ГЛАВА ВТОРАЯ

В тот же день в нашей клетке умер человеческий ребенок лет восьми. Остальные рабы, словно испуганные зверьки, отступили от него в другую часть клетки, с ужасом поглядывая на неподвижное крошечное тело.

Кто-то беззвучно плакал, — очень беззвучно, за громкие звуки рабов наказывали, спуская им с рук только первую неуправляемую истерику, — кто-то остался равнодушен, кто-то, как я, едва скрывал шок, не в состоянии поверить в случившееся.

Я хотела позвать надзирателя, но Дик меня одернул:

— Не вздумай! Если их потревожить в такую жару, то нам достанется и никому мало не покажется!

— Как это?

Дик пренебрежительно фыркнул:

— Может, воды лишат, тогда вот эти, — он грубо ткнул пальцем в двух рыжих человеческих детей постарше, — за этим пойдут. А может, стоять всю ночь заставят, тогда всем туго придется.

— И что нам делать? — тихо спросила я, не сводя заплаканных глаз с погибшего ребенка.

— Мне показалось или ты задумала всем тут помочь? Ответственная самая, что ли? — насмешничал Дик.

— Если даже так, то что? Это плохо, что ли? — серьезно взглянув ему в глаза, ответила я. Дик, презрительно скривившись, просто пожал плечами.

Сколько помню, меня родители воспитывали так: что я отвечаю за себя, потом за окружающих. Внушали, что мне нельзя жить беззаботно. Пока я грустно размышляла над тем, насколько плохо это у меня получается, Дик продолжал насмешничать:

— Ну-ну, а ты попробуй, заступись за одного, чтобы всех воды лишили, я посмотрю, как они тебя в благодарность на части рвать будут, принцесса.

— Не успеют, меня папа найдет…— тихо поделилась я главной надеждой. Пусть и неуверенно прозвучал мой ответ, но в то время я жила только этим.

Дик схватился за живот, изображая дикий смех, и бесшумно повалился на землю.

— Ой, потешная, я так и ждал, что ты что-нибудь этакое смешное скажешь! — довольно хмыкнул он, «насмеявшись». — Да здесь все отрезано от поиска, думаешь, тебя первую у родителей сперли? Если бы это место можно было найти, никого бы тут уже не было! Вот сколько ты дней здесь?

Мне хотелось его сильно стукнуть кулаком, чтобы он прекратил смеяться, но все же я сдержанно ответила:

— Пять…

— И чего же они тебя еще не нашли?

Издевается…

Я с горечью на него посмотрела и отвернулась. Это было так больно, будто Дик палкой ткнул в открытую рану.

— Считаю, что лучше себе не врать… — тихо прозвучало за моей спиной. — И попытаться приспособиться. И выжить! Чтобы потом прийти и показать им! Расплатиться за все!..

Я не стала ему отвечать и смотреть в его гневные глаза не стала. Боялась, что хлынут слезы, что сломаюсь и разревусь в голос, потому что выносить такое было выше моих сил!

— Ладно тебе, не дуйся, принцессочка. — Дик, веселясь, пихнул меня локтем в бок.

Я с гневом на него зашипела:

— Грубиян…

— Да ладна тебе, хрустальная какая, тронуть нельзя, — фыркнул он.

— Вот и нельзя! Следующий раз я тебя так пихну, вылетишь отсюда! — прорычала я, легонько отталкивая от себя Дика.

Опыт словесных баталий у меня большой, мы часто ругались с Гейбом, предаваясь этому занятию со всевозможной горячностью.

— А ты пихни, пихни меня… — насмешливо прищурившись в предвкушении забавы, подначивал Дик, видимо решив, что я лучшее здесь развлечение.

Но ничего у него не вышло.

Я заморозила его на месте и, передразнив мерзкую улыбочку, с которой он застыл, с отвращением отвернулась... и опять увидела того мертвого малыша.

Слезы набежали сами.

С горечью я махнула рукой, отпуская Дика из магической связки. Но, вместо того, чтобы мстить или вновь толкаться, он радостно прошептал:

— Как здорово у тебя получилось! Скажи, а ты умеешь приказывать так, чтобы человек или эльф все забыл?

— Наверно, не знаю,  — буркнула я раздраженно и села на землю, не поворачиваясь в его сторону. Сердце рвалось от боли при мысли, что меня никогда не смогут найти.

— А воду замораживать умеешь? Хоть ненадолго, а? — пытаясь заглянуть мне в глаза, продолжал нудные расспросы Дик.

Я вяло кивнула.

Что он хотел у меня узнать, меня интересовало мало. Да и подробнее ответить я не успела:  ворота открылись, и в них вошли охранники. С ними еще кто-то — к нашей клетке приближались три надзирателя. Обстановка сразу резко изменилась: обитатели клеток замерли, не отрывая испуганных взглядов от движущихся людей.

Дик оторвал взгляд от меня и уставился на вошедших. Я повернулась за ним.

Впереди гордо вышагивал высокий смуглый парень, — судя по ярко-красной шелковой одежде, натянутой на голое тело, и такой же шапочке с кисточкой в тон, — подданный драконьей империи. Его небритое лицо выражало досаду, если не гнев, пока он вышагивал к нам, презрительно постукивая по колену древком тонкой плетки.

За ним торопились двое кое-как одетых слуг, которые волокли за ноги избитого в кровь светловолосого эльфенка. Темно-синий камзол висел на нем лохмотьями, шелковая рубашка была вся в крови. Укороченные эльфийские штаны — рыжими от грязи. Видно, его долго били ногами.

Полуголый толстяк в широких синих штанах, которые давно не стирались, остановился и показал пальцем на нашу клетку:

— Куда девать-то его? Может, того?.. Поркам на рынок? — начал было он.

— Я тебе дам, поркам на рынок! — Смуглый в красном, явно их глава, огрел толстяка плеткой по лицу. — Я с тебя все убытки высчитаю, бурдюк с жиром! Пока товар можно продать как сильного мага, о своих оглоедах забудь!

— Да, хозяин, — поклонившись, промямлил толстяк, трясущейся рукой вытирая пот со смуглого лба.

Второй слуга с длинными черными усами, в золотистом жилете и таких же широких желтых штанах, но без шапочки, стоял молча, ожидая хозяйского приказа.

— Так куда его? — вновь спросил полуголый толстяк в синем.

Господин внимательно осмотрел клетки и пренебрежительным жестом указал в нашу сторону.

— Скиньте его в отстойник для школ магии, продать эльфа на угощение мы всегда успеем.

Мы с Диком переглянулись. Школы магии… Вот, оказывается, куда нас собирались сбыть!

Толстяк снял связку ключей с пояса, громко перебирая пальцами, выбрал самый длинный, которым открыл нашу клетку. Придерживая дверь за затвор, он с хозяйским раздражением наблюдал, как усатый охранник в желтом небрежно швырнул тело светловолосого эльфа на землю и захлопнул дверь.

Я хотела сказать им о погибшем, но Дик, грязной ладонью, грубо закрыл мне рот.

— Тсс, не видишь? Они не в духе, что-то серьезное твой ушастый сородич натворил. Сейчас только проклюнься с мертвецом, они с удовольствием рассчитаются с тобой за все!

С раздражением вытерла губы после его руки, с досадой выдохнула и… промолчала.

 Когда главный надзиратель в красном развернулся и, все так же презрительно похлопывая плеткой себя по ноге, пошел назад, я в гневе мысленно дернула его за ногу.

Красавчик мгновенно растянулся на земле, в кровь, разбив свой гордый нос.

Разразившись проклятиями, он поднялся и в бешенстве развернулся к нашей клетке. Я в шоке распахнула глаза и раскрыла рот, изображая удивленную невинность. Спасло меня то, что внезапно прозвучал смешок слуги в золотистом костюме.

Красавчик, скрипя зубами, повернулся к нему. Слуга отпрянул, сделав вид, что тоже недоумевает и гневается, но поздно. Весь гнев хозяина пал на его пустую голову и длинные,  причудливо заплетенные, подкрашенные черным усы.

Кажется, он останется без них.

Мысленно хихикая, с нехорошей радостью я наблюдала, как начальник в красном на потеху рабам таскает за предмет мужской красоты слугу по песку перед клетками.

Но, увы, работорговцы быстро опомнились, осознав, что дарят нам незабываемое зрелище, удалились за пределы ограды, чтобы продолжить воспитательный процесс там.

Дик повернулся ко мне и шепотом спросил:

— Колись, это ты его так зацепила?

Я многозначительно улыбнулась, но вслух ничего не произнесла.

— Ух, здорово! Ну, ты даешь, Айонка, — восхитился он. От подобной похвалы я покраснела, но тут заметила, что за нами наблюдают все обитатели клетки и, вместо спасибо за похвалу, толкнула его локтем в бок.

Дик обижаться не стал, а тихо предупредил:

— Ой, правильно. Молчу. Если эти узнают, продадут тебя за фляжку воды.

— Что, серьезно? — Я в шоке посмотрела на Дика.

— А ты сомневаешься? — с горечью отозвался он. — Меня как человека украли. Так и держали вместе с людьми. У них условия мягче, иначе за раз вымрут, как те кролики. Так одна сволочь за фляжку воды рассказала надзирателю о драконьем браслете, и меня швырнули сюда как особо ценный груз.

В ответ только молча покачала головой, пытаясь осмыслить информацию.

 Я слышала, что некоторые, особенно молодые драконы выбрасывают сыновей  или убивают как будущих конкурентов, несмотря на их редкость и ценность*. Но столкнуться с брошенным драконенком в реальности… Это было удивительно.

*У драконов рождаются только сыновья, примерно раз в тысячу лет. Отношение у отцов к ним разное, одни убивают как конкурентов, другие берегут как сокровище и растят из них наследников. Подробности в «Чудесах».

Едва все утихло, и надзиратели скрылись за высоким плетеным забором, я подползла к избитому эльфу.

— Как ты?

Он резко распахнул мутные глаза, но разбитыми в кашу губами ответить не смог, только впустую открывал их, как выброшенная на берег рыба, не в силах говорить.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь? — Я вновь растормошила раненого эльфа. Смотреть, как еще один рядом умирает было выше моих сил.

— Пожалей его! Добей, чтоб не мучился! — позади меня раздался раздраженный шепот тощего черноволосого сородича.

Я обернулась и измерила негодяя ледяным взглядом. Когда сюда попала, все узники клетки были для меня на одно лицо: грязные, вонючие, равнодушные. И, только пробыв с ними несколько дней, стала различать, кто есть кто.

Так вот, этот тощий черноволосый эльф мне не понравился сразу, едва я заметила, как, пользуясь магией, он отбирал флягу у тех, кто был слабее, пока не получил за это от Дика.

— Что ты сказал? — тихо переспросила я, надеясь, что ослышалась или он имел в виду нечто другое.

— После того, как в клетку бросают провинившегося, надзиратели на следующий день не дают пить. И ему не поможешь, и нам устроишь пытку! Брось его! Пусть быстрее умрет!

Я в шоке распахнула глаза и в ужасе спросила:

— Ты эльф и такое говоришь?

— Посиди без воды пару дней, я посмотрю, как ты запоешь. Тем более, мы все равно все скоро умрем.

Услышав его ответ, сначала я хотела вспылить, высказать, какое презрение этот эльф у меня вызывает своим злобным нытьем, но Дик махнул на него рукой, а мне на ухо прошептал:

— Не обращай внимания, пусть болтает. Здесь большинство постепенно ломается. Главное — всегда оставаться человеком, а потом все остальное, еда там, питье… Ты, конечно, не человек, но понимаешь, что я хотел сказать.

Я кивнула и вновь склонилась над раненым эльфом, ласково убирая от глубоких ссадин на лице светлые испачканные в крови пряди:

— Как тебя зовут?

— Леонель… — не открывая глаз, прошептал он.

— Буду звать тебя Лео, — улыбнулась я. — Так что ты натворил, что они так взбесились?

— Сбежал… — прошептал он, и кровь, едва застывшая на губах, вновь потекла ручейком по израненному лицу.

— Здорово! Силен! Отсюда убежать… — Дик в восхищении покачал головой. — Уважаю!

Лео открыл глаза и улыбнулся.

Зря я улыбалась, смотря на то, как дружно общаются эльф с драконом. Позже они по любому поводу цапались, как кошка с собакой, раза по три в день. Но это было чуть позже. А пока мы оттащили Лео от тела погибшего малыша и втроем устроились в противоположном углу клетки.

День незаметно подошел к концу.

— Хорошо как, жара спала… — прошептала я, держа руку над грудью Лео. Почти лишенная проникающей и идеально подходящей для исцеления магии эльфов, которая помогала моей маме найти и устранить причину болезни, я могла только желать исцеления Лео, чуть-чуть подпитывая его силы своими.

— Ты еще плохую погоду тут не видела, потому на жару пеняешь, — проворчал Дик, в этот миг сосредоточенно перекраивая подаренную мною ткань для головы. — Здесь болота кругом. Когда сыро, дует отовсюду, спрятаться некуда и комары с оводами целый день… — Он от омерзения передернул плечами. Затем вновь принялся прилаживать полученный долгими стараниями головной убор. Когда уже все забыли, о чем говорили, он прибавил:

— А жара что? А ничего плохого. Комаров днем нет, ветер в радость, сиди, наслаждайся…

В этот момент я смотрела на Лео, руки чесались отмыть кровь с его лица, но, увы, воды здесь не было.

Тут Дик склонился ко мне и совсем тихо на ухо прошептал:

— Так мы тогда не договорили… В общем, воду ты замораживаешь?

Я кивнула.

— Приказывать людям магией умеешь?

Непонимающе уставилась на Дика, пытаясь осмыслить, о чем он хочет мне сказать.

Дик губами плотно приник к моему уху:

— Давай прикажем толстяку забыть, что мы воду забрали? Утром за ним никто не следит. Охранники до полуночи пьют и к только к обеду просыпаются… А? Ну как?

Лео снизу прошептал:

— Отлично!.. Я с вами... я помогу, чем могу!

Я посмотрела сначала на одного, потом на второго и упрямо покачала головой:

— Боюсь…

— Ну, подумай, как бы было здорово, если бы мы могли пить сколько угодно… — начал было Дик.

— А если в ведре вода грязная? — наивно возразила я.

Они дружно расхохотались. Лео, рукой придерживая отбитые ребра, скорее кашлял, чем смеялся, отчего у него на губах вновь выступила кровь. Дик, как опытный сиделец в клетке, смеялся беззвучно, но от этого не менее обидно.

Я надулась.

— Глупые вы, оба. Очень! — буркнула я и, оскорбленная, отвернулась.

Думают, за себя боюсь! «Я за вас беспокоюсь, мне папа такую защиту создал, никакие наказания не страшны!»

Вспомнила о папе… Слезы набежали сами.

— Ну что ты… не дуйся и воду не теряй, плакать здесь — глупая трата! — примирительно начал дракон.

— Отстань! — тихо рявкнула я, и в гневе отодвинулась от Дика.

— Ну, принцесса, не хочешь — не надо, я просто хотел попробовать… — Дракончик робко погладил меня за плечо.

— Лысый, она не из-за тебя плачет… Отстань! — хрипло проговорил Лео, как любой эльф наделенный эмпатией.

— Сам ты — лысый! Я в пираты готовлюсь! — возмутился дракончик, обернувшись ко мне, все также ехидно сказал: — А я не думал, что ты «рева-корова, раз-два-три»…

 Я с досадой ударила его локтем под ребра.

— Отстань! Я сделаю это завтра. Но, если что-то пойдет не так, первыми пострадаете вы. На мне стоит защита... она им не по зубам.

— Так ты за нас испугалась? — Дик все смеялся. Я опять от него отвернулась, на этот раз с досадой. Что с такого взять…

— Легче прибить, чем заткнуть, — нервно буркнула я.

— Принцесса, откуда такие грубые словечки? — насмешливо прошептал Дик.

— Отстань, тебе сказали… — тихо проворчал Лео.

— А ты, вообще, лежи и тихо помирай, а то уши отломаю! — грубо пообещал эльфу дракончик.

— А ты попробуй! — вскинулся раненый эльф.

Я так разозлилась, что властно наложила на них коконы, чтобы они не могли пошевелиться.

— Хватит! Оба! Если не прекратите, заставлю молчать!

На миг задиры замолчали, первым подал голос Дик:

— Принцесса, ты это хорошо придумала с защитой, но надо ее сделать так, чтобы у меня торчал один нос, а то вечер, комары искусают, сама понимаешь…

В отчаянии я возвела глаза к небу, и со стоном откинулась на землю.