часть 3

Послесвадебная эйфория начала спадать через трое суток после брачной ночи. Коварная Тьма посмеялась надо мной, выдав замуж за идеального мужчину, с которым я не имела сил расстаться даже на минуту. Лайонел прочно поселился в мыслях, и мне хотелось находится рядом с ним постоянно. Медленно, но верно, я понимала, что падаю в омут с головой, и влюбляюсь в своего темного лорда.

Он носился со мной, словно с самой хрупкой вазой на свете, оберегая от пылинок и неприятностей. Впервые в жизни я чувствовала себя по-настоящему счастливой и желанной.

Вместе с тем становилось страшно. Если я останусь со своим лордом, то наша совместная жизнь рискует быть не очень долгой.

Сколько живут люди? Лет сто?! Так вот, простая математика подсказывала, что если не расторгнуть контракт и остаться замужем, мне светит в лучшем случае пятнадцать-двадцать.

Запоздало сообразив перечитать контракт, я испугалась еще больше.

Во-первых, договор автоматически считался выполненным в случае моей смерти. Во-вторых, про условия никому кроме заключивших его сторон рассказывать было нельзя, и в-третьих: возврату и обмену муж не подлежал.

Единственная лазейка, которую я обнаружила, внимательно изучив мелкий шрифт – развестись с супругом на добровольной основе.

Вот тогда-то я и начала паниковать, осознав, что все пути отступления отрезаны.

А через несколько дней я решилась впервые заикнулась о разводе.

Однако место выбрала неподходящее: в постели сразу после утреннего пробуждения, будучи подмятой под мужское и крайне соблазнительное тело.

– Никакого развода, – сурово сказали мне и не менее строго взглянули в глаза. – Ты моя!

Пришлось нахмуриться и надуть губки. Пускай они у меня не мило-пухленькие, а словно у жабки тонкие, длинные, но обиженное выражение я состроила:

– Лайон, ты не понял. Мне срочно нужен развод!

– Нет.

Его теплое дыхание пощекотало мне макушку.

Несмотря на понравившуюся ласку, я вывернулась из объятий и выскользнула из постели.

– Лайон, – умоляюще начала я. – Давай, это будет как бы игрушечный развод. Мы разведемся, но будет продолжать жить вместе и любить друг друга.

– Темные лорды не разводятся, – вымолвил мой лорд. – Только смерть может разлучить нас.

А вот это прозвучало страшно. Смерть вполне могла нас разлучить, причем очень-очень скоро. Как там сказала дежурная демонесса, день за три идет? Так вот у меня выходило уже прошел месяц моей жизни – неделя настоящая и три платы за кредит.

Я невольно схватилась за голову, из-за чего тонкие, жиденькие волосенки белесого цвета очень сильно растрепались.

– Почему ты завела этот разговор? – муж вслед за мной встал с кровати, чтобы подойти ближе и обнять. – Если это из-за тех гадостей, которые о нас говорят, только скажи. Я уничтожу каждого сказавшего лишь одно плохое слово о тебе.

Я отмахнулась рукой.

– Нет, не в них. Я не могу рассказать причин.  Лайонел, давай просто разведемся?

– Скажи честно, ты меня не любишь, поэтому просишь отпустить?

– Нет, – я почти выла, пытаясь найти слова и оправдания, чтобы хоть как-то объяснить, в какую ловушка загнала себя с этим кредитом. – Люблю, и именно поэтому прошу развода!

– Значит, все же дело в слухах, – сам решил он. – Убью! Всех убью!

Честно, плевать я хотела на все россказни, которые пошли в обществе. Ведь они были не удивительны и логичны.

Из-за моей жуткой внешности нашу пару прозвали “семейка монстров”. Мое клеймо уродца перекочевало на идеального Лайонела, что очень сильно меня бесило. Особенно хорошо прозвища прижились в Академии, куда я ежедневно продолжала ходить на занятия. Не единожды на переменах я слышала шушуканье и злобное:

– Болотнячка! А где своего Кикимора потеряла?

Я тихо злилась, но один раз не выдержала и от души нажелала обидчику “всего хорошего”. Не удивлюсь, если какое-нибудь особо вредное проклятие к нему после этого прицепится.

– Никакого развода, – в итоге, отрезал мой лорд, сверкнув очами и показывая, что мне лучше даже не заикаться на эту тему.

И я притихла. Еще на месяц.

Потом еще на месяц.

Каждый раз поднимая больной вопрос, я получала в ответ твердое “нет”. А через полгода после свадьбы поняла, что действовать надо иными методами.

– Я бесплодна, – заявила свекрови однажды утром. – Я не смогу родить вашему сыну детей!

Сделала это дерзко, словно хвалилась, чтобы нарочно взбесить мамашу любимого лорда. А у меня и выбора иного не было, время утекало словно вода.

Лайонел не собирался меня отпускать. Выслушивая все мои просьбы и выдумки о разводе, он кривил губы, хитро щурился и целовал.

Целовал так, что я тут же забывала о своих проблемах и таяла, словно воск, в его огненных руках. Позволяла ему любить меня и обладать мной.

В эти моменты совесть просыпалась, заявляя, что я дрянь такая, специально пью зелья, не позволяющие зачать от лорда, но она очень быстро замолкала. Ведь я не хотела детей, которые переймут мое проклятие.

– Повтори еще раз, что сказала? – опасно сощурившись, потребовала леди Фрейм.

И я повторила.

Ожидала взрыва, истерики. Была готова к тому, что свекровь вырвет мне волосы и побежит капать на мозг сыночку и заставлять со мной развестись, но и тут меня постиг величайший из обломов.

Свекровь поступила мудро. Она вздохнула, откинулась на спинку кресла и выдала глубокомысленное:

– Это конечно ужасающе, но ничего не поделать. Мой мальчик выбрал тебя, и он с тобой счастлив. А дети, – она вздохнула еще более тяжко. – Если Тьма будет милосердна она пошлет мне внуков!

В тот миг, я осознала, что все мои попытки бесполезны. Если даже свекровь сдалась, то Лайонел развода точно не даст.

И мне было абсолютно не до смеха, как в тот день, когда подписала договор. Теперь на кону стояла моя жизнь.

Почти целый месяц ушел на полное осознание ситуации. Я умру, окончательно и бесповоротно, из-за того, что когда-то в сердцах выкрикнула, что сумею найти мужа за сутки.

Дура!

Какая же я была дура!

На своем выпускном в Академии я была единственной, кто не радовался этому событию.

Этот день стал для меня словно напоминанием о бесконечно несущемся вперед времени. Я смотрела на веселящихся однокурсников, у которых впереди была целая жизнь, и понимала, что сама лишила себя ее части.

Как осознание, пришло запоздалое знание: оставшееся время нужно прожить так, словно этот день последний.