Правда, на следующий день я так и не смогла выбраться на улицу. Просто не рискнула. За ночь температура упала до критических отметок, стало так холодно, что окна покрылись белым снежным налетом. Отопление не справлялось, вода не текла из крана, так как водопровод замерз, и город погрузился в снежное пугающее безмолвие.
Единственное, что я смогла сделать — это одеться потеплее и спуститься в булочную, что находилась на первом этаже дома. Ужин, который накануне принесла Женевьев, уже переварился, а морковь все еще не вызывала слюноотделения. Пришлось выйти за булками. От подъезда до входа в лавку было всего несколько метров, но я думала, что меня убьет мороз.
— Берите больше, — посоветовала девушка, которая куталась в необъятную шубу.
— Да мне хватит, — растерянно отозвалась я. В корзинке для покупок лежали несколько пирогов, рогалики и парочка сдобных булочек.
— Вы, наверное, у нас недавно. На улице такой холод! Неизвест
Некстати вспомнился Дилан. Но чтобы принудить меня выйти за него замуж, не нужно подключать стражников. Без стражников, я бы, конечно, не согласилась. Но и они не стали бы помогать. По крайней мере, я не могла представить ситуацию, в которой меня под конвоем ведут к венцу с Диланом. Даже в своем южном городе он не обладал такой властью. А в Сноухельме вообще был никем.— Не переживайте, мисс, — отозвался охранник. — Вас ждет не свадьба.— А тогда что меня ждет? — Не могу сказать, что объяснение успокоило. Скорее, еще больше все запутало. — Объясните же нормально.— Сейчас вас ждет примерка, потом макияж и прическа, а потом — ужин с мэром.— В свадебном платье?— Согласитесь, они бесподобны, — с восторгом вздохнула продавщица, которая прикатила на специальном манекене невероятной красоты свадебное платье. Не воздушное и легкое, как это принято на юге, но не менее прекрасное. Тяжелый б
Злость отступала медленно. На смену ей приходило опустошение. Задний двор замка покрыли скульптуры — изящные льдянки, которых я не собирался оживлять, сказочные деревья, невероятные цветы, ледяные решетки с шипами. Каждый день я создавал что-то новое и почти дошел до того состояния, когда начну уничтожать собственные творения просто потому, что очередные фантазии девать некуда.Вчера в порыве гнева я разрушил похожую на Валенси льдянку, так как она была лишь ее жалким подобием. А следом развеял и других льдянок, что скрашивали мой унылый досуг. Потом немного пожалел, так как прислуживать в замке снова стали бесформенные духи зимы, которые совершенно не услаждали взор.В ушах до сих пор звенели обидные слова Валенси. Пусть они и выкрикнуты в порыве злости, но в них была правда. Обидная, жгучая правда. С которой я безуспешно пытался смириться уже несколько дней. Даже аномальные морозы впервые за последние годы не были моей местью городу. Они являлись
Холод пробирал до костей, руки моментально окоченели, как и ноги в остроносых тонких сапожках. Колени свело. Мне было холодно, как никогда. Запястий коснулся ледяной металл, и я вскрикнула, когда он буквально примерз к коже. Стражники действовали осторожно, но сути это не меняло. Меня оставили прикованной на вершине горы под порывами пронизывающего ветра. И даже пожертвованные одним из мужчин рукавицы не спасали.— Не оставляйте мня здесь, — взмолилась я, чувствуя замерзающие на щеках слезы.— Если бы мы только могли… — отозвался один из них и отступил.А я по-настоящему разрыдалась, признавая, что Дилан прав: никто меня не спасет. Всем нет до меня дела. Переживать будет разве что Женевьев, но ее возможностей не хватит на то, чтобы прекратить это безобразие.Отходили стражники под сбивающими порывами ветра. Начала подниматься буря, и я задрала голову навстречу усиливающемуся снегу. Я знала, кого жду. Пыталась уловить его сил
***— Не реви.Жен вздрогнула, обняла себя за плечи и вскинула полные слез глаза.За окном медленно занимался рассвет. Лишь сизая полоска появилась у горизонта, но кромешная тьма отступила, и в сумеречной предутренней дымке все было хорошо видно. Я уже минут пять сидел на подоконнике и наблюдал за ней, а она даже холода не почувствовала.— Я спас твою сестру. Она жива и ей ничего не угрожает.— Спасибо! — Женевьев подскочила с кресла и кинулась ко мне, намереваясь задушить в объятиях, но видимо, вовремя вспомнила, что я ледяной, и обнимать меня — весьма сомнительное удовольствие.— Я сделал это не для тебя. И даже не для нее.— А для кого?— Для себя. Наверное.Я пожал плечами, потому что и правда не знал, зачем спас Валенси, когда она почти получила то, что заслужила.— Где она? — встрепенулась Жен. — Ты отправил ее домо
Мэр Сноухельма жил в особняке на центральной улице. Как и любой уважающий себя горожанин, мэр пекся о собственной безопасности. Охранные заклинания на воротах и дверях, несколько гвардейцев по периметру и спущенные на ночь волкодавы — наша, северная порода, которая могла существовать в суровых условиях заснеженной долины.Наверное, поэтому, когда я ворохом снежинок проник в его окно, даже не удосужившись открыть форточку, мэр продолжил сладко спать на огромной кровати, трепетно прижав к себе непозволительно молодую жену. Он чувствовал себя в полной безопасности. Даже будить их было жалко.Я устроился в кресле у окна так, чтобы мягкое предрассветное освещение лишь обрисовывало мой силуэт, и спустил с пальцев ледяную магию. Она послушно поползла по паркету, поднялась по ножкам кровати, покрыла хрустящей ледяной коркой накрахмаленные простыни и лизнула голый палец на ноге мэра. Вайс Пэрриот только раздраженно дернулся во сне, а мороз пополз дальше.Первой зао
Решение пришло внезапно. Изначально я просто планировал его прибить прямо тут и не заморачиваться, но сейчас мне показалось символичным отнести Дилана на вершину горы. Туда, где, по его задумке, должна была умереть Валенси.Взмахом руки я разбил лед, который сковывал ноги Дилана, и мужчина бросился бежать. Но я не позволил. Кинулся на него, превращаясь в ледяного дракона, и схватил лапами, разрывая плотную овчину тулупа. Впиваясь острыми когтями в теплую плоть.Дилан завизжал. Наверное, ему казалось, что бок вспарывает ледяное лезвие.Волна удовлетворения прокатилась в душе, и я взмыл в воздух. Мне не было жалко бывшего Валенси. Он заслужил все страдания, которые я для него приготовил.На вершине горы даже без меня завывал ветер. Тут никогда не было спокойно и тихо. Я спланировал на плоскую, еще не заметенную до конца площадку с возвышающимся в центре столбом. Когти разжал заранее, чтобы жертва рухнула вниз, в снег.Видимо, пока Дилан болтался в мо
Пэрсика мы решили выпустить прямо в холле, чтобы он мог исследовать свой новый дом. Это звучало так странно, что мне становилось не по себе. Почему я не могу жить, например, с Жен? Или просто найти себе квартиру в Сноухельме.Впрочем, спорить с Ранионом было себе дороже, и я решила отложить разговор на вечер. Подозреваю, ответ будет или «я так решил» или «мне так нравится». Ни один из вариантов меня не устраивал.Выпустить Пэрсика оказалось не так просто. Пушистый высунул из переноски нос, потом поставил одну лапу на ледяной пол, затряс ей и снова забрался в свой «домик», хотя обычно выбегал из заточения пулей, невзирая на то, что его окружает. Лишь бы выбраться из замкнутого пространства на свободу.— Ну, пушистый, — обратился к нему Ранион, — так не пойдет! Давай вытаскивай свою лохматую задницу! Хватит там прятаться.Пэрсик, как и все представители семейства кошачьих, оказался на
Мне стало страшно и холодно. Когда его губы почти коснулись моих, я отпрянула, прошептав:— А я после твоего поцелуя две недели провалялась в бреду, потому что заболела! Нет, Ран, я не буду с тобой целоваться по собственной воле. Хочешь убить? Убивай, но не жди взаимности! Я не готова стать твоей добровольной жертвой. Говоришь, что почувствовал тепло? А вот меня сковал такой ледяной кошмар, которого я не испытывала даже когда была прикована к столбу на вершине горы.Выпалив это, я развернулась и умчалась в свою комнату, надеясь, что ледяной не последует за мной.— Не спеши зарекаться, Валенси! И не думай, что я отступлю только потому, что ты так решила.Я не отреагировала. Только ускорилась. А еще я не могла понять, как мне может быть одновременно жарко и холодно! Только комнате заметила, что не забрала Пэрсика. Ну и пусть! Если этот лохматый предатель захочет, сам найдет дорогу! Благо теперь в коридорах есть все условия для его нежных теплолю
От этих слов стало грустно.— Мне кажется, я никогда не умел любить. И ведьма это знала. Ничто не может разрушить заклятье, потому что никто не может затронуть мою душу. Увы. Хотя ты забавная и милая, — внезапно признался он.— Поэтому ты от меня прячешься?— За те годы, которые мне присылали девушек, они вели себя по-разному, — уклончиво признался дракон.— Были те, кто хотел тебя расколдовать?— Их было много, — с легким самодовольством отозвался он. — Они считали себя особенными. Избранными. Ведь не зря же жребий выбрал их. Но, как видишь, я все еще такой, какой есть.От его слов повеяло холодом, и мне стало не по себе.— Обещаю, я не буду приставать к тебе с поцелуями, — лукаво улыбнулась я, стремясь перевести неприятный разговор в более легкое русло. — Но не прячься от меня в этом замке, тут очень скучно. А мне так хочется хотя бы поболтать с кем-то, узнать ч
После того как снежный дух развеялся, оставив после себя на полу немного снега, Арон обратился ко мне с живым интересом.— Ну, и что мне с тобой делать?— Представления не имею, — пробормотала я. — Отпустить?— И куда ты пойдешь? — спросил он, а я опустила глаза и пожала плечами. Домой нельзя. Не поймут и не примут.— Не знаю. Получается, жертвы не нужны? — задумчиво поинтересовалась я.— Мне — нет, — отозвался дракон и сделал глоток из бокала. — Не знаю, как смерть девушки может изменить создавшуюся ситуацию.— И что же с ними со всеми происходит?— По-разному. Если удается дожить до весны, смею надеяться, их судьба складывается хорошо.— А что случается весной?— Весной прилетают мои друзья. Зимой это очень опасно, замок постоянно находится в эпицентре вьюги.— Друзья? — уточнила я.— Тоже дра
Бонусный рассказЛедяная душаВ зале горели свечи, разгоняя вечернюю темноту. Они мерцали в огромной бронзовой люстре под потолком, украшали светильники на стенах и сверкали в кроне огромной ели, установленной в честь празднования Середины зимы. Защитная магия создавала едва заметный мутный ореол вокруг язычков пламени, чтобы оно не перескочило на стены и ветви дерева. Так было и красиво, и безопасно.Я взяла из почти опустевшей коробки с елочными игрушками ажурный стеклянный шарик на серебряной ниточке и повесила на ближайшую ветку. Отступила немного и полюбовалась результатом трудов.— Эльзи! — В комнату вбежала младшая сестренка и восхищенно замерла напротив сверкающей новогодней ели. — Такая красота!Я согласно кивнула, немного грустно улыбнувшись. Мы жили в суровом краю вечных морозов. За окном завывал ветер и швырял
У меня перехватило дыхание. Вдруг не получится? Малышка обняла ее за шею и поцеловала в щеку. Вроде бы пронесло, и моя теория об истинной любви сработала. А если так, получается, между мной и Жен никогда не было сильных и глубоких чувств? Возможно, я всегда это понимал и именно поэтому отгородился от нее стеной холода? И сам не заметил, как эта стена отрезала меня ото всего внешнего мира. Так продолжалось до тех пор, пока в мой снежный ад не ворвалась смешная рыжая девушка с толстым Рыжим котом. Девушка, которой мне очень сильно не хватало сейчас.— Зайка, я же холодная, — всхлипнула Жен, а Китти посмотрела на нее и ответила:
В камине горел настоящий живой огонь, как воспоминание о ее Рыжих волосах. Она сбежала, даже не забрав Пэрсика, видимо, так сильно боялась снова оказаться в ледяном плену. Не стала ни ждать новостей о состоянии Женевьев, ни прощаться со мной. Оставила кота, как обещание вернуться. Только вот я прекрасно знал: она ушла навсегда. И в этом виноват я сам. Был так одержим местью, что даже не попытался разобраться. Свалил вину за свое состояние на маленькую девочку, а когда вернулась красивая молодая девушка, не задумываясь, начал ей мстить. Из-за моей слепой жажды мести едва не погибла она и стала ледяной ее сестра. Неудивительно, что Вал сбежала, как только ей представилась такая возможность. Я не мог ее винить или пытаться удержать. Свобода — это самое малое, что она заслужила.
Бледная кожа и иней на волосах. Женевьев изменилась, и эти изменения были знакомыми и пугающими. Сейчас ее глаза были закрыты. Она то ли спала, то ли была без сознания. Но я была уверена, что едва она их откроет, увижу синее колдовское сияние.— Она, — пошептала я, — она будет жить?— Если так можно назвать мое существование… — признался Ранион, вскинув на меня свои колдовские глаза, в которых застыла боль.Ранион нежно держал Женевьев на руках. Ее тело покрывалось инеем, а в волосах блестели, словно украшения, льдинки. Только вот замерзало почему-то не ее, а мое сердце, которое в этот миг потеряло всякую надежду.— Она стала такой как ты? — спросила я, уже зная ответ. Ранион только сосредоточено кивнул.— Прости. Это был единственный способ сохранить ей жизнь, точнее, подобие. Дэвид не оставил мне иного пути. Он отравил ее своим проклятьем, и можно было или ждать, когда оно убьет твою сестру,
Дома Жен не оказалось, это расстроило и выбило меня из колеи. Запертая дверь и тишина.— И что делать? — несчастно спросила я Раниона.Он пожал плечами.— Гулять? Пить кофе, бродить по набережной. Как тебе эта идея? Никуда Жен не денется. Вернется домой, и обговорим все с ней.Я нерешительно кивнула. Идея была хороша, и в любой другой ситуации я осталась бы от нее в восторге, но сейчас мне было не по себе. Бросив взгляд на другую сторону улицы, я нашла глазами окна квартиры Дэвида. Неясный мелькнувший силуэт заставил сердце сжаться. Рука с занесенным ножом. Может, бред, может, глюк, но я не могла его проигнорировать. Крикнула Раниону короткое «там» и бросилась в подъезд. За мной последовала метель из тысячи снежинок.Дверь была открыта, и я залетела в знакомую прихожую без стука, уже на ходу крича:— Жен!Она в позе изломанной куклы лежала на полу. Бледная кожа, синеватые губы, распахнутая шуба и ра
Женевьев задумчиво посмотрела вслед Валенси. Потом вздохнула, взглянув на закопченный чайник, и направилась к раковине, чтобы его отмыть. Но замерла на полпути, бросила кухонное полотенце на край стула и рванула на второй этаж. Вал не просто так сбежала, она что-то увидела, и это что-то заставило ее переживать. Вопрос, что именно?! Что сестра могла обнаружить в той злополучной книжке, которая стала началом кошмара, длящегося восемь лет?Книга небрежно лежала на кровати, открытая на первой, совершенно пустой странице. Ни символов, ни подписей. Ничего. Что нашла Валенси? Женевьев взяла ее, повертела в руках и, догадавшись, замерла. А потом сделала то, что раньше не приходило в голову: — провела ладонью над пустым листом и удивленно уставилась на знакомую подпись.— Дэвид? — потрясенно пробормотала она, схватила книгу под мышку и спустилась в гостиную. Положила ее на стол и уставилась, словно на диковинного зверя.Руки жили своей жизнью, как и гол
— А чем ты занимаешься? — удивилась я, понимая, что об этом даже не задумывалась.— Тем же, чем и планировал раньше, когда был обычным стихийником. Скульптурами изо льда. Неожиданная профессия для ледяного кошмара, не так ли?— Удивил, — призналась я.— Мои работы пользуются спросом. Они не тают, пока я не захочу. Можно заказать вечную, но очень дорого.