— Леди Ребекка, — я поднялась и поспешно сделала книксен, — Эби вовсе не хотела…
— Похоже, уроки хороших манер для тебя прошли даром, Шарлотта. — Виконтесса смерила меня взглядом, способным заморозить не одну юную мисс, а целого слона. — Разве я обращалась к тебе?
— Нет, леди Ребекка.
— В таком случае я жду твоего молчания и твоего ответа, Эбигейл.
— Да я же переживаю за нашу девочку, — кухарка всплеснула руками. — Я просто помочь хотела, ведь дочка Мэгги-то...
— Достаточно, — произнесла виконтесса тоном, не терпящим возражений. — Вместо того, чтобы пугать девочку, лучше займись делом. Еще раз услышу в своем доме подобные разговоры, урежу тебе жалованье. Пойдем, Шарлотта.
Она расправила плечи и вышла: высокая и тонкая, как жердь. Я же шагнула к Эби и порывисто ее обняла.
— Прости, — прошептала. — Из-за меня тебе влетело.
Я едва не спросила, что же такого страшного может случиться со мной в библиотеке, но виконтесса уже поднялась. Так резко, что взметнулось платье.— Скоро вернется Оливер, — произнесла она, поправляя шоколадные пряди, в которых не было ни единого седого волоса. Черты лица ее, немного крупные, но придающие леди Ребекке особый шарм, всегда казались мне невероятно интересными. — До этого можешь поработать, часа полтора у тебя есть.Получилось!— Спасибо! — воскликнула я, вскакивая следом.— Но на будущее, Шарлотта, от таких поручений стоит отказываться. Это не входит в твои обязанности. Тем более что я не смогу все время оказывать тебе любезность, да и Оливер будет против.Она направилась к двери, я же с сожалением посмотрела на чай, к которому мы так и не притронулись. Вот он сейчас бы мне точно не помешал: крепкий, ароматный, бодрящий, прогоняющий сон. К сожалению, взять его с собой не представлялось возможным, поэ
Я не свалилась с лестницы только потому, что одной рукой вцепилась в «Заклинания», другой в полку. Шаги прогромыхали рядом с дверью, а после начали удаляться: судя по всему, мимо прошел либо дворецкий, либо камердинер виконта, либо кто-то еще из слуг. Судорожно вздохнув, на подгибающихся коленках, я осторожно спустилась вниз. Для верности плотно зажимая фолиант подмышкой и повторяя пальцами края лесенки. Едва ощутив под ногами пол, опустилась на корточки рядом с «пострадавшей», и… замерла.Книга действительно развалилась на две части, но исключительно потому, что их было две. Две части или две книги: в одной, что побольше, от корки до корки прямо сквозь страницы был вырезан тайничок, в него и вложили вторую. Небольшой томик в изящном переплете с шелковой ленточкой-закладкой. «Сладкая горечь свободы», — гласила надпись на корешке. Книга авторства Миллес Даскер?! По ощущениям, глаза у меня стали очень большими.Откуда ей з
В голос снова ворвались певучие нотки, в которых разум увязал, как в паутине.— А что вы хотите?— Хочу снять с тебя нижнее платье.Я приподняла брови.— Не слишком ли за одну маленькую маску?— Не слишком ли? Секрет твоего долга, — он коснулся моего запястья, — и мое лицо. Выбор за тобой, Шарлотта.— Я согласна.Слова сорвались с губ раньше, чем я успела их остановить. Но в самом деле, что мне терять во сне?— Даже не сомневался, — ответил он.А потом его ладонь легла на маску, отнимая ее от лица.Я ожидала увидеть все, что угодно: ожоги на пол-лица или шрам, пересекающий щеку через висок, любое другое уродство, но стоявший напротив меня мужчина был очень привлекателен. Пожалуй, привлекателен чересчур, с таких пишут картины из-за образа, вдохновляющего своими противоречиями. Черты лица правильные, отмеченные свойственной мужчинам жесткостью, высокие скулы и то
Это был приказ, и руки разжались сами собой. Тихий шорох, и я вцепилась в собравшуюся на бедрах ткань, чтобы удержать хотя бы что-то. Перед глазами стояли трость, перчатки и артефакт, рассыпающий яркий свет. Настолько яркий, что мне хотелось зажмуриться. Зажмуриться, чтобы не видеть, как кружево оборки тянется вниз, как скользит по напряженным соскам, задевая их плотной шершавой резинкой. Прикосновение вышло настолько ярким, что я охнула и ухватилась за край стола.Лакированная поверхность и впрямь была теплой, я чувствовала ее подушечками пальцев. Всевидящий, я сейчас чувствовала так остро, что по телу шла дрожь. Закусив губу, чтобы не застонать, попыталась выпрямиться, но он не позволил. Чуть подался вперед, плотнее прижимая меня к краю.— Невероятно чувственная девочка. — Хриплый голос стелился невидимым покрывалом.Сорочка потекла еще ниже, и от прикосновения горячих рук к бедрам тело пронзила странная судорога. Всхлипнула, испуганно дернулась, и
Пауль ОрманПрядь волос под пальцами раскалилась, как медная проволока в огне. Прядь волос и крохотная капелька ее крови, сохраненная магией — пропуск в мир ее снов. Магия гааркирт, позволяющая входить во сны любого: не просто входить, выстраивать их по своему желанию, создавать сюжеты и образы из воспоминаний спящего или собственных фантазий.Окутанное туманом сознание понемногу прояснялось, возвращая в реальность, заставляя сжать зубы и сдавленно выдохнуть. Он ведь не собирался к ней приходить. Изначально — не собирался, но картина превратилась в навязчивый образ, и впервые за долгое время на смену привычному явился другой. Уводящий за грань реальности, из центра Лигенбурга — на окраину. Туда, где траурной лентой блестит река, где звезд не видно из-за тянущегося над домами дыма. И выше, к закрытой на хлипкую цепочку и старенький энгерийский замок каморке.Девчонка не шла у него из головы. Маленькая мисс
Сама не знаю, зачем я кусала губы. То ли потому, что привычка от Лины прицепилась, то ли потому, что… не знаю, мне хотелось быть чуть ярче на открытии выставки, где будет представлена «Девушка».— У меня все получится, — сказала я мисс Дженни, которая запрыгнула на тахту и свернулась клубочком в квадрате солнечного света.Кошка мурлыкнула, соглашаясь, а я еще раз окинула себя в зеркале придирчивым взглядом. Платье было то самое, в котором я ходила на встречу с мистером Ваттингом, волосы стянула в хвост. Вообще-то вчера я задумалась о том, чтобы сделать настоящую высокую прическу, как леди, но на одиннадцатой выпавшей шпильке сломалась и решила, что пойду как обычно. То есть с плотно перетянутыми ленточкой волосами. Этого было достаточно, чтобы они не лезли в лицо, и довольно симпатично смотрелось, особенно если чуть оставить напуск. Ну и парой завитков оживить образ.Из дома выходила со слегка подрагивающими руками. Мысль о том, чт
В россыпи работ, глядевших со стен или установленных на мольбертах, я видела только ее. «Девушка» застыла прямо напротив меня, в центральной части экспозиции. Холст одели в раму, о которой я могла только мечтать: старинную, тяжелую, изъеденную зеленью меди без примеси позолоты. Я скользила по ней взглядом, повторяя каждый завиток. А что мне еще осталось делать?К «Девушке» так никто и не подошел, со мной никто не горел желанием пообщаться. Многие художники были знакомы между собой, а мистер Ваттинг не горел желанием давать мне рекомендации. Он вообще не горел желанием видеть меня здесь, и за чаем ясно дал это понять. Всем. Искусствоведы обходили картину стороной, задерживаясь разве что для того, чтобы посмотреть полотна справа и слева, бросая на меня взгляды, исполненные скепсиса. Я же с ужасом думала о той минуте, когда выставка распахнет объятия для всех, и в открытые двери Музея искусств хлынут толпы людей.Ирвин, Лина, Эби… Леди Ребек
Вот теперь я была близка к тому, чтобы хлопнуться в обморок, но почему-то не хлопалось. В зале началась суета, напоминающая подготовку к приему гостей в доме виконта Фейбера: когда все идеально, но нужно сделать еще идеальнее. Художники поправляли холсты, приосанивались и напускали на себя небрежный, безразличный вид. Я же обхватила себя руками, глядя на «Девушку» и пытаясь понять, как мне могло присниться такое точное расположение картины. Несомненно, мы с леди Ребеккой бывали в зале, я слышала про центр экспозиции… вероятно, все дело в этом.Не прошло и пяти минут, как в зал вошли первые посетители. От волнения у меня вспотели ладони и захотелось провалиться сквозь землю. Наверное, я бы так и поступила, если бы не услышала за спиной голос Ирвина:— Поздравляю с вашей первой выставкой, мисс Руа.Сердце пропустило удар. Я медленно обернулась, и улыбка сбежала с его лица.— Шарлотта? Что-то случилось?— Нет, ниче
Зеркало отражало какую-то совсем незнакомую меня. Волосы были разделены пробором, чуть приподняты и собраны на затылке. Свободные пряди, стекающие на плечи и грудь, уложены крупными локонами. Смотреть на себя такую было странно, еще более странно было видеть себя в платье с витрины модного дома мадам Гренье. Малахитовый цвет придавал достаточно смелому фасону утонченности, а пышные полупрозрачные рукава — легкости.Платье мне принесли вечером в субботу, я как раз вернулась после беседы с антрепренером и главным художником-оформителем театра ее светлости. Вчера они со мной встретиться не смогли из-за каких-то неотложных дел, поэтому мне принесли записку от ее светлости, что подъехать нужно будет в выходной. Сошлись мы на весьма достойных условиях работы: мне предстояло помогать в оформлении нового спектакля каждый день, кроме субботы и воскресенья (по крайней мере, в первые пару месяцев). Дальше, ближе ко дню премьеры, возможно, придется работать побольше, если мы не буд
Увидеть Ормана рядом с собой на постели было, по меньшей мере, неожиданно. Хотя не сказать, что непредсказуемо, потому что от него можно ожидать всего, чего угодно! От него — так точно! К счастью, он был одет (в рубашку и брюки, и на том спасибо), но это не отменяло того, что он ко мне прикасался. Откровенно и бессовестно, его пальцы на моих губах совершенно точно были лишними!Я размахнулась и влепила ему пощечину. Так, чтобы почувствовать кончиками пальцев, как меня учили. Легче не стало, только ладонь загорелась, но мне было наплевать. Я вскочила, заматываясь в покрывало, и отпрыгнула от кровати.— Вы! — прошипела я. — Мало того, что вы вчера чуть не умерли у меня на глазах…— Тебя бы это расстроило, Шарлотта?Он приподнялся на локте, и, видимо, даже не собирался меня преследовать.— Нет! Ни капельки! — Я показала ему расстояние между пальцами, которое даже в сотых долях дюйма измерить было нельзя
Пауль ОрманНовое утро расплескалось по рыжим волосам солнечным золотом. Вчерашняя бледность уступила силе ее магии, возвращаясь красками жизни на светлую кожу и в ровное, глубокое дыхание. Сам он чувствовал себя свежим и полным сил — благодаря ей, а благодаря зельям царапина на плече почти затянулась. Разве что слегка кружилась голова от потери крови. Или от того, насколько близко к нему сейчас была Шарлотта.Эрик лежал поверх покрывал, глядя на нее, укутанную теплее, чтобы быстрее восстановились силы. Смотрел на тени ресниц на щеках, и не представлял, как можно было так ошибиться в ней. Дважды. Сначала принять ее за развращенную вниманием мужчин играющую в добродетель особу, бравирующую своей невинностью. Потом — решить, что Шарлотте подвластна магия смерти.Магия смерти подходила ей так же, как порочный наряд куртизанки.Хотя если говорить честно, он бы не отказался взглянуть
— Значит, еще раз, мисс. — Худощавый полицейский с усами на пол-лица вздохнул и посмотрел на меня с тем же видом, с каким смотрят на табуретку, у которой отвалилась ножка. Вроде досадное недоразумение, но ничего страшного. — Вы говорите, что вас увезли против вашей воли.— Да.— Что ты такое говоришь, Шарлотта?! — Голос леди Ребекки дрожал, но я на нее не смотрела. Я на нее вообще не могла смотреть, только на Ормана, который сидел на соседнем стуле, откинувшись на спинку. В Лигенбург мы вернулись тем же путем, что и пришли. Точнее, которым он пришел за мной — через портал.Спустя пять минут в полицейском участке в меня влили зелье, возвращающее ясность сознания в считанные секунды. Разумеется, чтобы я смогла говорить. Что касается Ормана, от услуг врача он отмахнулся, заявив, что это царапина и что он вполне справится собственными силами. Вот только я не могла избавиться от ощущения, что выглядит он чересчур бледным. Я б
Пауль ОрманОн стоял у окна, глядя на присыпанный снегом город. В Дэрнсе всегда было чисто: ухоженные дорожки, элегантный, словно сошедший с идеальной картины парк, особняки, соревнующиеся друг с другом за звание самого красивого. Глядя на эту идиллию, сложно представить, что где-то бывает иначе. Ладонь обжигал раскаленный локон, чем ближе к двенадцати, тем горячее становилась сплетенная магией прядка волос Шарлотты.Разомкнув ладонь, он взглянул на полыхающий завиток. Злиться на себя бессмысленно, и все-таки Орман злился. За то, что сорвался вчера, позволил себе уничтожить хрупкое, только-только зарождающееся между ними доверие. За то, что снова напомнил ей о долговой метке, о том, что Шарлотта с ним из-за этой дряни. За то, что увидел в ее глазах страх.Страх — совсем не то чувство, которое он хотел видеть в глазах этой девочки, но ее слова: «Вы — ничтожество», — вы
К этой встрече я была не совсем готова, а если быть точной, не готова совсем. Видеть леди Ребекку не хотелось не столько потому, что она просто вышвырнула меня из дома, когда мне нужна была помощь, сколько потому, что я была уверена: меня пришли уговаривать уехать в Фартон. Вот только мое мнение не изменилось, а значит, и говорить нам не о чем. Особенно теперь, когда мне предложили место.— Здравствуй, Шарлотта, — леди Ребекка первой нарушила молчание.В неярком свете моего артефакта она выглядела чересчур бледной, а еще, пожалуй, взволнованной. В руках — перевязанная бечевкой коробочка и, судя по ванильно-коричному запаху, внутри булочки с мастикой. Мои любимые.— Добрый вечер, — ответила я. — Не ожидала вас здесь увидеть.Леди Ребекка явно ждала другого ответа.— Почему же? — она поджала губы. — Мы вчера расстались не очень хорошо, и я не спала всю ночь.— Сожалею, — сказала
Я ожидала, что меня проведут в кабинет, но даже не предполагала, что окажусь в гостиной, где первым делом ко мне под ноги выкатится мячик, вторым — рыжая девочка, а третьим — огромный черный дог. Уши и надбровные дуги у него были словно присыпаны инеем, длинные ресницы и бока — тоже, даже на лапах местами пробивалось серебро. Все (исключая мячик, конечно) замерли и воззрились на меня. Волосы у девочки были как огонь, совсем как у ее светлости, а вот глаза темные, как кофе. Малышка смотрела с любопытством и я, не совсем отдавая отчет в том, что делаю, опустилась на корточки, подняла мячик и протянула ей.— Что нужно сказать, Хлоя? — Герцогиня поднялась из кресла.— Спасибо, мисс. — Девочка сделала книксен, наградила меня озорной улыбкой и убежала к матери.Следом за ней с грохотом ускакал дог, собирая складочки на ковре. Дворецкий, опомнившись, вздернул подбородок и произнес (с такими интонациями, словно сомневался, стоит
К счастью, обедали мы сегодня не вместе: это избавило от возникшей неловкости, которой с лихвой хватит во время позирования (по крайней мере, в этом я была уверена). Холодная отчужденность Ормана почему-то цепляла сильнее, чем мне бы того хотелось. Он был таким разве что в самом начале нашего знакомства, вплоть до того сна, после которого я угодила сначала в библиотеку, потом в кабинет Вудворда, а затем и в особняк Ормана.Обедать меня усадили в огромной столовой, где Тхай-Лао подал мне самый обычный суп (без иньфайских изысков), чему я тоже была несказанно рада. Нет, узнавать и пробовать новое мне всегда нравилось, но в сложившихся обстоятельствах чем меньше потрясений, тем лучше. Прокручивая в голове все случившееся, я то ругала себя за свою резкость, то напоминала о том, что даже магия во мне проснулась благодаря Орману. Если бы не его показательно-воспитательные методы, жила бы я сейчас спокойно и ни о чем не догадывалась. Точнее, жила бы как обычно…Хотя чт
На улице было тепло: снег смягчил холода. Завтра ведь уже первый день зимы, а там и до Праздника недалеко. В прошлом году мы собирались в доме виконта, обменивались подарками. Леди Ребекка подарила мне отрез ткани на платье (то самое, которое сейчас на мне), а я ей — вписанные в скромный медальон миниатюры виконта и Миралинды. Над миниатюрами работать в разы сложнее, но она, кажется, даже ни разу его не надела. А впрочем, медальон и впрямь был слишком простенький, к чему ей его надевать?Но в этом году мне не придется думать про подарки. Разве что для мисс Дженни и для Эби (если получится с ней увидеться в праздничную неделю, потому что в эти дни у кухарки работы много).Задумавшись об этом, споткнулась, но Орман меня поддержал.Заглянул мне в лицо, но ничего не спросил, и сейчас я была ему за это искренне благодарна. Молча устроилась на сиденье мобиля и стала смотреть в окно. На привычно мелькающие за стеклом пейзажи, которые смазанными картинками проноси