Вода отступала, обнажая песок. Небо очистилось, гроза стихла, и лишь отзвуки грома напоминали, что только что над Пустыней пронеслась буря.
Пейзаж изменился. Больше не было барханов, и ветер не гонял песчинки по их склонам. Там, где возвышались красноватые дюны, в небо грязными обломками зубов вгрызались корявые, подточенные со всех сторон каменные гряды. Когда-то проклятье заставило их скрыться, а теперь Благословение Богов-родителей вновь позволило увидеть солнце. Оно старательно согревало мокрые камни, но скрыть разруху даже и не пыталось.
Единственное, что заставляло цепенеть от восторга, — дерево, усыпанное огромными белыми цветами. Оно роняло лепестки, усеивая землю невесомым покрывалом, но люди, которые только жались к его стволу, торопились прочь. Их больше занимало корявое бревно, стоймя застрявшее в мокром песке.
Осторожно, чтобы как можно меньше потревожить повисшего на обломке человека, его опустили на землю.
— Нельзя вынимать, &md
Рассвет наступил стремительно. Солнце быстро поднялось над горизонтом, и его лучи разбудили прикорнувших вокруг окаменевшего дерева людей.Вымотанные, не успевшие отдохнуть мужчины просыпались тяжело и только благодаря многолетней привычке. Но стоило им осмотреться, как сон улетучивался.— Что за...Дэй, оценив обстановку, потряс спящую рядом девушку за плечо:— Ваше Вы... Ари, вставай. Ты должна это увидеть.Она нехотя разлепила глаза и сонно осмотрелась, вспоминая, что день будет тяжелым.И тут же вскочила на ноги, не веря происходящему.Выкопанный в песке родник за ночь успел заполнить яму и теперь прокладывал себе дорогу среди кустиков травы.Дэй с интересом наблюдал за тем, как Ари неверяще уставилась сначала на воду, потом на него, снова осмотрелась и даже протерла глаза.— Это...— Пустыня оживает, — вмешался Фан, и Дэю захотелось его придушить. — Это чудо! Наверное, те с
С едой и водой проблем больше не было: на глаза все время попадались речушки или озерца, а явившиеся поприветствовать королеву люди щедро поделились с ней припасами: вяленое мясо, финики и инжир, соленые и твердые как камень сыры...Ехали в приподнятом настроении: экспедиция в ад заканчивалась как увеселительная прогулка.Но Ари не разделяла чувств окружающих. Она даже не смотрела, куда движется караван, ушла в себя, и ничто не могло вывести её из задумчивости. Кроме Дэя.Тот, встревоженный состоянием королевы, решился тронуть королеву за руку:— Ари? — и испугался.Её взгляд заволокла пелена, словно девушка находилась где-то в другом месте. Но постепенно морок рассеялся.— Что-то случилось?— Нет... То есть, да. Представляешь, я даже не узнала, как звали того пустынника.Дэй понял, о ком она говорила. Мужчина, содержавший перевалочный пункт, на котором путники меняли авто на верблюдов и запасались прови
Дэй забыл о времени. Сначала допросы шли один за другим. Его пытались подловить на мелочах, после устраивали очные ставки с остальными членами экспедиции. Иногда появлялась королева, и тогда его оставляли в покое. Можно было отдохнуть, но сон не шел. Даже измученный морально, Дэй не мог не думать об Ари.Как она? Ей поверили? Признали или постановили, что она самозванка, хорошо играющая свою роль?Спросить напрямую у королевы не решался, но она, поняв его мучения, сама сообщила, что с принцессой все в порядке.— Она здорова и очень скучает. Но пока не до свиданий.Он понимал. И ждал, когда закончится этот ад. Сидеть в одиночной камере, пусть и комфортной, было неприятно.Его Величество пришел ночью. Усмехнулся, оглядывая скромную обстановку:— Почти как до экспедиции.— Так точно, — Дэй оценил шутку. — Только надеюсь, без смертного приговора.Король потер лицо ладонями и дал знак сопровождающим ото
Давно мне так не «везло». Ведь знала, что не надо иметь дел с Винсом! Но то ли бокал шампанского, единственный, который я позволила себе на выпускном, в голову ударил, то ли общая атмосфера повлияла, и я согласилась прокатиться на его байке. Недалеко. «До озера».А я всегда то озеро хотела ночью увидеть. Грех было упускать такую возможность.В общем, дальше все, как в бульварном романе. Волосы по ветру, запах ночных трав, луна, отражающаяся в неподвижной поверхности, цветущие лотосы и... нахальные руки на моей заднице.Нет, я не против поцелуев, даже очень за, но вот на то, чего хотел Винс, не подписывалась. Я родителям поклялась, что своего первого мужчину буду выбирать очень тщательно и только после совершеннолетия. А до него еще полгода. Да и в любом случае это будет не Винс. Первый красавец не то что класса — школы. Половина девчонок его обожала, вторая половина терпеть не могла. И все они отчаянно завидовали тем, кого этот прин
О Боги-родители, на что вы гневаетесь? Сначала Винс, теперь вот это. И телефон сел! Мама меня убьет. И папа не поможет.А тут еще сосед дурой назвал. С какого? Нашелся умный! Как будто без тебя не знаю, что злить грабителей — последнее дело!И все-таки...Родители наверняка уже паникуют. Ищут. И им точно сказали про Винса. И про то, что он вернулся один. Да даже если не вернулся, папочка из несостоявшегося ухажера душу вытрясет, а добьется правды. И поедет к озеру. А там уж поймет, куда дочка делась. Главное, чтобы меня сейчас далеко не увезли!— Куда мы едем?Выкрикнула и сама ошалела от собственной смелости. И ведь даже голос не дрожит!— Вы уже взяли все, что можно. Высадите нас на дороге и проваливайте!Кажется, переборщила. Один из грабителей хмыкнул и направился ко мне. Тяжелые, подкованные металлом ботинки метрономом отбивали ритм, отсчитывая время до моей смерти.И тут автобус тряхнуло на очередной коч
Я боялась. Да что там, отчаянно трусила, когда вслед за полицейским подходила к дому. Родители выскочили на крыльцо. Мама почему-то держала в руках мою шкатулку для украшений, но это было неважно. Потому что через минуту меня накрыл ураган.Мама плакала, обнимала так, что дышать стало тяжело. Шкатулка больно впилась в спину, но сказать об этом я не решалась. Дудки! Я не самоубийца. Сейчас мама отойдет, и ка-а-ак... А папа добавит!Он стоял рядом, пряча подозрительно блестящие глаза? Плакал? Несгибаемый, уверенный в себе отец, центр моей силы — плакал? Ну, тогда я точно — труп. И жить мне ровно до того момента, как припарковавший у гаража машину гость двинется восвояси.Кстати, кто это такой? Представитель комитета по правам детей? Или еще из какой организации? С крыльца я видела только силуэт, отражающийся в большом зеркале.О Боги-родители! Да плевать, кто это такой! Лишь бы не уезжал прямо сейчас! Лишь бы посидел как можно дольше! Пусть даже
Подушка моментально промокла. Дышать было нечем — мешали рыдания. Я захлебывалась слезами, хотелось завыть в голос, но внизу сидел этот… из Руматы. И родители, которые оказались ненастоящими.Обожаемая мамочка, единственная, любимая… Уверенный в себе отец, самый лучший в мире мужчина… Они… они обманывали меня семнадцать лет?В голове не укладывалось. Чтобы не зарыдать снова, пришлось закусить угол подушки. Не помогло. Слезы текли и текли по щекам, я их уже и не вытирала.И при этом в глубине души жила надежда, что все это — неправда. Кошмар, навеянный усталостью и захватом заложников. Я дома, сплю в своей кровати, а все остальное — только сон.Но во сне не болит закушенная губа. И горлу не больно глотать слезы.И все же я не переставала искать оправдания. И тут же обвиняла.Насколько же проще было бы, удочери они меня по-настоящему. Тогда их молчание было бы понятно. Но теперь…А мо
Осознать, что еду в этой машине в последний раз, оказалось невероятно трудно. Отцовское авто казалось незыблемым, неизменным, как сама вечность. Смириться, что больше я никогда не сяду на это кожаное сиденье с длинной царапиной, которую оставила выпавшими из кармана ключами, не получалось.Мама выглядела излишне веселой, смеялась невпопад, обращала внимание на стоящие вдоль дороги рекламные щиты, хохотала над двусмысленными слоганами. Слишком явно и картинно.Отец так сжимал руль, что пальцы побелели. Я то и дело ловила его взгляд в зеркале заднего вида. В глубине плескалась боль и тоска.Нет! Еще пара минут, и я не выдержу. Рухнет плотина, которую возводила всю ночь, вспоминая легенды и правила, придумывая мечты и давая себе клятвы, которые — знала! — не смогу выполнить.Чтобы отвлечься, кусала губы. До боли, до ржавого привкуса на языке.И смотрела в окно.— Что это?В голосе мамы звучала паника, заставившая вернут