Конечно, можно было придумать что-то попроще, чтобы переключить внимание Лешека с моего посещения магазинчика, но умная мысля приходит опосля.
Поэтому ничего не оставалось, как невозмутимо отдаться в руки мастериц и велеть выкрасить себя в огненно-рыжий цвет. С одной стороны, это прежний цвет моих волос, с которым привычно и хорошо, с другой… Вислава хлопнется в обморок от неожиданности. И это замечательно!
На все ушло часа два, при этом парикмахерша оказалась премилой девочкой и все щебетала, что использовала и лучшие отвары для ополаскивания, и закрепляющее цвет зелье.
— Продержится год, а то и дольше, вот увидите. Я закончила курсы в Краковаре. А еще вам с собой заверну бутылочки с бальзамом. Мы его сами варим для наших клиентов.
С собой, так с собой. Уже не первое заведение, откуда я выйду с полными руками.
В этот раз расплатившись самостоятельно, я вышла уже куда бодрее, чем от пани Валевской.
Так, где там припарковался мой замечательный сосед?
В голову вдруг закралась совершенно неразумная и непрактичная мысль. А что если все же позвать его как-то на чай? Ну там… чисто по-соседски, ничего такого.
«Алина, думай о насущном, — тут же возмутился внутренний голос. — Ты в полной, кхм, пятой точке, а думаешь о симпатичном мужчине!».
М-да, что есть, то есть.
В этот момент я увидела, что черный кабриолет стоит недалеко от парикмахерской, просто надо немножко пройти.
Лешек листал свой ежедневник и что-то говорил парящему рядом Бецику. Кстати… это же чудовище летучее должно днем спать. По логике. Правда… он все же не совсем натуральная летучая мышь. Может, фамильярам положить на время суток? Надо разобраться.
Машина была развернута к парикмахерской так, что они меня не видели. Поэтому, тихо приблизившись, я услышала обрывок фразы:
— Пока она не видела, я все-таки взял эти кружевные чулочки! Ты не представляешь, сколько труда…
Лешек усмехнулся и встретился со мной взглядом. Зеленые глаза ошарашенно округлились. Ему уже было все равно, что болтал Бецик. И что рядом проезжает еще кто-то. Все внимание перенеслось на меня.
— Алина? — хрипло сказал он.
— Где? — подпрыгнул Бецик. Потом обернулся и заорал: — А-а-а-а!
— А вы ценители женской красоты, мальчики, — фыркнула я, снова занимая свое место. — А чулочки будешь сам носить, понял?
Бецик сглотнул и тут же спрятался под сиденьем. Видимо, решил, что так безопаснее. Лешека это не смутило, но он рассматривал меня так, словно впервые увидел.
Я повернула к нему голову.
— И? — спросила с намеком.
Нет, безобразие какое-то. На работе вечно мужская часть коллектива приходила в восторг от моей пламенной шевелюры, а тут… Прямо обидно.
— Тебе идет, — сказал он совершенно серьезно. А еще посмотрел так, что сердце почему-то пропустило удар.
— Спасибо, — буркнула я.
Со стороны казалось, что недовольно, но на самом деле немного смущенно. Потому что комплименты так не делают. И не смотрят так, будто вдруг разглядели что-то безумно важное.
Лешек чуть нахмурился, но больше ничего не говорил. Домой мы доехали в молчании. Даже неугомонный фамильяр мудро помалкивал.
И только когда вышли, Лешек все же забрал все мои пакеты, не дав утащить награбленное, тьфу, накупленное самостоятельно.
Уже стоя возле двери, я брякнула совершенную глупость:
— Зайдешь?
Во-первых, он и без этого собирался зайти, чтобы занести вещи. Во-вторых, как-то и не особо и смущался. С прежней Алиной явно был если не в близких отношениях, то в крепких дружеских, потому и спокойно входил в дом. Без лишних приглашений.
Тем не менее подкалывать или говорить что-то ехидное не стал. Просто кивнул.
Мне стало неловко. Спешно распахнув дверь, я вошла в коридор. Тьма тут же рассеялась светом. Я моргнула, не поняв откуда он, ведь я еще не успела ничего включить. Повертела головой и заметила, как в зеркале отразилась… свеча. Так-так, а это еще что?
Из гостиной вдруг донесся взрыв хохота. Ага, Вислава ржет аки лошадь. И сестрички, судя по всему, ей помогают.
— И вот так, прекрасные пани, оно и было на самом деле, — произнес чей-то бархатистый баритон. — Клянусь угольными артефактами моего дражайшего предка.
— Ох, Алиночка… — Дорота выскочила из кухни. — Тут жених пришел, а вы… Ой!
Последнее было явно связано с тем, что она разглядела мои волосы и одежду.
Лешек оказался рядом и успел поддержать ее, не дав осесть.
— Вам плохо? — обеспокоилась я, закусив губу.
Может быть, тут нельзя красить волосы ведьмам на выданье? Или еще что…
— Нет-нет, — мотнула головой Дорота. — Порядок. — Потом распрямила плечи и аккуратно высвободила свой локоть из пальцев Лешека. — Просто я не ожидала. Но ты выглядишь просто волшебно, милая.
А потом вдруг подошла ко мне и крепко обняла, как потерянную и вновь обретенную родственницу. Я охнула от неожиданности, не ожидав такого проявления чувств.
— Пустецкий с вами, прекрасные пани. Что это еще такое видят мои глаза? Почему мою невесту уже кто-то обнимает? — жестко прозвучал ранее слышанный мною голос.
А я и не сразу поняла, что в коридоре мы не втроем, а вчетвером.
И этот четвертый стоял в дверном проеме. Высокий, широкоплечий, в черной одежде. Вроде бы и ничего такого, а чувствуется, что все шила мастерица своего дела.
Ему где-то под сорок лет. Кожа бледная, а волосы чернее угля. И глаза такие же, смотришь — и будто падаешь куда-то в бездонный колодец, из которого уже никогда не суждено выбраться.
Высокий лоб, нос с горбинкой, короткая черная борода, будто только что вышел из барбершопа. Она, кстати, лишь частично скрывает косой белый шрам, пересекающий щеку.
Я вижу этого человека в первый раз, а уже хочется вцепиться в Дороту и сказать: «Дядечка, вы меня с кем-то перепутали, я вообще девочка-одуванчик, прыгала на батуте и потерялась».
Вислава выглянула из-за плеча незнакомца. Глаза тетушки тут же округлились, уподобившись блюдцам из магазина китайской посуды.
— Ох…
По восклицанию было сложно понять, что именно она думает о переменах, но впечатлилась однозначно. Однако тут же очнулась и сладенько прокомментировала:
— Ох, пан Марк, это не кто-то, это всего лишь наша домоправительница, не обращайте внимания.
Дорота отошла от меня, немного смутившись. Лешек молча смотрел на «жениха» и, как назло, ничего не говорил. Стоп. Какого еще жениха?
Уж Бецик-то сказал бы, что у меня таковой в наличии. А так была речь только про Выданье.
— Пан Марк, — произнесла я ледяным тоном, стараясь, чтобы не дрогнул ни единый мускул на лице. — А это моя, к-сожалению-родственница, тетушка Вислава, которая порой непростительно груба. Не обращайте внимания.
Снова повисла тишина. Ух, как исказилось лицо Виславы! Так бы и вцепилась в мои свежевыкрашенные локоны! Только вот перед ней Марк, а рядом со мной — Лешек.
Пафосно вздернув нос, она гордо направилась к выходу. Правда, при этом подцепила Лешека за рукав, проворковав:
— Пан Скорбута, разрешите с вами перемолвиться парой слов.
И он пошел!
Внутри вспыхнуло что-то похожее на ревность. Как? Куда? Зачем? Малыш, я же лучше собаки, тьфу, Виславы!
Но в это время Марк оказался рядом и, подхватив меня под руку, увел в гостиную. При этом… уверенно так. Даже если захочешь, то не вырвешься.
Я невольно струхнула, но улыбнулась. Искренне надеясь, что все же улыбка похожа на улыбку, а не паралитическое подергивание губ.
От Марка буквально исходила опасность. Так лань понимает, что перед ней лев.
— Потрясающе выглядите, Алина, — сообщил он, внимательно оглядывая меня. — Потрясающий оттенок. Я рад, что вы решили подчиняться всем моим желаниям.
Э… Нет, дорогой лев, ты не учел, что лань поменяли на козу. И пусть это не львица, но мало не покажется.
— Видите ли, Марк… — Я поймала момент и мягко высвободилась из его пальцев. — Моя родственница, должно быть, уже сообщила вам крайне прискорбную весть: со вчерашнего дня я потеряла память. Поэтому никак не могу сказать: подчиняюсь вам или собственным желаниям.
Он нахмурился, сложил руки на груди. То ли случайно, то ли намеренно закрывая проход, дабы я не могла прошмыгнуть обратно.
Я не особо расстроилась, потому что рядом была чудесная ваза с розочками, которая при надобности могла превратиться в прекрасный метательный снаряд.
— Алина, прошу прекратить смотреть на вазу и присесть, — произнес Марк с едва скрываемой иронией. — Нам есть о чем поговорить.
— К вашим услугам, — улыбнулась я, еле сдержавшись, чтобы не сделать реверанс.
Если он умеет говорить и слышать, что говорят ему, то это положительно. Жених мне сейчас определенно не нужен.
Мы сели напротив друг друга. Марк на диван, я — в кресло. Краем глаза заметила, что Бецик заглядывает в окно и прикладывает ухо к стеклу. М-да, шпион восьмидесятого левела.
— Итак, Алина, — начал Марк, глядя на меня. — Что вы помните последнее?
— Ничего, — ответила я чистую правду. — Все мои воспоминания спрятаны где-то очень глубоко.
Конечно, Дорота могла по какой-то причине умолчать о женихе, а Бецик не успеть рассказать. Но… Вислава бы вряд ли смолчала. Или мы обручились тайно? Но если тайно, то смысл тогда ему во всеуслышание это объявлять?
— Что сказал лекарь?
Я пожала плечами:
— Нужно время.
— И все? — приподнял бровь Марк, потом постучал ногтями по подлокотнику дивана. На среднем пальце сверкнул платиновый перстень с крупным черным камнем, таким же, как глаза его владельца.
— Все, — кивнула я. — А теперь давайте к делу. И было бы неплохо, чтобы вы представились еще раз. Вы уж не держите зла, мы, девушки со склерозом, такие. Сначала ничего, а потом — бах! — и все.
Несколько секунд он смотрел на меня так, будто я начала тараторить на языке финно-угорской группы. Недоверие, непонимание… Но в то же время я не врала, это было заметно.
— Что ж… — Марк откинулся на спинку дивана, сцепил пальцы в замок.
Я невольно залюбовалась: какие красивые руки. Нет, это не мой фетиш, но когда красиво, как не заметить? Хотя я больше люблю, когда мужские руки заняты делом, а не красуются просто так.
— Меня зовут Марк Горневич. В моих владениях все Силезианские шахты, где занимаются добычей угля и руды. Князь Шлях-Успенский благоволит к роду Горневичей за преданность и добрую службу. Я к вам сватался, Алина, месяц назад. Вы изначально сказали, что не можете дать ответ. Но три дня назад мне пришло от вас письмо, где вы сообщили, что согласны выйти за меня замуж.
Чудесно. Замечательно. Великолепно.
Алина, хозяйка тела и нерадивая ведьма, которая что-то такое начудила, что я оказалась на твоем месте, что ты, зараза, сделала?
Соображалось весьма туго. Я в упор не представляла, что делать дальше. Невольно кинула взгляд в сторону, узрела Бецика, который усиленно махал крыльями. Это он на что-то намекает или просто ветер поднялся?
— Алина Каторжинская, рада познакомиться, — буркнула я, чтобы хоть как-то заполнить возникшую тишину.
Марк ничего не сказал, но по глазам было видно: «Это и все?»
Все. А на что ты рассчитывал? Девушки после потери памяти вообще не очень горят желанием заводить новые отношения. Даже если до этого последние новыми не были.
Он молчал, но меня это начало нервировать. Ибо если мужчина молчит, то не факт, что он не раздумывает, как бы тебя придушить. Про женщин не говорю, те точно раздумывают.
— Пан Горневич, — мягко начала я, — скажите, а в письме не было указано, почему я соглашаюсь? Возможно, какие-то доводы или аргументы?
— Нет, — разбил все мои надежды на мелкие кусочки Марк. — В письме было сказано, что все детали будут изложены при встрече, так как это не для переписки.
Шах и мат. Черт бы тебя побрал, мышиная ведьма! Нельзя было оставить хоть какую-то подсказку?
Молчание затягивалось, я действительно не представляла, что делать.
— Кхм… Ну вы же понимаете, что все сложно. Наверно, я… в общем…
Марк резко встал и в считанные мгновения оказался возле меня, упершись ладонями в кресло, аккурат на уровне моих плеч. Склонился так, что я невольно вжалась в спинку.
Ноздри уловили тонкий аромат сандала и табака. В черных глазах не было и намека на понимание или мягкость. Марк Горневич был взбешен, и это было видно невооруженным глазом. Он сдерживался только чудом.
Я сильно пожалела, что ваза далеко. И блюдо с персиками и яблоками тоже очень далеко.
— То есть… — хрипло выдохнул он мне на ухо, от чего по телу пробежала дрожь, — меня просят бросить все и немедленно примчаться, ибо дело не терпит отлагательств. Я чуть ли не срываю контракт с подземными кланами, перекладываю все на ветхие плечи Пустецкого, оставляя дела, и срываюсь сюда. А когда оказываюсь тут, то со мной не просто не готовы говорить, меня вообще не узнают.
Голова начала кружиться. Это все бездонные черные глаза, в них просто падаешь, теряя опору. Одновременно хочется кричать и навек потерять голос.
— Алина, вы же знаете, что со мной играть опасно… — Его губы практически уже касались моих собственных, от дыхания кровь превращалась в раскаленную лаву.
Исчезли все барьеры, принципы, противоречия. Появилось только одно желание — прижаться к этим губам и целовать, пока…
— Такое бывает, пан Горневич, — раздался голос Лешека, вмиг отрезвляя. — Пожалуйста, не пугайте девушку, ей довелось пережить очень малоприятные вещи.
Марк, кажется, ругнулся каким-то шипящим словом, больше похожим на шорох угля в печи, чем на то, что может исторгнуть человеческое горло. Потом медленно выпрямился и сделал шаг назад, развернулся и смерил Лешека взглядом.
Будь на месте моего соседа кто-то повпечатлительнее, то уже бы шлепнулся в обморок. Но Лешек спокойно все выдержал, а потом посмотрел на меня. Ни единого слова, но я каким-то образом поняла, что если я только намекну, то пану Горневичу очень быстро объяснят, что приличные мужчины так не ведут себя со склерозными девушками. Тьфу, потерявшими память. — Что-то мне нехорошо, — пробормотала я, — пан Горневич, мы с вами продолжим разговор в другой раз. Лешек, будьте любезны, помогите дойти до моей комнаты. Как по волшебству тут же появилась Дорота, которая спешно увела Марка из гостиной. И достаточно было одного его взгляда, от которого по спине пробежали ледяные мурашки. Лешек с беспокойством смотрел на меня. — Ты вообще идти сможешь? Смогу, милый, смогу. От воспаления хитрости ноги не отказывают. Хотя до сих пор еще некомфортно от действий господина Горневича. Ох, не к добру это. И вообще, это желание поцеловать… гипноз? Или тоже ведьмак?
Что сказать про вечерний Львовиш? Он был прекрасен. Фонарщики зажигали фонари, горожане прогуливались по старинным улицам. Из кофеен и кондитерских доносился изумительный аромат кофе и шоколада. Золотистый свет заполнял все вокруг, придавая домам какой-то особенный шарм. Я шла, едва ли не с раскрытым ртом рассматривая все вокруг. Вот аптека, где из поколения в поколение изготавливают лекарства, зелья и, если верить вывеске, то могут вернуть и молодость. Вот фонтан с Посейдоном, опирающимся на трезубец и важно взирающим на проходящих мимо людей. А чуть дальше — милый паровозик, который стоит возле магазина сладостей «Свитотч». Если не ошибаюсь, на нем можно прокатиться по городу, а забавный полненький человечек в красной форме будет рассказывать в это время о достопримечательностях города. Вместо колес у паровоза танцует мягкое золотистое пламя. А еще с каждым шагом я понимала, что чувствую себя здесь как дома. И это было так… здорово. Пани Вал
— И вы согласились? — хрипло спросила я. Мария смотрела на золотые кольца, украшавшие ее длинные пальцы. В крупных александритах танцевали красные искры. Казалось, мысли прекрасной парфюмерши были очень далеко от меня, увитого розами балкончика и вечернего Львовиша. — Согласилась, — наконец-то произнесла она. — Алина была настойчивой девочкой. Ей и правда не хотелось тут находиться. — Ну, родственники у нее противные, конечно, — буркнула я. — Но ничего такого, чтобы сбегать в другое измерение. Или я чего-то не знаю? Сложно судить о даре. Что его потеря для ведьмы? Для меня отсутствие колдовских способностей — все равно, что исчезновение третьей руки, которой никогда не было. А для Алины? — А… — Я невольно взлохматила волосы, не зная, как правильнее сформулировать вопрос. — У вас все получилось? — Учитывая, что ты здесь - все, — качнула головой Мария. — И назад отсюда дороги нет. Душа Алины не сможет вернуться в собственную оболочку. А
— Войцех, нельзя было как-то поаккуратнее? — мягко укорила Дорота, подливая мне кофе. Замечательный кофе, кстати. В маленьком френч-прессе, с корицей, кардамоном и гвоздикой. Такой сказочный аромат, что хочется позабыть обо всем на свете, возлечь на ковер и наслаждаться плодами трудов чернокожих невольников. Но… — Я и аккуратно, — раздался очень низкий голос рядом. — Кто ж знал, что она так занервничает? — То есть висящая в воздухе рука — совершенно ни разу не повод нервничать? — проворчала я, допивая кофе. Кажется, за время нахождения в Львовише я выхлебала его больше, чем за последнюю неделю. Но что поделать, если он сумасшедше-вкусный, совершенно не похожий на растворимую лабуду, которую приходилось пить на работе и дома. Войцех фыркнул. Свеча оказалась перед моим носом. Невольно дернувшись, я высказала все, что думаю о призраке-дворецком. Только на этот раз он громко расхохотался, а Дорота смущенно уточнила: — Не пр
Спустя полчаса — Ну… зайчик, рыбка, птичка, солнышко, бусинка. Ну пожалуйста! Бецик покосился на меня. — Первый раз слышу, чтобы кто-то так разговаривал с гримуаром. Я сдула со лба рыжую прядь и шумно выдохнула. Бася, как истинная зараза и злая книга, открываться не собирался. Вот не собирался и все тут! Сверкал своими алыми глазищами, клацал металлическими львиными зубами и… не открывался. Но при этом меня не отпускало чувство, что если еще чуть-чуть поупорствовать, то все получится. Оказывается, в этом мире бывают мужские и женские гримуары. Пол определяется после того, как ведьмак-книгарь завершает свое детище и наделяет силой. Басидор Лев Галицкий, творение рук ведьмака Данила Галицкого, был подарен Алине на восьмилетие, и с тех пор стал преданным соратником и другом. Но вот открываться мне этот гад не собирался. За спиной послышался треск. Я обернулась. Бецик деловито жевал чье-то фото. — Эй! Прекрати! — возмутилась я.
Ужас опалил с ног до головы. Я слабо дернулась, но поняла, что не смогу сопротивляться напору мужчины. Вспыхнул гнев, я попыталась вырваться, и вдруг комнату озарило ослепительным светом. Сверху что-то упало, запах трав и кофе разлился по комнате, не давая вздохнуть. Хватка Марка вдруг ослабла, он покачнулся и вместе со мной рухнул на пол. Я пискнула, оказавшись под солидной тяжестью. Все же фигура и рост у него дай бог. Стоило чуть спихнуть его в сторону, как взору открылось… Я едва не потеряла челюсть и даже позабыла, что лежу на полу в позе звездочки. Прямо надо мной парил раскрытый гримуар. С его страниц лился алый свет, сверкающий, словно дорогой рубин. — Басенька… — слабо сказала я. — Спасибо. Хотелось вскочить и прижать гримуар к груди, пообещать купить ему самую красивую закладочку и не выносить мозг без надобности. Ведь это именно он рухнул на голову Горневича, не дав ему со мной ничего сделать. Я попыталась встать, но перед г
Борщ закончился, как и восхитительные пампушки. А еще закончилось терпение у Бецика. Он только чудом держал себя в руках, тьфу, лапах и ждал, когда все покинут помещение. Шаленому, правда, пришлось рассказать все, что произошло с Горневичем в это утро. Уж не знаю почему, но резко возникла потребность поделиться случившимся хоть с кем-то. Кажется, пан лекарь не из стана врагов. Да и… Если что, лечить мою безвольную тушку придется ему, а не кому-то другому. Поэтому я красочно описала скотское поведение господина Горневича и рыцарское — Басеньки. Пан Шаленый нахмурился, бросил задумчивый взгляд на гримуар, потом что-то нелестное сказал про Горневича. — Кстати, что такое Право Первого? — не растерялась я. Шаленый несколько секунд поколебался, но потом, вздохнув, все же пояснил: — Я бы назвал это пережитком прошлого, но официально оно не отменено. Если девушка дала мужчине согласие стать его женой, и у них была физическая близость, — это уже настоя
Как известно, беда не приходит одна. Не успела я в полной мере насладиться ошалевшим от моего предложения Лешеком, как он… согласился. Правда, несколько растерянно и задумчиво, будто находится вовсе не тут. Словно каждый день слышит такие вещи и уже успел изрядно утомиться. Я даже успела оскорбиться — чай, не каждому предлагаю, — как неожиданно на подоконник вспрыгнул светящийся зеленый кот размером с ладонь. Взвизгнув, я шарахнулась в сторону. Лешек вовремя придержал меня за плечи. — Спокойно, Алина, это всего лишь вестник. От его рук по телу пробежало приятное тепло. Захотелось прикрыть глаза и прижаться покрепче, отставив на потом всех вестников, тетушек, Выданье и Князя, кузяк его, Претемных. Однако я откинула непотребное желание поиграть в маленькую беззащитную девочку и с интересом уставилась на вестника. Прелесть же! У меня мышка, у Лешека — котик! Интересно, у Виславы коброчка? Увы, после прочтения сообщения Лешек спешно распро