— Шайри! — я кричу изо всех сил и сам поражаюсь, сколько любви и отчаяния в этом крике.
— Тише, тише…
Прохладная ладошка легла на лоб, тонкие пальцы нежно провели по моей щеке.
— Шайри, — хрипло выдыхаю я. — Шайри!
Я не мог остановиться. Словно с именем выплёскивал из груди невыносимо-огромное чувство. Ощущать чужую тоску, сердечную боль неприятно и тяжело.
— Тише, тише, я здесь, тише…
— Ох, — потёр саднящие виски. — Эти сны меня когда-нибудь доконают!
Открыл глаза и недоуменно посмотрел на бледное личико спасенной мной девочки.
— Я здесь, не надо так кричать, я здесь, — мягко улыбаясь, шепчет она, проводит рукой по моим волосам, потом несмело прижимается щекой к моей груди. — Я здесь, все хорошо, тебе просто приснился кошмар…
— Словно ко мне иные сны приходят, — злобно фыркнул, отстраняя ее. — Но сегодня
Я пытался найти выход. Нужно срочно что-то предпринять, иначе страшно представить, что будет. Мужик с сальным взглядом навис над испуганной Шайри. Второй прижал меня к стене так легко, словно я сделан из бумаги. Я двинул его по виску, но он даже не шелохнулся. Пьяницы, будто вампиры, ощущают только жажду, и боль для них несущественна. Отчаянно завизжала Шайри…— Стойте! — заорал я. — У меня есть деньги, много денег! Столько, что купите себе годовой запас водки!Грязные пальцы мужика разжались, отпуская мой ворот. Я упал на диван и прошипел:— Надеюсь, сразу сдохнете от счастья!— Давай бабло!Пахнуло перегаром, меня чуть не вывернуло наизнанку. Мужик нетерпеливо обшаривал мою одежду в поисках денег. Я сунул руку за пазуху, выуживая пачку. Пьяница, тяжело дыша, выхватил купюры и отвалил. Снова закричала Шайри. Второй мужик не обратил на мой призыв никакого внимания, он, придавив девочку всем телом, пытался поймат
Хозяин с выпученными от неожиданности и страха глазами натянул поводок, пытаясь удержать псину. Багира, надрываясь в хриплом лае, рвалась вперед, клацала зубами. Я метнулся в сторону, намереваясь бежать прочь от злобной собаки, но та и не думала за мной гнаться.Мужчина изо всех сил тянул поводок на себя. Шайри дрожала всем телом, прижимаясь к дереву, словно то способно ее защитить от зверя. По белым от страха щекам катились слезы, губы шептали навязчивое:— Я желаю всем счастья…— Да успокойте свою бешеную собаку! — прикрикнул я на хозяина.— Я не понимаю, что с Багирой, — почти жалобно проговорил мужчина. — Она всегда такая спокойная…— Вижу, — зло ответил я и подхватил с земли большую палку.Что ж, сегодня я целый день посвятил спасению принцессы. Девчонка просто генератор неприятностей! Собака уже почти добралась до дерева. Я приготовился ударить собаку, но тут личико Шайри ис
Через минуту на столике уже стояли стаканы с черным чаем, лежали бутерброды с колбасой. Женщина настойчиво подталкивала меня поближе к окну, Мы взяли по бутерброду, и только тогда проводница успокоилась. Некоторое время она умильно смотрела, как мы уминаем булку, потом все-таки спросила:— А почему девочка назвала меня «фея Катя»?Я чуть не подавился. Откашлявшись, промямлил:— Да сеструха целый день трещала, что сегодня мы должны встретить фею Катю. Вот и назвала вас так…— А меня действительно Катей зовут, — мягко улыбнулась женщина и осторожно провела рукой по черным волосам Шайри. — Проголодались, бедные детки!Тут Шайри вскочила, схватила стакан, другой рукой открыла окно и выплеснула чай в темноту ночи. Потом спокойно закрыла окно, поставила пустой стакан на столик, присела рядышком со мной и удовлетворенно вздохнула. Катя растерянно спросила:— А зачем ты вылила чай? Невкусно?
Вязкий, промозглый туман не желал отпускать. Где-то там, вдалеке, звучали голоса. Там жизнь, движение… свобода. Я же ощущал себя пчелкой, запутавшейся в паутине. Липкие нити крепко стягивали тело, надежно отделяли меня от мира. Как же неприятно сознавать собственное бессилие! Я рвался, дёргался, извивался, пытаясь освободиться. Оболочка немного поддавалась, вот уже некоторые нити оборваны. Воодушевленный, я крутился вокруг своей оси, пытаясь вывернуться из плотной оболочки, словно бабочка из кокона.Голоса прорывались сквозь пелену. Сначала одиночные слова, потом их становилось больше. И вот они звучали громко и назойливо, словно лягушачий хор на пруду. И я уже не понимал, от чего уворачиваюсь: от собственной немощи или давящего на нервы гула.— Может, у него эпилепсия? — настороженный мужской голос. — Еще откинется тут…— Отойдите! Да разойдитесь же! — почти рык другого человека.В памяти всплыл образ Вована у
Мерцана замерла, плечики напряглись. Она медленно отняла ладони от лица.— В больнице? — дрогнувшим голосом уточнила девушка и нервно рассмеялась: — Ну конечно! А я уж решила… — Она осеклась, подняла на меня большие черные глаза: — А в какой больнице?Я вздрогнул. И, правда, в какой? Я не знаю, что это за больница, где она, и вообще, жива ли та старуха. Я же видел ее в реанимации, неподвижно лежащей с абсолютно белым лицом. Может, на разговор со мною старушка потратила последние силы. Но если Мерцана поймет, что я не в силах ей помочь найти бабушку, сразу же бросит меня и скроется в ночи. В «Хоббит» она больше не вернется, и где ее потом искать? Я требовательно протянул руку:— Давай поздороваемся!— Что? — недоуменно моргнула девушка.— Дай мне руку, — терпеливо повторил я и раскрыл ладонь. — Как-то мы неправильно начали. Представь, что мы только что познакомились
Я облегченно вздохнул и откинулся на спинку дивана. Рядом с этой взбалмошной, немного истеричной и невероятно говорливой девушкой я чувствовал себя очень комфортно. Странно, но я ощущал, что — в безопасности. Возможно, это всего лишь самообман. Может, мне хочется, чтобы кто-нибудь другой распутывал этот клубок невероятных событий, произошедших за последние несколько дней. Или просто хотелось обычного человеческого общения без острого привкуса чудес и терпкой нотки страха.Мерцана выяснила, в какой больнице лежит ее бабушка, умудрилась дозвониться до лечащего врача, перед этим каким-то непостижимым образом узнать его личный номер, выяснила все, что ее интересовало, и немного больше. Я с наслаждением слушал, как она вытряхивает из людей все до последней крошки правды. Может, эта удивительная способность и поможет откопать правду в самом себе.— К ней сейчас нельзя, — Мерцана уныло отложила телефон в сторону. — Совсем нельзя! — Я еле сдержалс
Через несколько минут в дверях показалась Мерцана:— Ты чего убежал? — спросила она.Я пытался сообразить, как выразить то, что чувствовал, объяснить ей, что я не мог больше там находиться. Не говорить же девушке, что мне стыдно за ее поведение! Но оказалось, что ей мои объяснения совершенно ни к чему.— Они еще не доложили сдачу. Представляешь?! — возмущенно поделилась Мерцана. — Принесли на пятьдесят рублей меньше!Я оторопел:— И что?— Пришлось устроить скандал. — Мерцана сказала это так, словно скандал для нее — дело ежедневное и совершенно обычное. Впрочем, я готов сейчас этому поверить. — А то совсем оборзели, обслуживать не торопятся, ползают, как сонные мухи, еще и обсчитывают! Да я лучше в столовку схожу, все приятнее!— Может, в этом месте принято оставлять чаевые, — робко заметил я.— Чаевые?!Я уже пожалел, что высказался.&
Дверь распахнулась, и я шагнул в дом. Внутри было немного теплее, но все же для помещения очень холодно. Дверь со скрипом закрылась, в полной тьме я ощутил, как мимо проскользнула Мерцана. Я, с помощью рук пытаясь определиться в незнакомом пространстве, сделал шаг, другой, третий…— Смотри, куда прешь! — негодующе воскликнула Мерцана.Я ощутил сильный толчок в грудь, от неожиданности отскочил назад и ударился ухом обо что-то твердое.— Уй! — взвыл и схватился за голову.— Это я должна орать «уй», — рявкнула девушка. — Ты мне ногу отдавил, медведь! Как теперь танцевать буду?Я потер пострадавшее ухо и проворчал:— Ты, вроде, говорила, что работы больше нет.Щелчок, приглушенный свет озарил небольшую прихожую, прямоугольник зеркала отразил мою недоуменную физиономию. Я хмыкнул и обернулся, чтобы посмотреть, во что врезался — острые углы деревянной полочки, видимо,