Через минуту на столике уже стояли стаканы с черным чаем, лежали бутерброды с колбасой. Женщина настойчиво подталкивала меня поближе к окну, Мы взяли по бутерброду, и только тогда проводница успокоилась. Некоторое время она умильно смотрела, как мы уминаем булку, потом все-таки спросила:
— А почему девочка назвала меня «фея Катя»?
Я чуть не подавился. Откашлявшись, промямлил:
— Да сеструха целый день трещала, что сегодня мы должны встретить фею Катю. Вот и назвала вас так…
— А меня действительно Катей зовут, — мягко улыбнулась женщина и осторожно провела рукой по черным волосам Шайри. — Проголодались, бедные детки!
Тут Шайри вскочила, схватила стакан, другой рукой открыла окно и выплеснула чай в темноту ночи. Потом спокойно закрыла окно, поставила пустой стакан на столик, присела рядышком со мной и удовлетворенно вздохнула. Катя растерянно спросила:
— А зачем ты вылила чай? Невкусно?
Вязкий, промозглый туман не желал отпускать. Где-то там, вдалеке, звучали голоса. Там жизнь, движение… свобода. Я же ощущал себя пчелкой, запутавшейся в паутине. Липкие нити крепко стягивали тело, надежно отделяли меня от мира. Как же неприятно сознавать собственное бессилие! Я рвался, дёргался, извивался, пытаясь освободиться. Оболочка немного поддавалась, вот уже некоторые нити оборваны. Воодушевленный, я крутился вокруг своей оси, пытаясь вывернуться из плотной оболочки, словно бабочка из кокона.Голоса прорывались сквозь пелену. Сначала одиночные слова, потом их становилось больше. И вот они звучали громко и назойливо, словно лягушачий хор на пруду. И я уже не понимал, от чего уворачиваюсь: от собственной немощи или давящего на нервы гула.— Может, у него эпилепсия? — настороженный мужской голос. — Еще откинется тут…— Отойдите! Да разойдитесь же! — почти рык другого человека.В памяти всплыл образ Вована у
Мерцана замерла, плечики напряглись. Она медленно отняла ладони от лица.— В больнице? — дрогнувшим голосом уточнила девушка и нервно рассмеялась: — Ну конечно! А я уж решила… — Она осеклась, подняла на меня большие черные глаза: — А в какой больнице?Я вздрогнул. И, правда, в какой? Я не знаю, что это за больница, где она, и вообще, жива ли та старуха. Я же видел ее в реанимации, неподвижно лежащей с абсолютно белым лицом. Может, на разговор со мною старушка потратила последние силы. Но если Мерцана поймет, что я не в силах ей помочь найти бабушку, сразу же бросит меня и скроется в ночи. В «Хоббит» она больше не вернется, и где ее потом искать? Я требовательно протянул руку:— Давай поздороваемся!— Что? — недоуменно моргнула девушка.— Дай мне руку, — терпеливо повторил я и раскрыл ладонь. — Как-то мы неправильно начали. Представь, что мы только что познакомились
Я облегченно вздохнул и откинулся на спинку дивана. Рядом с этой взбалмошной, немного истеричной и невероятно говорливой девушкой я чувствовал себя очень комфортно. Странно, но я ощущал, что — в безопасности. Возможно, это всего лишь самообман. Может, мне хочется, чтобы кто-нибудь другой распутывал этот клубок невероятных событий, произошедших за последние несколько дней. Или просто хотелось обычного человеческого общения без острого привкуса чудес и терпкой нотки страха.Мерцана выяснила, в какой больнице лежит ее бабушка, умудрилась дозвониться до лечащего врача, перед этим каким-то непостижимым образом узнать его личный номер, выяснила все, что ее интересовало, и немного больше. Я с наслаждением слушал, как она вытряхивает из людей все до последней крошки правды. Может, эта удивительная способность и поможет откопать правду в самом себе.— К ней сейчас нельзя, — Мерцана уныло отложила телефон в сторону. — Совсем нельзя! — Я еле сдержалс
Через несколько минут в дверях показалась Мерцана:— Ты чего убежал? — спросила она.Я пытался сообразить, как выразить то, что чувствовал, объяснить ей, что я не мог больше там находиться. Не говорить же девушке, что мне стыдно за ее поведение! Но оказалось, что ей мои объяснения совершенно ни к чему.— Они еще не доложили сдачу. Представляешь?! — возмущенно поделилась Мерцана. — Принесли на пятьдесят рублей меньше!Я оторопел:— И что?— Пришлось устроить скандал. — Мерцана сказала это так, словно скандал для нее — дело ежедневное и совершенно обычное. Впрочем, я готов сейчас этому поверить. — А то совсем оборзели, обслуживать не торопятся, ползают, как сонные мухи, еще и обсчитывают! Да я лучше в столовку схожу, все приятнее!— Может, в этом месте принято оставлять чаевые, — робко заметил я.— Чаевые?!Я уже пожалел, что высказался.&
Дверь распахнулась, и я шагнул в дом. Внутри было немного теплее, но все же для помещения очень холодно. Дверь со скрипом закрылась, в полной тьме я ощутил, как мимо проскользнула Мерцана. Я, с помощью рук пытаясь определиться в незнакомом пространстве, сделал шаг, другой, третий…— Смотри, куда прешь! — негодующе воскликнула Мерцана.Я ощутил сильный толчок в грудь, от неожиданности отскочил назад и ударился ухом обо что-то твердое.— Уй! — взвыл и схватился за голову.— Это я должна орать «уй», — рявкнула девушка. — Ты мне ногу отдавил, медведь! Как теперь танцевать буду?Я потер пострадавшее ухо и проворчал:— Ты, вроде, говорила, что работы больше нет.Щелчок, приглушенный свет озарил небольшую прихожую, прямоугольник зеркала отразил мою недоуменную физиономию. Я хмыкнул и обернулся, чтобы посмотреть, во что врезался — острые углы деревянной полочки, видимо,
— Идем! — Мерцана потянула меня в коридор. Я поморщился, проходя через бамбуковую занавеску: палочки больно били по щекам. — Спать будешь у бабки в комнате, это здесь. – Она остановилась перед закрытой дверью, немного помялась и медленно произнесла: — Только пойдешь туда один. — Я недоуменно посмотрел на притихшую девушку. Она упорно не поднимала глаз: — Я однажды поклялась, что никогда больше туда не войду. Так что, извини. Моя комната на втором этаже… только ты туда не ходи! А то врежу. Все, спокойной ночи.Она развернулась и, не глядя на меня, быстро пошла к деревянной лестнице.— Эй, погоди! — запоздало вскрикнул я, розовые тапки Мерцаны уже исчезли из виду. — А удобства у вас где? Я надеюсь, не на улице?..— Найдешь, — было мне ответом. — Все на первом этаже. Здесь только моя комната и все! И не шуми, мне завтра рано вставать.Пришлось самому обследовать дом. Скрипуч
Темнота. Холод и боль в этой тьме кажутся еще сильнее. Тело дрожало, а память еще цеплялась за кусочки приятного видения тепла и комфорта. Как хочется быть там, в сладком тумане сна, а не здесь, в промозглом мраке реальности. Коснулся затылка, тот вспыхнул болью:— Ох!— Как ты?Сочувственный голос Шайри. Вздрогнул, в памяти всплыл лес, погоня, злобная гримаса на лице девушки. Открыл глаза. Растерянно посмотрел на полутемную пещерку. Небольшой костер, окруженный крупными камнями, неприятно трещал сырыми ветками, тени весело играли в прятки в углублениях невысокого свода и выступах стен, очень похожих на столбы. Снаружи доносился вкрадчивый шепот дождя.Приподнялся, ощущая ломоту во всем теле. Ложем мне служила половина огромного ствола. И снова накатила волна боли, нос совсем не дышит, глаза слезятся, грудь словно тисками сдавило.— Спасибо, хреново, — прогнусавил я. — Где это мы?— В моем месте, — г
— Да проснешься же ты, наконец?! — яростно орала девушка.— Шайри? — легкая улыбка коснулась губ. — Не кричи, пожалуйста. Такой хороший сон…— Просыпайся! Я из-за тебя опоздаю на тренировку! Да чтоб тебя! Ты хочешь, чтобы я лишилась последней работы, что ли? Просыпайся!В дверь снова отчаянно забарабанили.Я медленно приходил в себя. Лицо словно покрыто паутиной, глаза нестерпимо горели. Видимо, я совсем разболелся.— Шайри, не кричи, пожалуйста! Мне ужасно хреново…— И не надейся сачковать, симулянт! — грозно ответила девушка и снова ударила в дверь. — Все, выходи, чай на столе!— Чай, — пробормотал я. — Чай это хорошо. Мне понравилось твое травянистое варево. Очень интересный сон… Да! После него мне в кои-то веки не снилось, что я кто-то другой.Я с удовольствием потянулся, потер глаза:— Ладно, все, встаю.П
Сон. Яркий, тягучий, обволакивающий. Он не давал ступить и шагу, сковывал движения, парализовал мысли. Контролировал все, кроме эмоций. Чувства, плененные в паутине образов, в панике рвались на свободу. Холод трогал сердце, оставляя ноющие отпечатки боли. По телу расползалась липкая масса немощи. Краткий миг, озарение, острое желание скорой смерти. Она принесет долгожданное облегчение. И снова страх. Он сжимал горло, не давая стонам вырваться на свободу. Взрыв! В сияющих осколках ледяного ужаса метались отражения снов. И медленно таяли, сдавая позиции подкрадывающейся тьме.Это лишь сон. Спокойно, Серый! Тебе всегда снятся эти кошмарные сны про чужие жизни. Зачем каждый раз дрожать, как продрогшая Каштанка? Но дрожь не унималась, становилась лишь холоднее. Это я так вспотел? Как же больно! Боль, кажется, пронизывала каждую клеточку тела. Страшно повернуться. Не хочется шевелиться. Онемение кожи постепенно проходило. На лице ощущались ледяные уколы. Попытался открыть глаза.
Фиолет, освободив всех маров, тающим туманом стелился по земле, обтекая оранжевую живу. Жаль, но, видимо, сила судьбоносной не настолько мощна, чтобы просочиться сквозь украденную силу Источника и коснуться монстра.— Уходите, — тихо произнесла девушка, обращаясь к марам, и закрыла книгу.— Ты что? — воскликнула одна из раган. — Не отпускай их! Нужно убить монстра прямо сейчас, пока он не набрал свою силу!— Они не способны сейчас сражаться, — покачала головой Мерцана. — Монстр их высосал уже давно. Хорошо бы, до дома дошли…— Не время для сострадания, — отмахнулась женщина. — Пусть просто его задушат, задавят массой, пока мы удерживаем монстра на месте.— Нет, — упрямо покачала головой Мерцана. — Алекс… он сильный, он может победить. Нужно только подождать. И помочь…— Да мальчишка уже давно мёртв! — вскричала взбешенная рага
Я же до сих пор ощущал боль от прикосновения к мальчишке. Кора дымилась, словно он был не живым человеком, а раскалённым железом. Оранжевые струи живы постепенно втягивались в тело юноши, очень медленно. Что же, дед умер, перерождение не завершено. Кажется, ловушка для весса не удалась. Неужели монстр, столько столетий порабощающий тела моих предков, погиб? Если да, почему мары не двигаются с места? Возможно, они зачарованы так, что способны лишь выполнять приказы хозяина. И даже его смерть не повод ослушаться. Тогда им предстоит остаться здесь навеки, словно погребальным китайским воинам.— Тебя нужно срочно отвезти в больницу. — Аудра помогла Карлу подняться.— Брось, — возражает тот. — Это тебя нужно срочно отправить к сёстрам. Может, ещё можно всё исправить. Иначе ты лишишься волос, может, ещё чего…— Я едва не лишилась большего, — грустно улыбнулась рагана. — Чего, думала, давно уже лишилась.Мер
Они окружили дерево. Они стоят уже несколько часов. Глаза чёрные, тела неподвижные. Как я это вижу? Не понимаю. Где я сам? Не знаю. Но они здесь, их много. И ещё нарастало ощущение тревоги. Летали махровые снежинки, лёгкий ветерок едва касался кистей. Это не руки. Это ветви дерева. Я что, теперь дерево? А где же Шайри? Девушка не отзывалась.Круг медленно расступился, на утоптанную марами полянку вступил мой собственный дед. Остатки белых волос развевались, взгляд сиял мрачным огнём. За ним с трудом двигался Карл, на руках у него бесчувственная женщина в белой шубке. Это же та, которую я встретил в доме Мора!Следом плелась задрогшая Мерцана. За девушкой шагал я… Думаю, у меня бы закружилась голова, если бы она была. Видеть себя со стороны очень странно. Голова опущена, плечи сникли, босые стопы в крови. Ужас, что сотворил с моим телом этот мелкий хулиган!Но что они здесь делают?Дедушка остановился и охватил поляну хозяйским взглядом. Видимо, всё
Я хмыкнул: понятна нелюбовь Мари к братцу! Мне бы тоже такие шуточки не понравились. И Карл хорош! Снимал через несколько часов, так и не сообщив племяннице самостоятельный выход.— Никого, — ответил я на встревоженный взгляд раганы в сторону холла. — Может, сбежим?— Вряд ли, — обречённо ответил Карл. — Мой дед очень хороший маг, а если в нём ещё это нечто, то мы обречены в любом случае.— Твой оптимизм, Карл, очень воодушевляет, — саркастично заметила Аудра.Впрочем, судя по кривой улыбке, и она не питала особых надежд.— Нет времени для оптимизма, — отмахнулся мужчина. — Но нужно хотя бы попытаться предотвратить перерождение.— А мары? — со слабой надеждой спросил я. — Они могут нам помочь? Их же тут много!— Было, — отрубил Карл.Аудра добавила:— Мары разделились на два лагеря, Алекс. Одни предпочитают просто не доп
— Открывай свои прекрасные глазки, братик!Голосок, словно перезвон колокольчика. Такой приятный, но следовать ему не хочется. Стопы ноют, шея затекла. Не знаю, смогу ли поднять голову.— Я знаю, что ты уже не спишь, — не отстаёт девушка.Вздохнул, с трудом разлепил веки. Шея не слушалась, удалось лишь немного повернуть голову. Увидел светящуюся от счастья девчушку с короткими волосами. Это та Мари, которая так ловко подвесила меня вчера.— С днём рождения! — весело вскричала она. И криво ухмыльнулась: — Точнее, с днём смерти, Алекс.И расхохоталась. Я вздрогнул, смех скорее истеричный. Так хохотали бомжихи в притоне, где я прятался от мороза. Но слышать такой неестественный хохот из уст молоденькой девушки странно до жути. И я верю ей, Алекс сегодня умрёт. Проблема в том, что неизвестно, погибну ли при этом я.— Ну и семейка у вас, — ворчу. — Адамсы отдыхают…Она мерзко хих
Но что я ещё мог? Мерцание растаяло в деревянной поверхности, но ничего так и не произошло.— Мерцание, — озарение было ярким.— Что? — немедленно отозвалась девушка. — Не получилось?— Не получилось, — этом отозвался я, пытаясь сообразить, как же получилось так, что я раньше не додумался о значении имени девушки.— Не хочу, — Мерцана в отчаянии коснулась лбом поверхности двери. Я потрясённо наблюдал, как синее мерцание возвращается к ней из дерева. Девушка задрожала. — Я боюсь, Алекс!— Чего? — замер я в догадке. — Или кого?Мерцана вдруг отпрянула от двери, быстро отползла к кровати.— Их, — прошептала она. — Я поняла! Я знаю их! Они часто приходили в «Хоббита». Но никого не трогали, только охраняли его…Последнее слово она произнесла с таким ужасом, что я потерял желание о чём-то ещё спрашивать девушку.
Мгновение, и в белой палате. Воздух наполнен тихими голосами. Много кроватей. На некоторых лежат люди. Другие стоят с голыми матрасами, покрытыми многочисленными пятнами чужих болезней.Передо мной — старуха. Бледная кожа, глаза закрыты. Под носом внушительных размеров шевелятся сморщенные губы. Склоняюсь к ним, чтобы расслышать слова:— Моя жива тает. Я делаю, что могу, чтобы помочь вам. Прошу лишь одного — спаси мою внучку. Она умирает. Сохрани ей жизнь, весс. И моя сила в твоём распоряжении. Останови монстра. Иначе ловушка захлопнется. Тебе нужны ответы, весс…Фиолет оттолкнул меня обратно в пустоту. Ладошки Шайри я не ощущал. Поднёс руки к глазам. Пальцы дрожали, по коже словно пробежал оранжевый ток. Теперь я знаю, что это жива, моя сила.— Шайри, — тихо позвал я.Она мгновенно проявилась в золотисто-зелёном облаке. Бледное от страха личико осветила робкая улыбка надежды.— Ты вернулся, —
— Сокрыта в глубине овады златая нить богини Рады.Голос нарастал, становился похож на завывание ветра. Звучал и свистел, разрывал меня, не давал отвлечься ни на мгновение. Снова и снова.— Сокрыта в глубине овады златая нить богини Рады. Сокрыта в глубине овады…Хотелось кричать, хотелось оттолкнуть этот голос, заставить его замолкнуть. Но я не знал, где его источник. Кажется, он звучал везде, и даже во мне. Где я? Пустота.— Пойдём со мной, — звала маленькая девочка.Она бежала по лесной тропинке, чёрные волосы развевались, ветер играет с ней наперегонки. Или я — это ветер? Обогнал её, она обиженно остановилась. Топнула ножкой. И тут же провалилась в землю. Хотел помочь, но не знал, как. У меня нет рук. Она даже не кричала, просто хмуро смотрела на меня чёрными глазёнками. А я ничего не мог сделать. Меня нет. Кто же я? Пустота.— Тебе нужны ответы, весс! — громкий шёпот заполнил меня, как во