Дмитрий не мог поверить своим ушам. Хотелось откликнуться: сердце, душа, тело — всё тянулось к ней, но что-то останавливало. Может, лихорадочный блеск в глазах, может, отчаяние, звеневшее в голосе. Она смотрела на него, тяжело дыша, цеплялась за ворот рубашки, боясь, что выпустит, — и он уйдёт, оставит наедине со своим одиночеством, с пустотой, что поглощала с каждым новым вздохом.
— Прошу тебя, — прошептала она, — помоги мне его забыть. — Натали, — с мукой в голосе ответил он, скользя по ней взглядом, снова и снова останавливаясь на приоткрытых губах, — Наташа… Ты будешь жалеть, я знаю.
— Как ты можешь говорить об этом, не рискнув? Я всё решила, я не хочу отступать, не хочу больше откладывать. Я хочу забыть его, хочу стать тебе женой, по-настоящему. Хочу, чтобы ты был моим мужем. Настоящим му
После встречи с Александром Натали стало легче, она буквально ощущала его поддержку, постоянно вспоминая его слова: Знай, что я рядом, даже если ты меня не видишь. Всегда рядом. Эти слова она теперь повторяла про себя, как молитву, всякий раз, когда оставалась одна. Но вечерами рядом был Дмитрий, угадывая каждое желание. Телесные отношения сошли на нет, когда Натали стало тяжело даже подниматься с кровати, и она была этому рада, ведь отказать мужу теперь, когда между ними всё изменилось, она бы не смогла. Но он сам, осторожно поглаживая выпирающий живот, целуя его, не предпринимал никаких попыток к близости, просто обнимал, засыпая в её постели. За эту чуткость Натали была ему благодарна, но, кроме благодарности, внутри рождалась нежная привязанность, не схожая со страстью, с одержимостью, которую вызывал в ней Александр. Это были совершенно другие чувства, спокойные и ровные. Она привыкала к нему, с каждым днём всё больше, к их разгово
Поначалу все мысли Натали и впрямь занимал сын. Она не могла на него наглядеться, наблюдая, как он ест, касаясь груди кормилицы крохотными пальчиками. Как он воркует о чём-то сам с собой, пытаясь поймать ножку. А потом… его глаза стали светлее, а улыбка, пока почти неосознанная, показалась такой знакомой, что становилось тяжело дышать. Натали безумно любила сына, но с болью понимала, что не может перестать любить его отца. Особенно теперь, когда его крохотная копия была совсем рядом, постоянно с ней. К июлю решено было ехать в имение под Петергофом, чтобы вновь вернуться ко двору— служба Дмитрия отнимала почти всё его время, и ездить туда и обратно каждый день из дворца к жене он не мог. Натали же не желала даже приближаться к дворцу, о чём заявила мужу, стоило ему предложить переезд. —Вы хотя бы понимаете, о чём вы меня просите? —возмущённо спросила она, распахнув глаза. &
Июль 1842 г.В Петергофе полным ходом шла подготовка ко дню рождения императрицы, и пока карета княжны Репниной въезжала во дворец, её хозяйка, затаив дыхание, наблюдала за суетой, царящей вокруг. Вдалеке слуги под бдительным руководством француза Мерсье устанавливали иллюминацию, а дальше сооружали пьедестал, где должна была расположиться царская семья. Суетились все: садовники, приводящие в порядок кусты; повара, проверяющие жаровни, что собирали под открытым небом; офицеры, следящие за безопасностью… Натали смотрела во все глаза, с острым сожалением думая о том, что жизнь продолжала бить ключом, невзирая на её отъезд, в то время как для неё на этот год время остановилось, замерло, застыло вдали от двора и человека, которого она тщетно пыталась забыть все эти долгие двенадцать месяцев.Натали могла признаться только самой себе в том, что чувство, которое она
С каждым шагом к бальному залу ноги Натали наливались свинцом, и до распахнутых дверей она дошла, держа спину неестественно прямо. Мария, заприметив Жуковского, взмахнула ему рукой, заставляя Натали склониться к ней и прошептать, что подзывать кавалера подобным образом неприлично. Но, стоило паре отойти, как боевой настрой вновь стих, и она смущённо застыла, теребя в руках пластинки на веере.— Вы так не хотите со мной танцевать? — грустно спросил Александр, и Натали вздрогнула, поняв, что слишком сильно погрузилась в свои мысли.— Ну что вы! — Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой. Они подошли к танцующим, склоняясь друг перед другом, и Натали вложила свою ладонь в ладонь цесаревича, едва касаясь второй плеча. Первые аккорды зазвучали, и вальс закружил, на миг заставляя забыть обо всём: только чувствовать его руку на талии, украдкой любоваться губами, находящимися так близко, и тайком вдыхать его запах, который заполни
Когда Натали подъехала к поместью, окончательно стемнело, и только окна первого этажа светились мягким светом. На ступенях уже ждала прислуга, встречая хозяйку, а управляющий заверил, что всё подготовлено должным образом и мадмуазель Репниной совершенно не о чем беспокоиться.—Спасибо,— поблагодарила Натали, заходя в дом. —Я не смею вас больше задерживать, вы и так ждали слишком долго, но меня задержали дела во дворце.Управляющий с благодарностью поклонился и поспешил покинуть дом, а Натали, сняв с плеч палантин, распорядилась:—Приготовьте мне ванну и накройте ужин в спальне, после можете быть свободны.Ждать ночи оказалось сложнее, чем она думала. Слуги, многих из которых Натали знала с детства, давно стали членами семьи,
Всё ещё пребывая в смущённой задумчивости, Натали вернулась в спальню и первым делом бросила взгляд на накрытый стол. Потом на носочках, едва дыша, подошла к кровати и не смогла сдержать улыбку умиления: Александр всё ещё спал, отвернувшись от окна и накрывшись одеялом почти с головой. Насколько же изматывала его дворцовая жизнь, что он с такой сладостью и так крепко отсыпался в её постели! Натали распустила полог балдахина, скрывая любимого от света, и вернулась к столу, тотчас найдя взглядом небольшой синий чайничек, о котором говорила Агафья. Осторожно приподняв крышечку, Натали принюхалась— пахло пряными травами. Она налила себе чай и попробовала, находя вкус травянистым и немного терпким, но в целом приятным. Интересно, знают ли о подобном во дворце? Наверняка, ведь иначе многие придворные дамы время от времени исчезали бы на несколько месяцев,— жизнь при дворе, хоть и была внешне подчинена строгим правилам, отли
Натали возвращалась в Зимний в смешанных чувствах. Она то начала трястись от ужаса, представляя, что всему дворцу стало известно о них с цесаревичем, то пыталась представить, как предстанет перед принцессой Марией, будет смотреть ей в глаза, зная, что имеет связь с её мужем. То думала о разговоре с императрицей, а после — как её выдворяют с позором из Зимнего дворца, провожая, как Ольгу, до границы империи. Но Натали не была бы собой, если бы не умела не только держать себя в руках, но и с оптимизмом смотреть в будущее. И хотя пока светлого впереди было в разы меньше, она не могла не думать об Александре и его любви, о том, что он ей говорил, как любил. Натали знала, что он сделает всё, чтобы её защитить, а с таким защитником ничего не страшно! И чем ближе карета подъезжала к дворцу, тем больше она наполнялась уверенностью в своих силах. Выбор был сделан, карты легли на стол, так что ж теперь, пасовать при первых же трудностях, которые, к тому же, ещё не начались?
Холодало. Зима в этом году решила прийти раньше, уже с начала октября завывая ледяным ветром в трубах и каминах дворца. Жизнь здесь текла по-прежнему: ярко, весело и на первый взгляд беззаботно. Но это было не так, по крайней мере, не со всеми. Александр всеми фибрами души мечтал о том, чтобы быть ближе к Натали. И так же тщательно оберегал её от малейших подозрений в непристойной связи. В своём стремлении оградить её от сплетен, он практически перестал разговаривать с ней, ограничиваясь дежурными фразами, и за прошедшие после премьеры полтора месяца всего раз оставался с ней наедине на короткие пять минут.Единственное, что спасало и помогало не сойти с ума от отчаяния, — письма, что он писал Натали, сделав Орлова невольным поверенным. Как один из посвящённых в истинный характер их отношений, адъютант выполнял поручения со смешанным чувством не проходящей неловкости и гордости за то, что ему доверяет цесаревич. Молодой, амбициозный офицер, Дмитрий Григорьевич