Хорошего в новой жизни было немало, и я как лучшее в мире заклинание, придающее сил, перебирала это хорошее в уме: я могу жить, там, где мне нравится. Даниэль снял нам два номера в "Чайке" — отеле, приткнувшемся на обрыве над морем. Но в любой момент, стоит только захотеть, можно собрать вещи и сменить шикарную "Чайку” , к примеру, на крошечную яхту из тех, что виднеются из окон моего номера с видом на залив. Да, пока я не собираюсь этого делать, и уж точно не стану менять место жительства, пока не закончится суд, но сам факт! Одна мысль, что я могу это сделать, наполняла мою душу горячим, ликующим счастьем.
У меня есть право вставать, когда пожелаю и есть то, что хочу. И в первые дни на свободе я с невыносимым блаженством листала страницу отельного меню, наслаждаясь самим процессом выбора.
У меня есть возможность общаться с кем угодно — а не только с узким перечнем одних и тех же примелькавшихся лиц. И пусть пока что это тяжело мне давалось, я исправ
Я обнял ее в ответ, зарывшись носом в серебристые волосы и отпустил с неохотой, когда девушка подалась назад, шепнув мне напоследок: “Спасибо, что бы я без тебя делала”.Что бы я делал без тебя?Последние несколько недель были… тяжелыми. И Лали — и битва за ее свободу — была единственным, что помогало мне держать лицо. Я улыбался, шутил, дурачился, чтобы ей было легче. Я делал это для нее — а получалось, что и для себя. Это держало, помогало не проваливаться в пропасть.Казалось, после смерти Эрика Лагранжа все должно стать легко.Оно стало… легче, пожалуй, если сравнивать с последними месяцами. Но не легко.Я желал ему смерти. Но я не хотел его убивать. И только едва заметная уху оговорка мистера Блейка не давала полностью погрузиться в гложущее чувство вины — говоря про ситуацию, в которой Эрик Лагранж выжил бы, он сказал “возможно”. Возможно, справедливость и была бы восстановлена.
Я, конечно, понимала, что именно имеет в виду мистер Дарруэл, но такая аналогия все равно прогнала волну мурашек по спине.— Итак, около восьмидесяти лет назад семейство Дорнвейл, проживавшее на тот момент в этом замке, постигла большая утрата: трагически оборвались жизни сразу двух членов семьи, девятнадцатилетней Лианны и ее двоюродного брата Фредерика. Их смерть признали несчастным случаем: брат и сестра решили забраться на крышу и сорвались. Обо всем этом имеются данные в семейном архиве Дорнвейлов, который хранится здесь же, в замке.Ага! В замке, но не в библиотеке! Могли бы между прочим и в общее пользование положить!За то время, пока некромант говорил, мы как раз успели обойти немаленький замок, и теперь остановились у печально известной нам с Даниэлем двери в склеп. Остановились, потому что мистер Дерруэл считал нужным дорассказать историю Лианны. И, как оказалось, ее злобного кузена.— Но дело в том, что жертвы несчастного случая, к
Я стояла перед большим зеркалом и не была уверена до конца, что смотрю именно в зеркало.Когда мы вернулись из Горок, Даниэль сказал, что мы просто обязаны все случившееся отпраздновать. Вечером мы идем в ресторан, и точка. И что он готов даже задавить свою мужскую гордость и сделать это за мой счет, раз я теперь состоятельная дама. На этой фразе он скорчил такую трагическую рожу, что я не выдержала и расхохоталась. И не стала говорить, что ресторан я и сама хотела ему предложить.Я сходила за покупками. Сама! Я сходила в парикмахерскую. Сама! И даже сама попросила в отеле прислать мне кого-нибудь, кто может помочь с макияжем и прической.И теперь вот.В зеркале отражалась совершенно незнакомая девица. Серебристые волосы, собранные в небрежно-сложную прическу, бездонные, умело подчеркнутые глаза, сочные губы. Открытые плечи. Черное платье, по которому от малейшего движения рассыпались мелкие искры узора из блесток. Пышная модная юбка. И туфли на довольно
Я люблю Королевскую Академию, а она любит меня — что бы я ни задумала, что бы я ни попробовала сделать в этих стенах, у меня всё получалось. Даже читать вводный курс по основам рунологии для студентов начальных курсов — уже год, как я его успешно веду, а они — успешно сдают!Но спецкурс рун для некромантов — это же совсем, совсем другое дело!Есть же разница, кого учить — вчерашних школьников, или состоявшихся специалистов, зачастую — существенно старше меня самой?Зачем, ну вот зачем я согласилась? Зачем разрешила себя уговорить?А всё Лагранж! Если бы эта мерзкая ехидна не подзуживала меня — "Ты способна на большее, чем увлекать рунами начинашек! Бери спецкурс, никто не справится с этим лучше тебя!" — то я бы отказалась, да и всё. И горя бы не знала!Ладно. В конце концов, утешает уже то, что Академия — не основной мой кусок хлеба. Я состоявшийся мастер рун и неплохой художник. Если я провалюс
Три года назадМне хотелось кричать, но я делала свое дело молча. Ни звука не покидало пределов комнаты. Беззвучно, как в кино, ломалась мебель, рвалось белье, беззвучно кромсались на куски платья, бились вазы, статуэтки и куклы, и осколки стекла и фарфора кружились в воздухе, как лепестки цветущей вишни, замедленные гасящим звуки заклинанием.Сила пела в груди, звенела струной. И с садистким удовольствием, изящным дирижерским жестом, я направляла ее вовне, разрушая все вокруг себя.В абсолютной тишине дерганье дверной ручки прозвучало почти оглушительно. А когда дверь распахнулась, вспарывая эту тишину, все разом ускорилось и будто взорвалось.Раздался женский вскрик.Я медленно обернулась. Руки дрожали, в животе неприятно тянуло. Щеку жгло.Я провела по ней рукой и на рукаве остался длинный
Мы сидим по десять человек за столом, и обычно кучкуемся не столько по возрасту, сколько по давности пребывания в Горках. Тут “старожилы”. Адриан — самый-самый. Он провел здесь уже больше пяти лет. Через пять месяцев ему исполнится двадцать один и его ждет либо большой-большой мир, либо исправительная колония — в зависимости от того, сможет он доказать или нет, что дар взят под контроль и он больше им никого не убьет.Крис — четыре года, и его родители считают, что у него проблемы с головой, но не хотят сдавать кровиночку в психушку. Мы тоже считаем, что у Криса проблемы с головой. Но по другой причине — только дурак будет все еще надеяться на что-то с Мирей, когда вокруг полно других вешающихся на него девиц.Мирей — королева красоты. Официально у нее проблемы с наркотиками, выливающиеся в нестабильный дар. Но ее мать не волновали эти “проблемы с наркотиками” (травка
Меня потряхивало, и это было плохо. Магические потоки, и так довольно своенравные в моих руках, дрожащим пальцам подчинялись с трудом. Но, перейдя на магическое зрение, я все же сумела сплести первичное диагностирующее заклинание.Углубленное не понадобилось — магическая аура Лагранжа, блеклая и потухшая, сначала покрылась полупрозрачной пленкой, а затем вспыхнула слепяще алым.Крайнее магическое истощение. С угрозой для жизни.До отсека я могу и не добежать...Вот только — я ничем не могу ему помочь. Не с моей магией. Не с моими срывами при любом более-менее энергоемком колдовстве.Дура! Кем ты себя возомнила? Надо было сразу звать помощь!Я бросилась к двери, уже даже взялась за ручку, когда взгляд напоролся на вырезанные на косяке символы — результат тренировок для зачета по рунной магии. Бесполезные и безжизне
Я подняла руку и скинула нахальную ладонь. На ком-нибудь другом свои отвлекающие маневры практиковать будешь.— Мне нужны книги по юриспруденции. Гражданское, семейное, можно еще финансовое право. Смитт, Лаверс и Дорбенштайн у меня уже есть. Что-то другое. Хорошо, если найдешь практические разборы процессов в этих сферах.Лагранж прищурился, пристально меня разглядывая.— Ты та еще шкатулка с приветом, я посмотрю.— С секретом? — машинально поправила я.— Нет, я не оговорился, — хмыкнул Лагранж,наконец, отстраняясь, и я против воли выдохнула. — Я попробую. А теперь дай пройти, противоречивая девочка “проваливай-но-я-тебя-не-выпущу”.Я сама открыла дверь, высунулась, чтобы убедиться, что коридор все еще пуст, и только тогда выпустила Лагранжа, а потом торопливо закрыла дверь и пр