Дочери Реки и Дочери Древа
Мы песенок знаем так много,
Мы так тебя любим давно —
Смотри, какой берег отлогий,
Какое песчаное дно!»
А.К. Толстой
– Миледи Дэини!
Настя обернулась на зов Первого рыцаря.
– Можно? На одно слово… – виновато поманил Далард.
Владетель Чёрных Земель, шествовавший впереди, фыркнул презрительно и неторопливо двинулся вниз по склону.
Настя осталась на месте, поджидая приятелей.
Вокруг снова раскинулись пышные заросли, вековые деревья шумели над головой. Берега Лидоны остались чуть в стороне, и, судя по всему, они постепенно спускались всё ниже и ниже.
– Он что действительно с нами до Герсвальда собрался? – пробурчал Первый рыцарь, приблизившись.
Анастасия пожала плечами.
– Сами слышали.
– Ты ему веришь? Ты говорила, зачем мы идём на Север? –
В лесу царила неестественная тишина. Будто само время остановилось. Казалось, даже воздух застыл, чтобы не тревожить это вечное безмолвие. Никакого движения. Душно и влажно, словно после мимолётней грозы, не успевшей освежить раскалённую землю как следует.Тихий шелест ветвей в этой мёртвой тиши сразу привлёк внимание. Будто ветерок коснулся столетних исполинов, потревожил их крепкий сон. А через миг на узкую тропинку перед Владетелем Чёрных Земель приземлилось нечто…– Вы только гляньте на это бесстыдство! Опять девица полуголая! – возмущённо пробормотал Далард, пока Настя силилась мысленно подобрать слова для описания явившегося им чуда.В том, что перед ними существо женского пола действительно сомнений не было, поскольку имелись все нужные рельефности фигуры, ничем особо неприкрытые. А вот можно ли это назвать девицей? Антропоморфные признаки, безусловно, присутствуют. И всё равно это какой-то мутант. Что-то от растения, что-то
В глазах всё плыло. Наверное, из-за слёз…Но Настя чувствовала, как всё тело охватывает противная леденящая слабость. Ещё немного и она провалится куда-то в пустоту, чёрную и пугающую, как Лидонское ущелье. Ущелье…Сердце сдавило когтистой лапой боли, не вздохнуть. Настя протянула дрожащую руку.– Эл! – шёпот тише вздоха. – О, Небеса! Эл…Сколько крови! Великая Мать, откуда столько крови?Настя неосознанно скользнула пальцами по холодному бледному лицу, сжала стылые пальцы. Потом в груди что-то взорвалось…Боль стала такой острой, что Настя согнулась пополам. Уткнулась лицом в бездыханную грудь атамана, не замечая окровавленной одежды. Не замечая больше ничего. Слёзы душили, слёзы заливали глаза, слёзы заполняли душу до краёв, в слезах утонуло сердце, и стук его звучал всё тише и тише… Едва-едва различимо.Стук сердца…Настя замерла на мгновение. Отчаянно всхлипнув, ум
За ГраньюСердце моё, ты не заперто в клетке пустой,Сопровождай его душу над тёмной водою,Тропами смерти, которыми тени бредут.Сердце моё, помоги ему встать над судьбою,Чашу забвенья испить и остаться собою,Бездны пройти и очнуться в свету.Лора БочароваГлубокий колодец. Она падала и падала. Нескончаемо долго. Скользила во тьме, словно в огромную трубу угодила. Крохотное пятнышко света над головой всё уменьшалось, пока не стало похоже на бледный диск луны в вышине небес.«Я – Алиса, что прыгнула в нору за белым кроликом…»Мысли приходили и исчезали, такие же странные и абсурдные, как видения, иногда мерещившиеся во тьме этого бесконечного туннеля. Неясные лица и тени, яркие пятна, а иногда жуткие пугающие личины. Они проступали из темноты и тотчас пропадали, словно не успевая за полётом рыжей девчонки. Это было похоже на странный сон или к
Дэини не знала, куда бежать и что делать. Она не знала этого и прежде. Но вдвоём всё казалось не таким уж безнадёжным. А теперь…Проклятая минутная слабость! Он ведь просил – не отпускай руку!«Не отпускай!»Будто чувствовал, чем это обернётся.Она снова его предала… На один короткий миг! Но этого оказалось достаточно.Убийца…Да! А ты будто не знала этого? Ты уже видела, как он умеет отнимать жизни, не раздумывая, не дрогнув. И что тебе за дело до всех них, Рыжая? До чужих, мёртвых, и, вероятно, таких же подлых и гнусных, как мерзкий Лахти… Тебе не дано этого знать, но, может статься, они заслуживали смерти. Не тебе судить Эливерта!Но тебе его искать…– Эл! – снова громко позвала она.Голос прозвенел хрусталём по ледяному залу. Белоснежные кристаллы сияли на стенах и потолке. И так светло, как в лунную ночь зимой… Куда исчезло мрачное подземе
Её сияние ослепляло. Словно солнце сошло в подземные чертоги. От её света на глаза наворачивались слёзы, от её света перехватывало дыхание, от её света жгло в сердце.Величественная и прекрасная. Непостижимая, как вечность.Хоть стояла она здесь, в тёмной пещере, казалось, что её ясный лик сейчас пребывает в окружении звёзд. Будучи здесь, она одновременно касалась Светлых Небес своим челом.Всеобъемлющая грозная сила.Но её свет, проникающий даже в мысли, был мягким, как спасительное тепло очага в зимнюю стужу. К нему тянулась душа, как тянутся первые юные травы к солнцу по весне, как тянется малое дитя к наполненной молоком груди.И он склонился к её стопам, потрясённый этим величием.И он не сразу отважился поднять глаза к её озарённому светом лицу. А, взглянув, задохнулся на миг…Она – вознесённая до небес, в ладонях своих державшая жизнь и смерть, владеющая всем миром, заполнившая собой всю вселенную – была одно
Мать СатифаЗа шёпот и за крик,За вечность и за миг,За отгоревшую звезду,За смех и за печаль,За тихое прощай,За всё тебя благодарю!Р.РождественскийВсё как-то снова закрутилось, завертелось…Настя ещё не отошла от Бездны, и суматоха вокруг казалась нереальной.Рядом с полукровкой незамедлительно появился Кристайл.– Дэини, моя милая Дэини, как ты? Какое счастье!Он приподнял за плечи ослабшую девушку, сжал в объятиях, а у неё даже сил на сопротивление не осталось.– Ты на меня ещё злишься, драгоценная моя? – светлые глаза Хозяина полны были раскаяния.– Нет! Я на тебя не сержусь, – Настя мотнула головой.Мир вокруг сразу закружился, но счастливая улыбка не сходила с её лица.– И на вас тоже… – Настя перевела рассеянный взгляд с друзей на Мать Сатифу. &ndas
Никаких лампад или свечей, но полость внутри дерева, размером с небольшую комнату, светилась тускло, как фосфор.В этом призрачном зелёном сиянии Эливерт смотрелся ещё бледнее. Исхудавшее, посеревшее лицо. Непривычная щетина на подбородке. Тёмные тени вокруг глаз. Руки в бинтах. Обе. Покоятся поверх той самой шкуры, в которую закутала атамана Сатифа. Под мохнатым одеялом почти не уловить слабого дыхания.Спит?Настя тихонько опустилась на пол рядом с его ложем.Ресницы дрогнули. Тихая улыбка осветила лицо. Потрескавшиеся сухие губы разомкнулись с трудом.– Пришла…– Как ты? – осмелилась спросить Настя. – Лучше?Понимала в глубине души, глядя на полуживого разбойника, что вопрос этот звучит, по меньшей мере, глупо.– Чувствую себя помолодевшим лет на семь… – ответил он хрипло, чуть слышно, но постарался выдать язвительную ухмылку прежнего Эливерта.– Почему? –
Дела семейныеДо бунта их раздоры довели,И руки их окрасилися кровью;Но сердца два они произвели,На зло вражде, пылавшие любовью,И грустная двух любящих судьбаСтаринные раздоры прекратила.В.Шекспир(перевод Д.Л. Михаловского)– Давайте здесь остановимся! – предложил Кайл. – Для ночлега место подходящее.Провожать незваных гостей, кроме Вереск, пожелали всего две леснянки. Настя предполагала, что и в этом нет особого смысла. Если они повстречают на своём пути того, с кем Хозяин не в состоянии справиться, то, вероятно, и лесным девам этот неведомый кто-то будет не по зубам.И всё-таки незримое присутствие «дриад» слегка успокаивало. Незримое – потому что они всё время опережали своих попутчиков, мелькали иногда в самой чаще и снова исчезали, словно миражи. Патрулировали, так сказать, окрестности, пока неуклюжие смертные про