На улице все те же дома с маленькими крылечками, ставни на окнах, прохожие идут по своим делам, вот мимо пробежала собака, из-за угла вывернула закутанная в кожанку дородная женщина с тазиком. Закутана она потому, что на всем этом великолепии сверкающим слоем лежит снег.
Некоторое время я оторопело таращилась на него, даже не чувствуя холода. Лишь когда стало колоть пальцы, а тело мелко задрожало, спешно натянула пальто и застегнула до горла.
– Как же это… – вырвалось у меня.
Осознание, что за время, пока я превращалась в розовый куст, прошла осень заставило содрогнуться. За это время с Кириллом могло произойти ужасное. В голову полезли мысли одна другой страшнее, и среди них громадиной возвысился плохо очерченный облик ледяной колдуньи, окруженной клубами метели.
– Боже мой… – пробормотала я. – Надеюсь, он жив…
В груди сжималось от одной только мысли, что я опоздала.
Дальше в сопровождении девушки мне пришлось пройти к невысокой сцене, где музыканты уже освободили место. Местная танцовщица натянула мне на голову фривольную шляпку с гусиным пером.– Вот, – проговорила она, – так поярче будет. У тебя красивые волосы, но правильная шляпка уже полдела. Давай, не дрейфь. Помни, что я говорила о картинке.После этого она как-то быстро затерялась в толпе, а я осталась наедине с кучей мужчин, в чьих глазах голодное ожидание.Они заулюлюкали, громко приветствуя меня, а я нервно сглотнула и стала судорожно вспоминать хоть одну песню, которая в моем исполнении не распугает посетителей.Пауза затягивалась, а я все молчала, чувствуя, как потеет спина и дрожат колени. Гвалт по немного стихал, и теперь даже посетители смотрят на меня с растерянным ожиданием, мол, когда обещанное шоу.Меня потряхивало, но все же на губы натянуть улыбку смогла. Почему-то единственная песня, котору
Едва дилижанс сдернулся с места, я ощутила все прелести брусчатой дороги. Судя по всему, амортизация в колёсах, рессорах или где их делают на дилижансахвсё-таки есть, но на мостовой трясёт, как в массажном виброкресле, какие ставят в торговых центрах.Я уцепилась пальцами за край сиденья, опасаясь, что долго в таком режиме не выдержу, а, выглянув в окно, с изумлением обнаружила, что едем мы достаточно быстро для такого нереактивного транспорта – дома и свет в окнах мелькают, словно я мчусь в такси по проспекту. Только очень трясучему. Видимо, наличие четырех лошадей, всё же, сказывается.Потом подумала о том, какой волей должен обладать человек, который сидит на козлах и управляет этой бешеной четверкой. Стало жутко, волосы на затылке зашевелились.Чтобы как-то отвлечься, начала думать, как быть дальше, что делать, когда доберусь до этого мифического параллельного раздела. Яга и все остальные хором говорят, что место это опасное, ос
Пока повозка покачивалась от дикой для такого транспорта скорости, я перебирала варианты того, как быть с Асмодеем. Это еще одна из проблем, которую непонятно, как решать. Он определенно будет пытаться довести начатое до конца, а у меня против него только обережень и вода. Тем не менееменя переполняла решимость.Дремля под тихий скрип колес, я не заметила, как пришло утро. Очнулась, когда свет заполнил дилижанс.Открыв глаза, обнаружила перед собой демона и вздрогнула. Он смотрел так, словно собирается сожрать, но не может решить, с чего начать.– Уйди, – сказала я нервно.– Уйду, – согласился тот, – когда закончу дела.– Меня твои дела не интересуют.– Думаю, все же наоборот, – отозвался он. – К тому жеесть небольшая проблема.Я покривилась, потирая глаза.– Проблемы твои меня тоже не касаются.
Отстранившись, посмотрела на него уже внимательней, и в груди тревожно сжалось. Взгляд Кирилла безмятежный, пустой и холодный, как и все в этом замке. Кожа бледная, на волосах иней.– Кир… – выдавила я, чувствуя, как к горлу подступают слезы. – Кир, очнись!Я стала трясти его за плечи, пытаясь привести в сознание.– Кирилл, прошу! Что она с тобой сделала!Но Кирилл продолжал безмолвствовать, глядя в никуда перед собой.– Те трать понапрасну силы, – раздался из-за спины голос, от которого может застыть само время.Медленно, будто заторможенная, я повернулась. В середине зала женщина, сложно сказать, сколько ей лет, но определенно молодая. Кожа цвета первого снега, волосы такие же, одета в платье в пол с длинными рукавами кроличьей опушки. Она смотрит на меня голубыми, почти белыми глазами и на лице бесстрастность и покой. Так могла бы смотреть ледяная глыба или сне
Видимо, мои слова озадачили существо, прикинувшееся Кириллом, что вообще-то очень эффектно. Оно вытаращило на меня сверкающие глаза и вновь потянулось рукой. Я же на автомате сунула пальцы в сумку, они нащупали рукоять ножа, который положила туда Варвара.Дальшепросто выхватила его и с размаха ударила.Образ Кирилла разлетелся в стороны мириадами снежинок, которые заклубились в бешеном танце. Воздухе снова завыло, словно раненый зверь.– Тебе меня не запутать! – прокричала я вверх. – Слышишь, ты, колдовской снег! Не запутать!В каком-то бешеном запале я ринулась дальше, сжимая в пальцах простой кухонный нож.Внезапно пурга кончилась. Я выскочила на тропинку, отсыпанную песком и растерянно заозиралась. Вокруг розы, весна, беседка, увитая лозами. Но все какое-то голубоватое, будто поддернуто дымкой.– Это что… – проговорила я себе, а потом увидела, как в бесед
Вспоминая идеальное лицо кудесника, я передернула плечами от омерзения – теперь он казался мне еще ужасней. Сложно поверить, что за такой внешностью скрывается такая грязь.– Ты говоришь о Лапидусе Рембо? – спросила я.В зале колыхнулся мощный порыв ветра, взвивая снег и крупинки льда, которые больно царапают щеки. Волосы и платье колдуньи вздыбились, глаза загорелись голубым, а вокруг затрещали синие молнии.– Лапидус… – буквально прошипела она, раскинув руки, словно собирается прихлопнуть меня.Она задрожала, как марево над тающим льдом, снег продолжал клубиться, а разряды молний грозили покончить с нами одним разом. Замок загудел, видимо, имя кудесника всколыхнуло в ней что-то замороженное и глубоко запрятанное в самые недра холода и бесстрастности.А я сковырнула эту ледяную коросту.И сейчас под ней нагнетается боль, подобно магме в вулкане. Я прекрасно понимала, е
Очередь в магазине достигла таких размеров, словно эти торты последнее, что люди хотят попробовать в жизни. Горизонт перекрыл мужчина чрезвычайных габаритов, поэтому мне приходилось постоянно выглядывать то справа, то слева.В торговом центре жарко, а я впопыхах не стала сдавать верхнюю одежду в гардероб и теперь чувствую, как по спине стекает теплая струйка.- Девушка, вы проходите? - раздалось позади недовольное.Вздрогнув от неожиданности, я обернулась.Женщина таких же чрезвычайных размеров, как и мужчина впереди, смотрит на меня недовольно и притоптывает носком.- Куда я должна проходить? - спросила я, чуть отходя и показывая, мол, там тоже люди и они никуда не двигаются.Та скорчила недовольную гримасу.- Ой, могла бы и уступить место, - проговорила она. - Вы, молодые, неученые. Все наглые. Нет бы пропустить пожилого человека.От такого нахальства у меня даже глаза округлили
Тело трясло от бешенства, пальцы из-за холода задеревенели так, что перестала их чувствовать, от дыхания на куртке образовалась изморозь. Народ старается меня обходить и вокруг образовался свободный пятачок. Тетка, которая пререкалась со мной в кондитерской, выходя, открыла рот, но,бросив на меня быстрый взгляд,захлопнула его и быстро засеменила валенками в сторону остановки.Я сама не поняла, почему так оторвалась на Кирилла, но гнев все еще продолжал клокотать. Видимо, накопилось напряжение прошедшей недели, а последние события долили масла в огонь.Прошло несколько минут прежде, чем снова смогла связно мыслить. Я наорала на Кирилла. Частично за дело, частично сгоряча. Но он давно меня знает. Знает, что я особа импульсивная и горячая. Но беззлобная. Он отойдет, мы поговорим и отметим, наконец, эту годовщину. Пусть и без шампанского.Убрав телефон в карман, я достала перчатки и негнущимися пальцами натянула. Торта все