Я нервно мерила комнату большими шагами. Решение было неправильным, мне ни в коем случае не стоило соглашаться. И хоть Самилия заверила, что она этому несказанно рада, я не поверила.
Как она может так легко расстаться с любящей семьей? Ее мама такая добрая и заботливая, милая, всегда с любовью смотрит на своих детей. У подруги есть брат и сестра. О подобном подарке мне даже и мечтать не приходилось. Их я видела мельком и очень редко, но в голове сложилось впечатление о них, как об очень дружной семье, где все готовы друг за друга стоять горой. Да и Самилия рассказывала о них много хорошего.
Казалось, через пару часов я попаду в рай, обрекая тем самым подругу на жалкое существование в моей шкуре. Но почему-то ее это радовало. Она много поведала о своем женихе, Тельнане. И все перечисленные качества казались ей ужасными и неприемлемыми. Однако в моем мире он, наоборот, со своей внешностью и манерами стал бы лакомым кусочком для многих девушек.
Самилия не понимала своего счастья.
– Надо отказаться, – покачала я головой.
Оставалось совсем немного до полуночи. Мы договорились встретиться в двенадцать часов и провести переселение в тела друг друга. Минутная стрелка перемещалась со скоростью света. Она бежала вперед, не оставляя времени на раздумья и дополнительные сомнения.
Мне стоило написать инструкцию, сделать много пометок, приклеить записочки к шкафам, чтобы Самилия случайно не запуталась. Но я до последнего не верила в реальность происходящего.
«Лия», – позвал меня знакомый голос.
«Да, я здесь».
«Готова?»
Лампочка в комнате внезапно погасла. Я испуганно обернулась. Каждый уголок здесь был знаком: кровать, шкаф, письменный стол с компьютером. Их быстро поглотила плотная темнота, разинувшая пасть и в мою сторону. Но ей не удалось полакомиться единственным живым существом в этом помещении – из зеркала лился желтый свет, разгоняющий тьму вокруг меня.
«Подожди, схожу проверю выключатель».
«Нет, Лия. Это будет уже моей заботой», – и Самилия широко улыбнулась.
Я еще собиралась отговорить ее от глупой затеи, подобрать веские доводы, чтобы она увидела отрицательную сторону нашего возможного обмена. Ведь ей, наверное, показалось, что в моем мире забавно.
«Самилия, давай не будем», – подумала я, закусив губу.
«Прикоснись рукой к стеклу, – мысленно проговорила она повелительным тоном. – Я сейчас буду шептать заклинание, а ты ни в коем случае не переставай на меня смотреть. Это очень важно. Иначе мы можем обе пострадать, попадем в межмирье и не выберемся».
Дрожащей рукой я дотронулась до холодного стекла. Она поступила так же и опустила голову, начиная зачитывать вслух какие-то строки. Мне стало не по себе. Вдруг за окном раздался шум, и леденящие лапы страха прикоснулись к моему лицу. Я чуть было не отвернулась от зеркала, но вовремя вспомнила об указании.
Губы подруги безмолвно шевелились. А во мне поселилась неясная тревога.
– Лия! – раздался стук в дверь.
«Самилия, нам надо прекратить», – испуганно подумала я.
– Лия! Я знаю, ты там. Открывай дверь, паршивая дрянь!
Мне стоило бы послушаться, иначе отец разозлится еще сильнее. Когда он выпивает, лучше вообще не появляться ему на глаза. А если не удалось, то надо просто опускать голову и выполнять любую прихоть. Уж лучше так, чем терпеть издевательства. Он слишком страшен в гневе.
«Самилия…»
Но она покачала головой и подняла указательный палец вверх, призывая меня к вниманию. Вскоре я начала различать ее шепот. Сперва он еле прорывался сквозь густую пелену, а затем каждое слово становилось все громче и громче.
Я вздрогнула от новых ударов в дверь. И как только оторвала взгляд от Самилии, моя комната стала меняться на глазах. Далеко вперед вытянулся узкий темный коридор, освещаемый тусклыми полосками невесть откуда взявшегося света. Хоть не было ни ламп, ни огня, ни свеч, почему-то подругу я отчетливо видела. Но пол, потолок, стены… Казалось, их попросту нет. Самилия не меньше моего удивилась происходящему, оглядываясь назад, а потом быстро пробежалась по мне взглядом.
– Привет, Лия, – довольно сухо сказала Самилия.
– Мне надо вернуться, – обернулась я, но позади была лишь зияющая пустота.
– Не переживай, – улыбнулась она и взяла меня за руки.
Мы одновременно пошли по кругу. Она – потому что знала, как надо действовать, а я просто неосознанно повторяла за ней. Едва мои ноги оказались на ее предыдущей позиции, вокруг все начало меняться.
– Нет, Самилия, нет!
Я протянула руку, но она ускользала. Нас растягивала неведомая сила в разные стороны. Вскоре вокруг стало светло, и лишь в зеркале отражалась подруга.
«Вот и все», – улыбнулась она.
Но вдруг Самилия изменилась в лице. Там появилась гримаса ужаса, рот открылся в громком крике, не доносившимся до моих ушей.
В комнате, погруженной во тьму, начало происходить что-то странное. Зеркало словно кидали из стороны в сторону с неимоверной скоростью. Там периодически мельтешил свет от окна. А затем появилось разъяренное лицо отца с занесенной вверх рукой. Именно в этот момент стекло треснуло с противным хрустом.
– Нет! – вскрикнула я, дотрагиваясь до холодной поверхности этого окна между мирами.
Оно покрылось мелкой паутиной. Я слышала, как что-то лопается, а потом последняя возможность вернуться обратно распалась на тысячу мелких кусочков.
– Что я натворила?! Самилия!
Дрожащими пальцами я начала собирать осколки на столе. Говорят, нельзя смотреть в разбитое стекло. Но сейчас верить в суеверия не было смысла. Хоть в одном из осколков должна отразиться подруга. Ведь не может произойти все настолько ужасно.
Я подвела ее, подставила, не предупредила насчет правильного поведения с пьяным отцом.
– Извини, – до сих пор не веря в произошедшее, прошептала я.
Все получилось слишком неправильно, ничего подобного не должно было произойти. В какой-то момент осколки посыпались из руки, а те стали опорой для головы. Меня не интересовал новый мир, шикарное помещение, вид из окна. Растерянность, тревога, желание вернуться и обреченность из-за разбитого стекла не были сравнимы с чувством собственной гадливости. Я обрекла подругу на жалкое существование, не смогла воспротивиться, предостеречь. На душе скребли кошки. Я упустила столько шансов все остановить, а теперь…
Что будет с Самилией?
***
Тянущая боль в спине выдернула сознание из крепкого сна. Еще не успев разомкнуть веки, я поняла: вокруг что-то изменилось. Было слишком жарко, да и запахи оказались слегка другими – тягучими, тяжелыми, но одновременно приятно-сладкими.
Я подняла голову, протерла глаза и сразу же наткнулась на груду осколков. Только спустя секунду пришло осознание, что это другой мир, что я на месте Самилии, а она там, рядом с отцом.
Наверняка он уже закатил скандал. А если дошло до рукоприкладства?! Правда, подобное в последнее время случалось крайне редко. Изначально он должен хорошенько напиться, а затем еще и встретить сопротивление с моей стороны. Лишь тогда поднимал руку. От алкоголя у него всегда сносило крышу. В таком состоянии отец обычно каждым действием и словом пытался унизить, указать законное место. Сперва это задевало, но однажды он назвал меня именем матери – и словно камень с души свалился. Только тогда стало понятно, что папа видит во мне ее и пытается отомстить.
Я подскочила и начала оглядываться по сторонам. Шикарная комната в красных тонах так и кричала о богатстве. Но мне было не до этого: надо помогать Самилии, а не разглядывать огромное помещение с разными огненными украшениями, огромным свободным пространством и мебелью круглой формы.
– Зеркало… Мне нужно зеркало. Где же оно? – нервно проговорила я, пытаясь отыскать глазами так необходимый предмет.
Мой взгляд метался по комнате в поисках полок, шкафов... любой мебели, в которой могло оказаться зеркало, но ничего здесь не нашлось.
– Ванная! – догадалась я и побежала к первой попавшейся двери.
Однако мне пришлось отстраниться и сделать пару шагов назад. Это была совсем не она, а узкое помещение круглой формы со стеклянной широкой колбой, соединяющей пол с потолком. В ней изредка подрагивала самая настоящая лава. Если бы Самилия не рассказала о ней прежде, я бы даже испугалась. Просто в этом мире тоже существовали лифты, правда, с другим принципом работы. У огненных семей внутренней составляющей являлся жидкий огонь.
Там, в колбе, начало происходить что-то странное и одновременно завораживающее. Лава пришла в движение, начала переливаться. Она устремилась по одной стенке вверх, а по другой – вниз. Я не успела оторвать взгляд от этой красоты, как передо мной появилась мама Самилии.
Первой ее реакцией было удивление. Патрисия цепко осмотрела меня с ног до головы, вздернула брови, словно ей не понравилось увиденное, и молча прошла в комнату. А я попыталась заглянуть внутрь стеклянной кабинки лифта, которая сразу же полетела вниз, исчезая под слоем жидкого огня.
– Самилия, – голос Патрисии прозвучал немного резко.
– Да… – я обернулась и замолчала, толком не зная, как правильно следовало ответить.
Подруга никогда не рассказывала, как именно обращалась к своим родным. Возможно, надо почтительно, на «вы». А если нет?
Мать Самилии стояла лицом к окну, тянущемуся по всему периметру комнаты. Оно играло роль внешней стены, благодаря чему на целый этаж попадало много солнечного света. Патрисия резко развернулась и посмотрела на меня… свысока, пренебрежительно.
– Как же я рада, что ты наконец покинешь родной дом.
От сказанной Патрисией фразы должно было стать тепло на душе, ведь родная мать рада выдать замуж дочь. Но тон не давал покоя. И выражение лица не показалось радушным.– Я направлю служанок на твой этаж, – и женщина посмотрела на стол, наполненный грудой осколков.Она покачала головой и отвернулась. Женщина больше ничего не говорила, просто смотрела вдаль и постукивала двумя пальцами по своим бордовым брюкам. Несмотря на возраст, выглядела она восхитительно. Одной осанке можно было позавидовать.Я в первый раз удивилась, когда обратила внимание в зеркале Самилии на их одежду. Они всегда носили строгие костюмы. Подруга поведала, что дома принято ходить в штанах, а на улице – в юбке. Просто это казалось странным, что в любое время дня и ночи поддерживался такой внешний вид. Словно им даже в родных стенах нельзя расслабиться и постоянно необходимо соответствовать статусу семьи.– Мне долго еще ждать? – обернулась Патрисия. &ndash
Руки тряслись, а из груди еще долгое время вырывались рыдания. Боль не утихала, неустанно напоминая об издевательствах Исмира. Я не могла поверить, что подобные взаимоотношения в их семье считаются нормой. Ведь иначе Патрисия не говорила бы так спокойно, наказала бы или хотя бы прикрикнула на отбившегося от рук сына.Я расслышала тихий стук каблуков, а затем и нервное фырканье. Не сложно было догадаться, что это Вилирия. Ведь если мать подруги уже прошла к столу, то кому еще цокать, как не ее младшей восемнадцатилетней сестре? В другой ситуации я обязательно бы подняла голову, чтобы посмотреть на нее. Ведь, по словам Самилии, она была точной моей копией – со схожими чертами характера и взглядами на жизнь. Но сейчас с трудом удавалось думать о чем-либо, кроме дикого жжения на поврежденном плече.Внезапно я увидела рядом с собой мужские ботинки, а вскоре раздался чей-то тяжелый вздох. Возле меня присели и дотронулись до здоровой кожи. Боль начала утихать. Я тряхнул
В комнате вскоре никого не осталось. Только я в свадебном платье, которое занимало много места. От забавного шуршания юбки во мне проснулась дремлющая маленькая девочка, призывающая покружиться, чтобы материал поднялся вверх, зазвенел и поплыл в воздухе. Но я мысленно отказала той шалунье и лишь поправила и без того идеальное платье.– Солнечного тепла, – раздался сзади чарующий низкий голос.Я повернулась и увидела Тельнана – широкоплечего, высокого, подтянутого и явно сильного молодого мужчину. Он смотрел на меня своими теплыми карими глазами, на губах же появилась еле различимая улыбка. На нем красовался черный костюм с голубыми деталями. Платок, галстук, запонки… Я чуть было не высказалась вслух, что обычно подбирают наряды с одинаковым цветом, но сдержала свое замечание и улыбнулась в ответ.– Добрый день.– Самилия, – с укором сказал он, провожая взглядом слугу, поднявшего его на этот этаж на лавовом лифте.
Темнота вдруг расступилась. Я резко открыла глаза и поняла, что лежу на полу. Надо мной с хмурым лицом стоял Тельнан и, судя по его виду, злился.– Самилия, – испуганно выкрикнула Патрисия, подбегая и приседая возле меня на корточки.Она осторожно достала нож, чем вызвала очередной вскрик боли, сорвавшийся с моих губ. Едва Патрисия аккуратно передала окровавленный предмет в руки юноше, который служил здесь храмовником, с ее пальцев сорвались желтые нити и устремились к ране. Второй раз за день меня лечили. Но теперь мама подруги была встревожена не на шутку.Я заметила слезы на ее глазах и горечь, с которой она закусила нижнюю губу. Патрисия постоянно покачивала головой, словно не верила в происходящее. Однако после женщина часто поморгала, смахнула ненужную влагу с лица и поднялась на ноги, стараясь не смотреть на меня.– Извините нас, – залепетала она, обращаясь к Тельнану. – Но зачем проводить полный обряд? В ней нет Огня,
Мужской голос, донесшийся из-за спины, заставил тело напрячься. Я так и не успела лечь на заветную поверхность, чтобы затем свернуться калачиком и дать волю рвущимся наружу слезам. Следовало обернуться и посмотреть на очередного гостя, но вместо этого я впилась взглядом в стол.– Жаль только, что Самилия Фленг не знает значения этого слова.Желание разреветься и поддаться накопившейся жалости к себе вмиг пропало. Не знаю почему, но мной на миг завладел страх. Однако повернуться к вошедшему стоило. Его голос не был пропитан злобой или ненавистью. Вот только я продолжала сидеть к нему боком, понурив голову и смотря лишь на идеально отшлифованную поверхность из светлого дерева.– Ведь Самилия не опустится до таких низин, как звенья, где они и употребляются.Почему столько пренебрежения и упрека?Я все-таки решилась повернуться, но лучше бы этого не делала. Сердце гулко забарабанило в груди. Его стук отдавался в ушах и голове, выбивал свой
Патрисия долгое время испепеляла меня взглядом. Казалось, она и вовсе забыла, зачем пришла, теперь желая лишь одного – уничтожить непутевую дочь.– Самилия, пошли, – приказным тоном сказал вошедший в комнату Оррелл, а после повернулся к своей жене: – Дорогая, все будет хорошо. Не стоит лишний раз злиться, – он слегка склонился над своей супругой и положил широкую ладонь на хрупкое плечо.– Да, ты прав, – согласилась Патрисия, ненадолго прикрыла глаза и покинула комнату.Оррелл одарил меня недовольным взглядом. Нахмурившись, кивком головы пригласил следовать за ним и тоже вышел.В храме на этот раз оказалось пусто. Люди его покинули, оставив после себя тишину в холодном помещении, стены которого тянулись вверх и плавно переходили в потолок, образовывая с ним один большой купол. Здесь не было окон, а лишь одна небольшая выемка, свет от которой падал прямо на алтарь. В тусклой белой дорожке виднелись капли дождя, нап
Эти минуты молчания показались мне вечностью. Я снова притупила взгляд. Мне хотелось исчезнуть, стать невидимкой или приобрести способность отматывать время назад.– Самилия, что ты скажешь в оправдание? Тебе не совестно? У нас теперь огромный долг, который мы и за пару лет не выплатим.– Совестно, – согласилась я, кивая в подтверждение своих слов. – Извините, пожалуйста. На меня что-то нашло. Как можно все исправить?Вилирия нервно хохотнула и посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. Зато Патрисия улыбнулась впервые за сегодняшний день. Казалось бы, обычное движение губ, а от него она сразу помолодела, стала намного привлекательнее.– Что? – протянул Исмир, хмурясь.Сейчас однозначно решалась моя судьба. Они ведь не стали бы просто так собираться здесь после неприятного инцидента. Я чувствовала, что должна исправить ошибки «подруги», чтобы больше никому и в голову не пришло назвать меня мразью и
Желтый потолок заметно посветлел. Я чуть ли не полчаса лежала и невидящим взором смотрела на ровную поверхность без каких-либо росписей и украшений. Вторую ночь подряд в этом доме, которому больше подходило звание высотки, со сном не заладилось. Казалось, это не я прожила такой продолжительный день, не мой мир с ног на голову перевернулся, не я красовалась в шикарном белом платье, и не меня затем жених пырнул кинжалом у самого алтаря. И самое главное, будто не моя подруга оказалась той еще гадиной.Солнечные лучи давно проникли сквозь плотные стекла, блуждали по полу и стенам. До кровати Самилии они еще не добрались, но уже вплотную подступили к свисающему одеялу. Скоро они начнут плясать на нем, превращая красный цвет ткани в оранжевый.Я перевернулась на бок, собираясь хоть немного понаблюдать за ними, и не удержалась от вскрика, снова ощутив воздействие накидки. Она мешала, сковывала движения, каждый раз неприятно терлась о кожу, оставляя после себя следы. Еще вечер