Среди изумрудных холмов, величественных гор и бирюзовых озер в богатом поместье жила маленькая девочка. С красивыми волосами цвета бронзы и большими зелеными, словно весенняя листва, глазами. Ее отец – барон Раунинг, был статен и хорош собой, истинный аристократ. Все при нем, да только не было ему дела до богатств, ведь сердце так страдало от тоски по покойной жене, подарившей ему дочь. Особенно тяжело барону приходилось, глядя на малышку Энью, так похожую на любимую Риену. От горя и страданий он отправился в путешествие, лишь изредка возвращаясь домой и снова спеша уехать.
Росла маленькая Энья, не ведая печали и горя, при ней была няня — добрая женщина, нянчившая еще ее матушку. Энья всегда звала ее ласково: нянюшка.
Больше всего в поместье Энья любила библиотеку, наполненную старинными книгами и комнату с игрушками. Из поездок отец привозил разные безделушки, стараясь, чтобы дочь не забывала о нем. Да и некогда девочке было скучать: хоть и доброй была нянюшка в свободное время, но строгой и требовательной во время учебы. Не раз она повторяла малышке:
— Хорошая девочка должна все уметь. А не быть белоручкой, — она заплетала Энье дивные струящиеся волосы в косу, и вместе они помогали слугам.
Нравилось Энье возиться с курочками и поросятами, кормить их, шлепая в высоких сапогах по грязным лужицам у загонов. Как закончит все свои дела с живностью, так сразу побежит пироги печь с кухаркой в жаркой кухне.
Девочка обожала вдыхать ароматы поджаренного бекона с яичницей и пытаться варить какао. У нее даже был собственный передничек. А уж как она смешила служанок, показывая умение кататься на метле, бегая по двору и задирая подол платьица. И, временами, чудилось служанкам, что ножки госпожи действительно немного отрывались от земли.
Все любили маленькую Энью, а особенно слуги, заставшие в живых ее матушку. Отзывались о покойной госпоже добрым словом, улыбались вспоминая, как она помогала им в хозяйстве, удивлялись ее талантам.
— Посадит твоя матушка вечером на грядочке розовый кустик, а на следующий день он расцветает и покрывается дивными розами. И те, кто увидели его, говорили, что словно в райском саду побывали, — делился садовник, утирая морщинистый лоб платком.
— А какие наряды у нее были! Помнится мне: собираются они с хозяином убыть на званый ужин, и госпожа наша как выплывет в дивном платье. Не отличить от принцессы, — восхищалась старая швея, держа в руках мотки пряжи, пока Энья играла с черным котенком.
— Не было заботливее и добрее хозяйки, — вспоминала кухарка, прижав ладошку к щеке. — Порезала я как-то случайно палец, да что-то так сильно: думала придется зашивать у лекаря. Но хозяюшка обмазала его целебной мазью, перевязала и стала нашептывать что-то. Проснулась я наутро, а ранки-то и нет — чудеса! Говорили, что раньше в наших краях обреталось много чародеек, да разбрелись кто куда.
Энья всегда внимательно слушала рассказы о матушке. Девочка часами могла стоять в картинной галерее, любуясь ее портретом. Затем брала зеркальце и сравнивала: «Похожа или не похожа я на нее?»
Так и росла Энья послушной, трудолюбивой и старательной. Она не боялась трудностей и была очень смешливой.
Девочка выросла среди взрослых, поэтому старалась походить на них, но больше она забавляла окружающих, строя на личике серьезное выражение и говоря наставительным тоном. Без друзей-ровесников Энья любила поболтать с животными. Будь то лягушки в пруду, белки в лесу, дятлы или трудолюбивые муравьи. А стоило ей запеть незатейливую песенку, как ее дивный голосок разносился эхом по лесу, куда она частенько отправлялась со своим черным котенком. Птицы внимательно ее слушали и даже был один черный ворон, что прилетал в сад и играл с ней в шахматы под старым дубом, передвигая фигурки на доске острым клювом.
Слуги не удивлялись. Они знали, что покойная госпожа была доброй чародейкой, и дочь ее унаследовала этот волшебный дар.
Когда Энье исполнилось пять лет, привез с собой отец красивую даму с маленькой дочерью. Обрадовалась Энья, ведь они почти ровесницы. А значит, смогут вместе гулять, рыскать по чердаку поместья, рисовать, играть на клавесине и петь песенки. Но новая сестренка оказалась такой противной и капризной, что первое время Энья долго плакала от того, что та постоянно ломала ее игрушки, портила любимые книги со сказками, а затем и свои вещи, и сваливала всю вину на Энью.
Мачеха относилась к падчерице холодно, а вот родную дочь баловала и в обиду не давала, если Энья надумывала рассказать о произошедшем отцу.
Только нянюшка и слуги верили малышке, но ничего поделать не могли. Новая хозяйка оказалась расчетливой и холодной к их просьбам и нуждам. Ни до кого, кроме мужа и своей дочери, ей не было дела.
Год она пыталась извести падчерицу, но лишь чудом та не превратилась в служанку в собственном доме. Прознала мачеха откуда ветер дует и вознамерилась уволить нянюшку, да не тут-то было.
Ведь и нянюшка оказалась не так проста, как все считали, не зря она многое знала о чародейках. Сумела вовремя распознать беду.
Проходя поздно вечером мимо хозяйской спальни, услышала нянюшка леденящий сердце голос новой хозяйки. Переговаривалась та со служанкой, которую привезла с собой:
— Хватит с меня! Пора бы избавиться от падчерицы, да к делу нужно подойти с умом. Через несколько дней ее день рождения, возьми этот флакон и подливай в питье Эньи.
— И что же будет, госпожа? — с придыханием спросила служанка, а сердце нянюшки, стоящей за дверью, болезненно сжалось.
«Что же удумала эта жестокосердная женщина сотворить с моей малышкой?»
— День за днем начнет она слабеть, будто от болезни неизвестной. Уснет крепким сном и не проснется. Тогда-то все наследство и достанется моей Сюзет, а там со временем и жениха ей подыщу познатнее.
Бесшумно покинула нянюшка коридор и оказалась в спаленке Эньи.
Девочка морщилась, втирая в израненные ручки целебное масло. С утра госпожа велела ей проредить розовые кусты, и чтобы садовник не смел ей помогать. Попыталась нянюшка вразумить хозяйку, сказать, что садовые ножницы опасны для ребенка, но та отмахнулась и сказала:
— Нет ничего опасного в том, что Энья проведет время на свежем воздухе. Погода нынче чудесная, вот она и займется полезным делом.
К словам молодой супруги хозяин прислушался, согласно кивнул головой. Нянюшке ничего не оставалось, кроме как достать целебное масло. С жалостью глядела она на тонкие детские пальчики. А затем решила: «Сделаю все, чтобы спасти ее от зла этой женщины». Прочитав ей очередную сказку про добрую фею и уложив спать, нянюшка написала письмо тому человеку, которого покойная госпожа считала лучшим другом. Кто когда-то любил ее больше жизни, но выбрала она отца Эньи.
В ожидании ответа, нянюшка провела два утомительных дня. Все питье, которое подавали Энье она выливала, и велела девочке ничего не пить, а делать вид, что выпила.
Энья послушно выполняла ее наказ, хоть и часто мучила ее жажда. Но держалась она, пока нянюшка лично не наливала ей полную чашу прохладной ключевой водицы. Также стала нянюшка наносить на ее лицо пудру, да так незаметно, что окружающие принимали цвет лица Эньи за нездоровую бледность. Поила ее нянюшка перед сном специальным отваром, чтобы девочка становилась вялой. Боялась добрая женщина, что госпожа начнет о чем-то догадываться и вздумает избавиться от падчерицы каким-то другим способом.
Наконец-то, на третий день пришел ответ. Нянюшка с благодарностью вознесла молитву небесам. «Спасена. Заберет ее герцог Девон и воспитает, как полагается, пусть лучше живет вдали от родного отца, раз тому нет до нее дела, чем отдаст свою детскую душу и уйдет вслед за матушкой», — решила нянюшка.
Другое письмо получил отец Эньи и был очень удивлен. Ловкой рукой жена вырвала у него письмо и расплылась в довольной улыбке:
— Какое счастье! Повезло же нашей Энье отправиться жить к морю, дышать свежим воздухом, обучаться чему-то новому. Дорогой муж, удача улыбнулась нашей семье! Это ли не благодать с небес?!
Тяжелые мысли одолевали разум мужчины, но видел он и понимал, что житья с мачехой Энье не будет, но и без новой жены он не мог — любил ее сильно.
Узнав новость о скором отъезде, Энья загрустила, а нянюшка утирала ей слезы и приговаривала:
— Не огорчайся, маленькая моя, а лучше собери вещи, да будь готова уехать с тем, кто приедет за тобой на черной карете, запряженной вороными скакунами. Будет там на козлах сидеть кучер в широкополой шляпе с ярким красным пером и золотыми глазами. Не бойся его и садись. Здесь тебе счастья не будет: вздумала твоя мачеха тебя извести, да пока я рядом — тому не бывать. Но времени у нас нет, милая. Ты должна быть хитрее ее и поторопиться. Как уедешь ты, так и я покину стены поместья: но не печалься, о тебе позаботятся и будут любить.
Грустно и тоскливо было девочке расставаться с отцом, но понимала она, что права нянюшка во всем, а старших стоит слушать. Тех, кто пожил и набрался мудрости.
С собой она взяла оставшиеся от матушки старинные книги и три ее платья: бордовое, изумрудное и жемчужное; украшения в шкатулочке. Сложила девочка все на дно сундучка, а сверху свои вещи.
Карета, прибывшая в сгустившихся сумерках, действительно была черна, а кони еще чернее.
Обняла Энья отца на прощание, но тот, стараясь не проявлять излишнюю ласку при жене, погладил дочь по голове и сказал:
— Тебе там будет лучше.
Девочка кивнула, сделала реверанс и, поджав губки, обернулась к карете, скрыв от окружающих скатившуюся по щечке слезу. Как и говорила нянюшка, ее встретил кучер в широкополой шляпе с ярко-красным пером. Он помог ей сесть в карету и подал свой платок, в его золотых глазах Энья увидела доброту. Мужчина закрыл дверцу, отгородив ее от провожающих.
Сундучок прикрепили на запятках, щелкнул хлыст и заржали кони. Сорвались с места, увозя шестилетнюю Энью прочь от дома. Но недолго лила она слезы: сморил ее крепкий сон, а когда очнулась, то была укрыта теплым мягким пледом. За окошком светили яркие звезды и в их свете видела Энья очертания гор, их белесые макушки. Исполины-деревья с раскидистыми ветвями, словно подпирали небо, и сквозь листву пробивалось сияние большой луны.
Напротив стояла корзинка, а в ней оказалась еда. Перекусив нежным куриным мясом и ароматным хлебом, Энья откинулась на мягкую подушку, решив, что точно не уснет, глядя, как звезды мелькают за окном, но не тут-то было. Вновь сон окутал ее, но уже спокойный. И теперь она уснула с улыбкой.
Энья почувствовала, как ее бережно несут на руках. От незнакомца пахло чем-то пряным и древесным, но таким уютным, словно кто-то родной обнимал ее. Она почувствовала как со лба убрали прядь волос, пощекотав ей щеку и нежно поцеловали в лоб. Проснулась она от солнечных лучей на широкой кровати под балдахином. Стены были обшиты шелком затканным картинами сказочного сада, единорогов, драконов и дивных птиц. В камине весело потрескивал огонек, а из приоткрытого окошка веял легкий ветерок. Кто-то успел разобрать ее вещи: матушкины книги аккуратно лежали на письменном столике вместе со шкатулкой и принадлежностями для рисования, а платья… Девочка вскочила с кровати и подбежала к висящим на дверце платяного шкафа нарядам. «Кто же успел их почистить? Выглядят как новые!», — восхитилась она и бросила взгляд в зеркало: ее переодели в ночную рубашку, достающую до босых пят. Спальня так же пришлась ей по вкусу. В отличие от дома, здесь по полу не тянуло сквозняко
На берег накатывали шумные волны, игриво щелкая галькой и заставляя Энью то отбегать от них, то приближаться, держа подол платья. Девочка звонко смеялась, без устали играя в догонялки, пока огромная волна едва не захлестнула ее, если бы Девон вовремя не подхватил малышку на руки. Энья виновато покосилась на его залитые почти по колено ботфорты и опасливо вжала голову в плечи, ожидая ругани и наказания, но мужчина спокойно отошел назад и поправил выбившуюся прядку бронзовых волос ей за ушко. — Ты не замерзла? С приходом осени здесь становится прохладнее, — поделился он, продолжая нести ее на одной руке, словно куколку. — Нет, сегодня очень солнечно, — она подняла руку над глазами, щурясь от лучей, а другой обхватила мужчину за шею. — Пахнет чем-то... странным, — она наморщила нос. — Это запах моря и водорослей, ты привыкнешь к нему, — он легонько коснулся ее носа кончиком пальца и опустил на песок. — Расскажите, как вы с матушкой познакомились,
Энья проснулась от настойчивого стука и, распахнув глаза, приподнялась на локтях. На жердочке у стола сидела ворона с белым оперением. Девочке никогда не доводилось таких видеть. Неторопливо она сползла с кровати и, на ходу натягивая чулочки, бесшумно прошла по ковру. Птица ничуть не испугалась, глядя на нее красным, как смородина, глазом. — Здравствуй, а ты случайно не Мортимер? Карканье послужило ей ответом. — Ух ты! Какой же ты необычный, — Энья осторожно протянула к нему руку, чтобы потрогать, и ворон позволил его погладить, взъерошив перья от удовольствия. - Белый как снег, надо же. Девочка распахнула окно и глубоко вдохнула доносящийся с моря солоноватый воздух. Сейчас он не казался ей непривычным, как во время прогулки. — Знаешь, Мортимер, а у меня сегодня день рождения. Раньше мы с отцом, нянюшкой и слугами отмечали его каждый год: кухарка готовила мои любимые блюда и обязательно невероятный пирог, отец и слуги дарили разные по
Энья уснула от приятной усталости и даже не заметила, как проспала половину вечера и очнулась лишь глубокой ночью. Подоконник заливал лунный свет, освещая путь от окна до кровати. Дождь давно прекратился, и улицу наполняла тишина. Девочка потерла сонные глазки и, широко зевнув, спустила ножки с кровати: — Как же долго я спала, — прошептала она и отпила воды из серебряной чаши. Энья чувствовала себя отдохнувшей и полной сил, но на улице ночь и как развлекать себя? Она подошла к окошку и, приоткрыв, стала глядеть на звезды. С нянюшкой они изучали астрономию, и Энья до сих пор не понимала, почему же созвездиям дают такие странные названия, ведь если как следует приглядеться, то выглядят они совсем по-другому. — Обычные точечки, — она склонила голову на бок. — А если, например, взять линейку и карандаш, прочертить между ними линии… нет, что за чепуха! Все равно не получится ни кувшин, ни медведь, ни небеса знают что! Скользя ленивым взгляд
Впервые Энья проспала до полудня и потому была очень удивлена, что ее никто не разбудил. А ведь герцог сразу дал понять, что станет ее обучать. Но отчего он медлит? «Возможно, он решил подготовить для меня множество заданий и поэтому не разбудил?», — быстро умывшись и вытирая лицо полотенцем, Энья спохватилась и подбежала к зеркалу. На ее личике, руках и ногах не осталось ни одной царапинки, даже самой крошечной. — Что за чудеса! — она бросила взгляд на стоящую на тумбочке бутылочку с маслом. — А от нянюшкиного такого не было... — «Хм, быть может, герцог сам приготовил это лекарство? Раз они с матушкой вместе учились колдовству, то и он должен знать, как готовятся разные зелья да целебные мази». У нее накопилось столько вопросов. Особенно девочку интересовало, откуда все-таки ночью на ее тумбочке и столе взялись свеча и пузырек? Что за огромный ворон ее спас? Но вовремя спохватилась, что нельзя рассказывать герцогу о своих ночных проказах. «Ведь я мог
Выплакавшись вволю, побрела Энья наощупь к выходу. В пещерах стояла тишина, нарушаемая лишь звуками стекающей по камням воды и храпом из разных ответвлений. Под потолком то там, то здесь, тускло светились камни. Нить вывела ее к пещере гоблина. Громкий храп известил Энью, что ее похититель спит крепким сном. Присмотревшись, увидела она, что на его серую руку с давно не стриженными грязными ногтями намотана нить. Прижав ладошку ко рту, чтобы громко не дышать, Энья осторожно подошла к спящему. «Нужно как-то освободиться», — протянув руки, она решилась на отважный шаг. Осторожно двигая тонкими пальчиками, Энья потянула за кончик нити и… освободила ее от вялой руки гоблина. Неторопливо пятясь назад, она покинула пещеру и вышла в коридор. Сердце гулко стучало, девочка не знала куда бежать и двинулась по дорожке вверх. Неизвестно, сколько она блуждала, но, невзирая на усталость, продолжала свой путь, надеясь, что за очередным поворотом появится выхо
Но обычная прогулка по пляжу обернулась для них уборкой. На берегу были разбросаны водоросли, корабельные доски, сломанные мачты, покрытые засохшими полипами сундуки и много другого хлама, который невесть как сюда занесло. — Что здесь случилось? — спросила Энья, разглядывая это безобразие. Герцог задумчиво потер затылок: — Должно быть, русалки занялись генеральной уборкой и выбросили все ненужное нам, людям. Ведь эти вещи им без надобности. — Поблизости живут русалки? — девочка заозиралась по сторонам, надеясь увидеть среди камней в воде хоть одну морскую деву. Энья читала об этих существах. Они были прекрасны, и от их пения моряки прыгали в воду, надеясь получить заветный поцелуй и нить самого дорогого жемчуга. — Да, но нам они не причинят вреда, — «Побоятся связываться с таким, как я». — Возможно, тебе посчастливится их увидеть. — Это было бы чудесно, но мы ведь не оставим все как есть? — девочка провела рукой вдоль м
Следующие две недели прошли для Эньи незаметно и, на удивление, спокойно, без малейшего намека на приключения. Но она ничуть не скучала — ей было некогда. И, если раньше, в отцовском доме распорядок дня был расписан занятиями с нянюшкой и работой по дому, то с Девоном исключительно всем, что связано с магией. История ее уходила так далеко, что даже в учебнике некоторые даты стояли со знаком вопроса, и герцог не мог дать точные ответы на то, откуда она взялась в мире. Кроме магии, они углубленно изучали ботанику, наглядно осматривая в саду клумбы и грядки с теми растениями, которые применялись в зельеварении и лекарском ремесле. Но больше всего Энье нравилась бытовая магия. Она удивлялась и сетовала на то, что раньше ничего о ней не знала. Оказывается, с помощью магии можно быстро залатать дыры в нарядах, а не тратить несколько часов, болезненно искалывая пальцы и щуря глаза, вдевая нить в иглу. Подметать двор стало сплошным удовольствием: вместо постоянного чихания, непроходящего на
Энья за всю неделю до дня рождения Сюзет больше не впутывалась ни в какие приключения. Хотя они не единожды подкарауливали ее за верхушками деревьев, заманивая в звездную ночь еще раз станцевать в кругу фей. Призывно накатывали на берег волнами, а в их шуме девочка слышала пение русалок и так хотела спеть с ними, что приходилось закрывать окошко поплотнее, чтобы не слышать завлекающих голосов морских дев. Энья скучала по Аделе. Ей хотелось узнать, как там русалка, добралась ли она тогда до дома в сопровождении акулы? Энья знала, что зачастую ее любопытство не доводило до добра, и будь поблизости нянюшка, она бы отругала малышку как следует, и не посмотрела бы на ее аристократическое происхождение. О планах няни после отъезда к Девону девочка не знала. Энья получила объемный конверт с длинным письмом, в день перед праздником у Сюзет. В нем нянюшка написала о том, что с ней приключилось, когда она покинула дом ее отца и села на корабль. Добрая женщина уплыла в страну за морем
- Слыхали?! Говорят, у старой мельницы снова слышали крики банши, - переговаривались торговки на рынке попутно отпуская покупателям товары. Энья переминалась с ноги на ногу рядом с прилавком и любовалась большими сочными яблоками, заботливо уложенными в плетеные корзины. Девон стоял напротив, беседуя с каким-то мужчиной в черном костюме и шляпе. На длинному носу того были нацеплены круглые очки на цепочке, а подмышкой он держал стопку бумаг и перо. «Похож на преподавателя», - думала она, невольно прислушиваясь к разговору женщин. - Ох не к добру это, - качала одна головой, заворачивая сухофрукты в бумажный пакет. - Говорят, что в соседней деревне умерло двое человек. А за день до этого, ночью, соседи слышали плач и чьи-то завывания. Точно банши! Ведь именно она приходит к тем, чья душа вскоре уйдет на небеса. И до того соседям покойных стало страшно, что носу не казали за порог до самого рассвета! - Ох, да неужто это банши предрекла их смерть?
Энья глядела в небо над блестящей рекой и старалась не уснуть. Она даже подумывала спуститься, но внизу была темная вода, а с другой стороны — стена без единого выступа. Да и больно высоко… Сильный порыв ветра едва не сбил Энью с крыши, и она было подумала, что сейчас превратится в раздавленного туфлями сестры, земляного червячка. Но ее схватили за руку и прижали к чему-то горячему, мягкому и бьющемуся. Будто это что-то сейчас выпрыгнет, и бросится в пляс. — Энья, — прокаркал знакомый голос. Вынырнув из мягкого оперения, девочка увидела сверкающие синие глаза. Большой ворон обнимал ее своими крыльями, прижимая к груди. — Девон, ты меня нашел! — воскликнула она, гладя его перья и оседая на крышу. — Я знала… знала… — шептала девочка, почти теряя сознание от пережитого. Под руками она начала ощущать ткань плаща, перья исчезали, меняясь на привычную человеческую одежду, а длинные, как смоль, волосы разметались по плечам Девона. Он держал ее на рук
Энья очнулась от боли в шее. Правая рука затекла, а голова, как говорил в свое время садовник в отцовском доме, нещадно трещала! Хотя, в такие дни нянюшка сетовала, что в праздник ему следовало меньше пить. А Энья удивлялась, что же это надобно выпить, чтобы голова трещала: она же не пустая, там внутри ничего не может издавать трескотню. И Энья раздумывала, что, быть может, в ухо садовника каким-то образом влетели две галки и давай переговариваться о своем птичьем… Девочка часто заморгала. Глаза постепенно привыкали к полумраку. Малышка громко чихнула от удушливой пыли и запаха сушеной лаванды. В ответ на этот звук в темном углу что-то зашелестело. Энья замерла, вглядываясь в тени, ползущие по стенам. Они играли с ней, дразнили странными пугающими фигурами, вызывая в воображении девочки разные ужасы. Энья вздрогнула и легонько похлопала себя по щечкам. — Мяу! — раздался наконец-то звук и тени расступились, явив источник шума. Обрадовавшись, чт
На смотровой площадке Девон стоял позади Эньи, укрыв ее длинным плащом, чтобы она не замерзла. Девочка глядела по сторонам, а затем приглушенно рассмеялась. Задрав голову, она посмотрела на мужчину счастливыми глазами и прошептала: — Чувствую себя совой в дупле. Словно ты большой дуб, а плащ твоя — кора, и я сижу внутри. Обернувшись и убедившись, что они одни, герцог в голос рассмеялся. — Не представляю, как я все это время жил без тебя и твоей бурной фантазии, маленькая совушка, — он провел рукой по ее волосам, накручивая несколько мягких прядей на пальцы и вдыхая прохладный воздух. На закате любоваться столицей было куда интереснее, чем днем. Словно художник провел кистью по небу, оставив малиновые и сиреневые полосы над куполами и крышами. Над трубами вились белесые струйки дыма, складываясь в замысловатые узоры или фигуры. Людей становилось меньше, но большинство занимало круглые столики на открытых верандах под золотистым светом кованых фонарей.
Как только Девону стало лучше, Энья поведала ему о своих приключениях, но попросила не тратить силы на наказание для ревнивой русалки. — Я не хочу, чтобы ты снова вернулся раненым, — прошептала она, опустив голову. Бронзовые волосы скрыли ее порозовевшие щечки. Девон погладил ее по голове и кивнул, отвечая: — Так тому и быть, но ничего не обещаю, — «Сцилания слишком многое на себя взяла. Надеюсь, это не закончится такой же историей, как в соседнем королевстве, где русалка обратилась за помощью к чародейке, и та одарила ее человеческими ногами. После того случая разразился грандиозный скандал с участием юного принца». Они с Эньей лежали на покрывале под старым дубом, устроив небольшой пикник. Девочка болтала ножками, стараясь стряхнуть туфельки и задумчиво делала губы трубочкой, вчитываясь в книгу матери. К счастью, драматической истории двух влюбленных она не придала значения, Девона это не могло не радовать. В глубине души он боялся, что узна
С уборкой замка Энья провозилась до вечера, с уверенностью практикуя бытовую магию, однако с водой у нее так ничего и не вышло. О последствиях говорило опрокинутое ведро и мокрая тряпка. — Ну-ка, швабра, принимайся за работу! — скомандовала девочка. — Если с огнем вышло, то может и с водой получится, просто не сейчас. Хотя и Девон, и Адела говорили, что не каждому дано управлять всеми стихиями. Вон, у меня земля и огонь, — ей вспомнилось одно из наставлений нянюшки: «Хорошего понемножку! Не требуй больше, чем есть!». На ужин она ограничилась яблоком. Мортимер сидел у нее на плече, когда она с подсвечником поднималась на верхний этаж к спальне. Оставлять Девона на ночь одного ей не хотелось, вдруг он проснется и попросит воды. Плотно закрыв дверь, она поставила свечу на тумбочку и разожгла огонь в камине. Когда пламя разгорелось, Энья быстро приняла ванную, облачилась в новую сорочку и устроилась в кресле с одной из книг матушки. — Теперь моя о
— Девон! — Энья с криком вбежала в дом. За окнами полил дождь и небо расчертили яркие вспышки молнии. Но девочку встретила все та же пустота и одиночество, от которых она сбежала утром. Здесь не было ни горящих каминов, ни ароматного ужина, не было уютных посиделок за приятной беседой. Пустота. — Ну где же ты?! — всхлипнув, окрикнула она и с очередной молнией услышала звук разбитого стекла. Бросившись в оранжерею со всех ног, Энья замерла в дверях. На мраморном полу лежало нечто большое и черное, и оно слабо дышало. От него пахло гарью и чем-то таким неприятным, напоминающим запах в мясном ряду на рынке. Сжав руки в кулачки и поджав губы, Энья на цыпочках подошла к разбитым стеклянным дверям. Осколки валялись по всему полу, а среди них… Вспышка молнии осветила черного ворона. Его перья были измазаны в непонятной жидкости и, прикоснувшись к крылу, Энья подумала, что на ее ладошке нечто черное. Запах усилился. На глазах птица стала меняться, обретая чел
Утром, сидя у зеркального столика и неторопливо причесывая волосы, Энья складывала в голове то, что узнала о загадочном вороне за время жизни в замке. — Как странно, — рассуждала она. — Что бы со мной не случилось, он всегда появлялся, чтобы спасти меня или же… показать нечто новое, а значит, он не может быть плохим. Но как же он узнает, где я? Должно быть, следит за мной и оберегает… — она призадумалась, глядя в отражение. Солнечные зайчики пробежали по ее лицу, ослепив глаза. Зажмурившись, Энья часто заморгала, а когда открыла их, то резко встала, опрокинув стульчик на пол. Проведя пальцами по вискам, девочка прошептала: — Не может быть… он ли это? И возможно был им всегда, даже до моей жизни в замке… — отбросив щетку на кровать, она выбежала из комнаты. Но в кабинете Девона не оказалось, спальня его тоже была пуста. Не было его и в столовой. — Девон! — эхом разнесся ее голос по пустому замку. Герцог исчез. Девочка обследовала весь з