента по ту сторону от соб
Я украдкой выглянула из-за журнала «Paris Match» и тут же спряталась – он снова на меня смотрел! Или не на меня?Я оглянулась в надежде увидеть где-нибудь поблизости сногсшибательную красавицу. Но, как ни странно, за моей спиной на жёлтом песчаном пляже французского городка смотреть было абсолютно не на кого: под зонтиком сидели в шезлонгах две важные арабские матроны в чёрных хиджабах, рядом плескались в игрушечном бассейнике их абсолютно голые дети мал-мала меньше и загорал бородатый шейх в плавках; метра через два группка более чем пожилых немок топлесс; справа – эбонитовый, как статуэтка, высокий парень и пепельная блондинка в веснушках с ним в обнимку, слева – с десяток чернокожих парней с футбольным мячом и толстой рыжей англичанкой. Угу, Фрежюс – город контрастов. Как и вся Европа, впрочем.
Мимо нас с Дахой проплыл на катере полуголый мускулистый спасатель с завязанными в хвост светлыми волосами. Мужчина посмотрел так откровенно на наши груди, выставленные из моря под солнце, что я тут же перевернулась на живот и смущённо спрятала округлости.– Бонжур, демуазель! – весело крикнул он нам. – Не заплывайте далеко!Даха ответила, я покраснела, поняв, что он пялится именно на меня. Когда спасатель уплыл подальше, я спросила:– Слушай, они все в Европе так смотрят или что-то не то с моим купальником? – и снова покраснела.– О-ля-ля, ты так мило стесняешься! Просто ни одна француженка не станет опускать глазки и краснеть. Отчего ж не попялиться на диковинку из прошлого века с красивой грудью? И, кстати, куп