Новый день я встретила в объятиях Гордона. Поправ местную мораль, мы спали в одной постели. Ушлый инквизитор вился ужом, читал стихи, и каменное сердце растаяло, принципиальность не дожила до первой брачной ночи.
— Уже проснулась?
Пальцы инквизитора запутались в моих встрепанных волосах.
Подскочив, глянула на окно. Так и есть, сквозь ставни вовсю пробивались солнечные лучи. Вот неблагодарная дочь! Мама давно меня ищет, а я с мужчиной. Покосилась на Гордона. Довольный, он закинул руку за голову и сквозь полуприкрытые веки наблюдал за мной.
— Маму предупредили? Она места себе не найдет…
— Т-ш-ш!
Палец Гордона сомкнул мои уста. Прыткий оказался инквизитор, даже очень. И настойчивый, осуществил-таки давние желания! Только теперь мечты любимого стали моими. Мне нравились его прикосновения, нравилось слушать его голос… Надеюсь, кольцо тоже понравится. Ох, что же я вчера натворила! Только от слова не отступлю, репута
Разумеется, после того, как стало известно о моем даре, отношение ко мне изменилось. К Гордону тоже. Нас вежливо попросили освободить комнаты, правда, в ответ инквизитор пригрозил лишить село старосты. Тогда Андрон взялся за маму — чего я и боялась. Ее тоже начали называть ведьмой, особо ретивые грозили поджечь дом. И это после стольких лет бескорыстной помощи! Людская память коротка, успела убедиться на собственном примере. Пришлось Гордону вмешаться и посадить под замок зачинщиков травли. Остальным, собравшимся на сход мрачным крестьянам, старший следователь пообещал карательные отряда даже за слухи о самосуде.— Если думаете, что отделаетесь легким испугом, ночью в камере, то глубоко ошибаетесь. — Гордон умел сохранять хладнокровие, даже оказавшись среди десятка мрачных лиц. — Империя не допустит бунтов и глупых суеверий, подрывающих ее безопасность. Первым ответит староста, — инквизитор бросил короткий взгляд на побледневшего, осознавшего, ка
Да, непросто сознавать, что ты — дочь ректора, много лет успешно прятавшего собственную суть. Если бы не тонерский процесс, никто бы не узнал тайну Яна Дэя. Но и теперь, шагая по старинной мостовой прославленного университета, понимала, отца кто-то предал. Ставлю на женщину или близкого друга: больше никто видеть его запястье ночью не мог. А так необдуманно закатал рукав, заказывая эля в таверне, потянулся в кровати, лунный свет упал на кожу — и приговор подписан. Гордон достал краткую библиографическую справку. Ян оказался не только сильным магом, но и ученым. Император даже награждал его за заслуги перед государством. Немудрено, что Второй отдел сжалился и позволил Яну жить. Правда, судьба все равно потом забрала свое. Или же он до сих пор жив? Ведьмы теснее связанных с природой, нежели колдуны, у них лучше развито чутье. Адрия утверждала, что Ян не умер, может, она права?— Ничего странного за собой не замечала? — пытал Гордон.Я снова превра
Верно говорят, беду ничего не предвещает. Вот и я спокойно заперла лавку, собираясь на ежегодный праздник в честь перемены зимы на весну. Он приходился на следующий день после долгой ночи. По легенде считалось, что тех, кто ее пережил, ожидало счастье. Многие суеверия, конечно, врут, но это недалеко от истины. Именно в самую темную ночь в году открывались врата в Нижние миры, просыпались уснувшие мертвецы, обретали особую силу магические предметы. Недаром усиленные патрули дежурили возле мест силы: они знали, куда потянется загробная братия. К счастью, до моего источника пока не добрались ни люди, ни нежить. Я обнаружила его совершенно случайно, когда гуляла по лесу, хотя какие случайности могут быть в жизни ведьмы?Мороз щипал за щеки, рисовал на стеклах замысловатые узоры. Иногда, когда не могла заснуть, спорила с ним в умении укрощать застывшую воду. Моя магия ледяная, темная. Ведьмы, подобные мне, рождаются редко, но, если развивают дар, находят постоянный сильный источни
Может, Кевин и пьяница, но почту разнес вовремя. Заветное письмо я получила вместе с крынкой сливок от молочника — люблю с утра выпить свежего кофе, у каждого свои слабости. Изобразив удивление, поблагодарила и вернулась в дом. Настроение повысилось, мир больше не виделся в черных красках. Пританцовывая, взялась за ручную мельницу, когда задребезжал колокольчик в лавке. Кто же это так рано? Нахмурившись, как была, в ночной рубашке и длинной шали, заменявшей халат, отправилась открывать. Письмо осталось лежать на столе. Содержимое его я прекрасно знала, но для порядка вскрыла — надо же что-то предъявить мрачному инквизитору, когда он надумает позвать на допрос. В глубине души надеялась отделаться малым, то есть управой.Колокольчик снова жалобно звякнул.— Сейчас, сейчас! — раздраженно крикнула я, запнувшись о домашнюю туфлю.Накинуть бы чего-нибудь, но вряд ли пришел клиент, наверняка заглянула соседка. Посидим на кухне, обсудим последние
Не знаю, сколько времени прошло, может, час, может, минута. Я очнулась в незнакомой подворотне с жуткой головной болью. Попробовала встать и застонала. Складывалось впечатление, будто меня жестоко избили. Но постепенно боль отступала, на ее место пришла слабость. А еще снова стало холодно. Никогда прежде я не пользовалась снежными путями, только слышала о них. Сработало ли заклинание, туда ли меня занесло?Дождавшись, пока голова перестанет кружиться, аккуратно, придерживаясь за кованную решетку, встала. Если я в Махале, то точно не в купеческом квартале, где прошли годы моего ученичества. Попыталась нащупать на решетке герб. Нет, выходит, я угодила в подворотню обычного доходного дома, пусть и иного порядка, нежели тот, в котором поселился Алан.Нестерпимо хотелось пить, и я решила попытать счастья у сердобольных горожан. Должна же найтись неподалеку таверна, а лучше — недорогая гостиница, заодно не только жажду бы утолила, но и переночевала: на дворе все та же
Никогда прежде я не бывала в столице, никогда прежде не ступала на платформу стационарного портала. От страха разоблачения чуть подрагивали колени. Николас улыбался, списывал все на обычное волнение. Оно тоже присутствовало: вдруг портал расплющит или сработает неправильно? Заверения, что его настраивали лучшие маги, не успокаивали — всем свойственно ошибаться.Странно, но авантюра с новым именем сработала. Аптекарь отчитал, но таки согласился засвидетельствовать личность Селестины Клариссы Брис. Правда, после я выслушала очередную лекцию о вреде лжи и легкомысленности юного поколения.— С твоими способностями не по мужьям прыгать, а работать, совершенствоваться, — назидательно говорил мэтр Олуш. — Ведь сама подтвердила, по дурости брак заключила, назло родителям.Слушала и кивала. Хоть печкой назовите, только бы Клэр Рур навсегда исчезла. Обещала помириться с родителями и обязательно зайти сразу по возвращении из столицы. Мэтр Олуш обеща
От Гордона Рэса пахло корицей — совершенно неправильно для инквизитора. Сейчас, когда он снял пальто в своем напоминавшем кунсткамеру кабинете, аромат проявился в полной мере. Виной всему мороз, он волшебным образом умел кристаллизовать запахи на волосах и одежде. А еще более неправильно, просто дикость, что я не могла ни на чем сосредоточиться, только на этом запахе, слишком домашнем, слишком теплом.Я сидела на высоком стуле без подлокотников, все в том же ошейнике, со связанными запястьями и щиколотками. Для полноты картины не хватало только кляпа, но старшему следователю требовались мои показания. Свет от лампы падал на лицо, заставляя жмуриться. Шторы Гордон задернул, намеренно погрузив комнату в полутьму, отчего уродцы в банках казались еще страшнее. Зачем они понадобились инквизитору? Он не походил на безумного. На других полках стояли разнообразные флакончики. Сначала решила, будто они из-под духов, но заметила на одном из них надпись: «Белладонна».
Прежде мне не доводилось ночевать в тюремной камере и, надеюсь, больше не придется. Туда меня привели после допроса, заперли и оставили томиться в неизвестности. Чтобы поглумиться, привязали за ошейник. Он нестерпимо тер кожу, хотя создатели озаботились подбить его тканью. Увы, она истончилась от многократного использования.Камеру освещало крошечное оконце под потолком. При всем желании не могла бы до него допрыгнуть, но подозревала, оно выходило на тротуар внутреннего двора. В полутьме смогла разглядеть подвешенную на цепях откидную койку. Больше заключенным ничего не полагалось, только уголок с удобствами, самыми простыми, в виде ведра. На пол брошена солома, хотя бы свежая.Не знаю, сколько я просидела, уставившись в одну точку, когда сначала лязгнуло оконце в двери, а потом отворилась она сама, впустив надсмотрщика.— Радуйся, мастер Рэс перед отъездом велел отковать.Судя по тону, тюремщик поступка инквизитора не одобрял. Может, по причине неп