Как часто дети бывают жестоки. Порой именно ребенок, говорящий то, что у него на уме, не задумываясь о чужих чувствах, может чертовски сильно ранить. А если это наш ребенок, которого мы беззаветно любим, отдавая все лучшее, только чтобы родному малышу было хорошо, причиненная им боль во сто крат сильнее. То, что выкинула Соня, узнав, что у нее скоро будет второй братик, было слишком жестоко по отношению ко мне. Потребовалось много дней, чтобы я, как прежде, начала радоваться своему положению.
Ранним утром следующего дня Максим позвонил отцу и попросил его с Василисой прийти к нам на завтрак, Лизе дал указание приготовить что-нибудь особенное, а из погреба достать бутылку шампанского. Неважно, что еще утро. Повод-то есть. По моей просьбе Салим и Лиза тоже присоединились к нам. Когда, наконец, все собрались за столом, Макс открыл шампанское и, подняв бокал, объявил о нашей скорой свадьбе. Вторую новость должна была произнести я, но учитывая, что вместо игристого вина пила апель
В воздухе витал едва уловимый цветочный аромат, играла легкая расслабляющая музыка, а в до краев наполненной мраморной ванне, словно каравеллы, плавали лепестки алых роз. Я чувствовала себя королевой, которую готовили к священному таинству брака.За день до свадьбы мы с женской частью обитателей дома, включая и мою маму, которая вполне у нас освоилась, отправились в коттедж, снятый для свадьбы. Это был трехэтажный особняк в живописном районе Подмосковья, где, несмотря на слякотную мартовскую погоду, было удивительно красиво. Просторный придомовой участок был украшен цветочными скульптурами, создавая весеннее настроение, которое никак не хотело приходить в сыром и сером городе. Вдоль каменных дорожек уже распустились яркие первоцветы, а газон закатали искусственным настилом, настолько искусно выполненным, что даже у самого придирчивого гостя не возникнет сомнений, что это настоящая трава.Первый этаж дома вмещал в себя несколько просторных залов, переходящих один в друг
Во все времена самым низким человеческим поступком было причинение вреда слабому. Даже в военное время великие полководцы щадили женщин, детей и стариков. Я не знала, кто враг моего мужа, но в том, что это самый жалкий и беспринципный на свете человек, не сомневалась. Его методы были отвратительны, он бил по самому больному. Напасть на родителей Максима и его ребенка в день нашей свадьбы… Сколько же ненависти могло быть в одном человеке?Острая боль сковала сердце, когда Макс сказал, что машину с Игнатом Семеновичем, Василисой и нашей Софи расстреляли. Перед глазами все поплыло, и я бы упала, не успей муж меня подхватить.—Успокойся, Таня. Они живы. Машина бронированная, но я должен ехать,— он усадил меня на кровать, а сам продолжил собираться. Макс мельтешил передо мной, а я могла только повторять, как мантру: «Они живы». Живы, но что с ними? Как они? Как моя Софи?.. Весь мир сосредоточился вокруг моей девочки, наверняка напу
Чем старше мы становимся, тем быстрее летит время. Сначала мы этого как-то не замечаем, пока в один прекрасный момент не остановимся и не оглянемся назад на прожитые годы. Мы приходим в этот мир невинными существами с пустой книгой жизни, которую изо дня в день заполняем самыми разными событиями. Сперва мы спешим стать взрослыми, выйти из-под родительского крыла, чтобы почувствовать вкус свободы. Когда это удается, на нас падает ворох проблем, с которыми мы учимся справляться самостоятельно, и только со временем жизнь входит в спокойное русло. Пока в нас много энергии, мы не задумываемся о том, сколько уже пройдено, живя будущим, ставя перед собой новые цели. И вот в один прекрасный момент приходит осознание, что мы уже не так молоды, что теперь то место, которое мы с трепетом берегли, занимают наши дети. Становится одновременно и радостно, и грустно.Я сидела в мягком кресле, теребя в руке маленький аккуратный букет нежно-розовых пионов и нервно отстукивая шпилькой по паркет
<right><i>Февраль, 2016</i></right>…Серое небо. Ледяной ветер. Голый лес. Я бежала, не останавливаясь, не зная направления, не обращая внимания на ветки, что хлестко били по лицу, не замечая слез. Силы были на исходе. Я не выдержала и упала на холодную землю.Он найдет меня, я знала. Но как скоро? Буду ли я жива или умру на морозе? Мне страшно. Я боюсь смерти, но увидеть его боюсь еще больше. Не выдержу, сломаюсь… Веки отяжелели, и я провалилась в сон.Не знаю, как долго я была без сознания— несколько часов, а может, пару минут? Порывистый ветер нещадно ломал сухие ветки деревьев. Меня трясло от холода. Я не чувствовала ног, они окончательно заледенели. Пыталась пошевелиться, но не могла. Недолго мне осталось. Страшно. Что я наделала? Но могла ли спастись?..Снова меня начало клонить в сон. Я понимала, что на этот раз не проснусь. Закрывая глаза, я вновь видела его образ. Высокий, мужественный, красивый&h
На часах была половина одиннадцатого, я стояла у окна на кухне и смотрела во двор. Мой чемодан уже был в прихожей, пальто и сапоги приготовлены.—Ну, чего ты? —спросила Маринка, видя мое нервное состояние.—Все в порядке, просто волнуюсь.—Понимаю, но это действительно то, что тебе нужно.—Хочешь от меня скорее избавиться? —пошутила я.—Знаешь же, что нет. Я люблю тебя и хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Чем дальше ты будешь от Москвы, тем лучше. Так ты скорее его забудешь.—Ты права, но в этой работе меня многое настораживает. Марин, я боюсь.—Не говори глупости! Все будет хорошо! —подруга крепко обняла меня.—Кажется, за мной приехали.К дому подъехала большая черная машина. Не было сомнений, что это именно за мной. Я сердечно попрощалась с подругой, пообещав позвонить, как только доберусь до места. И
Эта ночь была спокойной. Я действительно выспалась. Впервые после того, как Андрей сообщил, что уходит от меня. Уже больше месяца меня мучили то бессонница, то кошмары. Уснуть получалось только со снотворным, но тогда утром я была совершенно разбитая. Возможно, смена обстановки, насыщенный прошлый день и пережитые эмоции так вымотали, что я уснула сразу же как вернулась в комнату. Правда, отсутствие ужина давало о себе знать и живот сводило от голода. Приведя себя в порядок, я поспешила в столовую, но в дверях меня остановил Кирилл Степанович.—Татьяна Николаевна, вам пока нельзя есть. Нужно сдать анализы, по контракту…—Да, Максим предупредил про врачей,— вздохнула я и последовала за мужчиной.Меня привели в большой спортзал, оборудованный по последнему слову техники— тренажеры для всех групп мышц, различное спортивное оборудование, сопутствующие аксессуары. Как только я тут оказалась, глаза сразу разбежались
Первый рабочий день оказался куда сложнее, чем виделось поначалу. Софи отказывалась принять меня. Как ни старалась я найти подход к девочке, она отталкивала меня. Почти все время моя подопечная играла в планшет, а на все попытки занять ее чем-нибудь другим только огрызалась. В школе такие проблемы решались проще— электронные игрушки учеников оказывались на моем столе. Здесь все было по-другому. Отобрать у девочки игру я не могла, но необходимо было увлечь ее другим, переключить внимание. Было понятно, что электронная игрушка для Софи не только развлечение, но и повод избежать общения со мной.Другая проблема возникла вечером— накормить ребенка ужином. Софи не желала есть. Дошло до того, что малышка забралась под стол и не хотела вылезать. Василиса с сочувствием смотрела, как я уговаривала девочку сесть за стол. Бесполезно.—Хорошо, Софи, не хочешь кушать— не надо,— вздохнула я и взяла в руки ее тарелку,&
Говорят, после хорошего алкоголя утром голова не болит. Это правда, никакой мигрени после вечернего коньяка у меня не было, но поднять себя в семь оказалось чертовски сложно. Я уснула только под утро, снедаемая разными мыслями. Я думала и об Андрее, но как ни странно, куда больше меня занимало произошедшее с Максимом. Было стыдно за то, что мы творили, и я не знала, как вести себя с ним при встрече, но, тем не менее хотела его увидеть. В половину восьмого в мою дверь постучали, и, конечно же, я решила, что это Максим. Однако на пороге стоял Кирилл Степанович.—Доброе утро, Татьяна Николаевна, Максим Игнатьевич просил навестить вас и убедиться, что с вами все в порядке.—Доброе утро. Со мной все хорошо. Спасибо.—Не забудьте, что в восемь нужно будить девочку.—Спасибо, я помню. А Максим?.. Он спустится к завтраку?—У вас какой-то вопрос к Максиму Игнатьевичу?—Нет.—&nb
Чем старше мы становимся, тем быстрее летит время. Сначала мы этого как-то не замечаем, пока в один прекрасный момент не остановимся и не оглянемся назад на прожитые годы. Мы приходим в этот мир невинными существами с пустой книгой жизни, которую изо дня в день заполняем самыми разными событиями. Сперва мы спешим стать взрослыми, выйти из-под родительского крыла, чтобы почувствовать вкус свободы. Когда это удается, на нас падает ворох проблем, с которыми мы учимся справляться самостоятельно, и только со временем жизнь входит в спокойное русло. Пока в нас много энергии, мы не задумываемся о том, сколько уже пройдено, живя будущим, ставя перед собой новые цели. И вот в один прекрасный момент приходит осознание, что мы уже не так молоды, что теперь то место, которое мы с трепетом берегли, занимают наши дети. Становится одновременно и радостно, и грустно.Я сидела в мягком кресле, теребя в руке маленький аккуратный букет нежно-розовых пионов и нервно отстукивая шпилькой по паркет
Во все времена самым низким человеческим поступком было причинение вреда слабому. Даже в военное время великие полководцы щадили женщин, детей и стариков. Я не знала, кто враг моего мужа, но в том, что это самый жалкий и беспринципный на свете человек, не сомневалась. Его методы были отвратительны, он бил по самому больному. Напасть на родителей Максима и его ребенка в день нашей свадьбы… Сколько же ненависти могло быть в одном человеке?Острая боль сковала сердце, когда Макс сказал, что машину с Игнатом Семеновичем, Василисой и нашей Софи расстреляли. Перед глазами все поплыло, и я бы упала, не успей муж меня подхватить.—Успокойся, Таня. Они живы. Машина бронированная, но я должен ехать,— он усадил меня на кровать, а сам продолжил собираться. Макс мельтешил передо мной, а я могла только повторять, как мантру: «Они живы». Живы, но что с ними? Как они? Как моя Софи?.. Весь мир сосредоточился вокруг моей девочки, наверняка напу
В воздухе витал едва уловимый цветочный аромат, играла легкая расслабляющая музыка, а в до краев наполненной мраморной ванне, словно каравеллы, плавали лепестки алых роз. Я чувствовала себя королевой, которую готовили к священному таинству брака.За день до свадьбы мы с женской частью обитателей дома, включая и мою маму, которая вполне у нас освоилась, отправились в коттедж, снятый для свадьбы. Это был трехэтажный особняк в живописном районе Подмосковья, где, несмотря на слякотную мартовскую погоду, было удивительно красиво. Просторный придомовой участок был украшен цветочными скульптурами, создавая весеннее настроение, которое никак не хотело приходить в сыром и сером городе. Вдоль каменных дорожек уже распустились яркие первоцветы, а газон закатали искусственным настилом, настолько искусно выполненным, что даже у самого придирчивого гостя не возникнет сомнений, что это настоящая трава.Первый этаж дома вмещал в себя несколько просторных залов, переходящих один в друг
Как часто дети бывают жестоки. Порой именно ребенок, говорящий то, что у него на уме, не задумываясь о чужих чувствах, может чертовски сильно ранить. А если это наш ребенок, которого мы беззаветно любим, отдавая все лучшее, только чтобы родному малышу было хорошо, причиненная им боль во сто крат сильнее. То, что выкинула Соня, узнав, что у нее скоро будет второй братик, было слишком жестоко по отношению ко мне. Потребовалось много дней, чтобы я, как прежде, начала радоваться своему положению.Ранним утром следующего дня Максим позвонил отцу и попросил его с Василисой прийти к нам на завтрак, Лизе дал указание приготовить что-нибудь особенное, а из погреба достать бутылку шампанского. Неважно, что еще утро. Повод-то есть. По моей просьбе Салим и Лиза тоже присоединились к нам. Когда, наконец, все собрались за столом, Макс открыл шампанское и, подняв бокал, объявил о нашей скорой свадьбе. Вторую новость должна была произнести я, но учитывая, что вместо игристого вина пила апель
<i>…Она не спускала глаз с колес подходящего второго вагона. И ровно в ту минуту, как середина между колесами поравнялась с нею, она откинула красный мешочек и, вжав в плечи голову, упала под вагон на руки и легким движением, как бы готовясь тотчас же встать, опустилась на колени. И в то же мгновение она ужаснулась тому, что делала. «Где я? Что я делаю? Зачем?» Она хотела подняться, откинуться; но что-то огромное, неумолимое толкнуло ее в голову и потащило за спину. «Господи, прости мне все!»— проговорила она, чувствуя невозможность борьбы. Мужичок, приговаривая что-то, работал над железом. И свеча, при которой она читала исполненную тревог, обманов, горя и зла книгу, вспыхнула более ярким, чем когда-нибудь, светом, осветила ей все то, что прежде было во мраке, затрещала, стала меркнуть и навсегда потухла.</i>В десятом классе я прочитала «Анну Каренину». Еще до обращения к литературному произведению я знала,
Уличный термометр показывал минус двадцать пять. Этот февраль с упоением отыгрывался за слишком мягкие предыдущие зимние месяцы, показывая декабрю и январю, как надо правильно морозить. Скованные серебром деревья смотрелись чарующе, но только если глядишь на них из окна, стоя в теплом доме. К счастью, именно так я и делала. Усадив Сонечку на мягкий подоконник, поставив рядом поднос с горячим какао, глядя на красоту за окном, я стала рассказывать ей сказку про лесных жителей.—А лосику и горностаю не холодно в такой мороз? —спросила девчушка, доставая ложечкой пастилу из своего какао.—Нет, малыш. У лося плотная шерсть, она его согревает, а горностай привык жить в холоде,— ответила я, усаживаясь рядом на подоконник.Мы с Софи стали подружками, как и прежде. Не последнюю роль в нашем сближении сыграли новогодние каникулы, когда не было занятий в подготовительной школе, и с Илоной моя девочка не общалась. Постепенно мал
Говорят, что близкие люди— самые строгие учителя. Они не дают поблажек, желая выжать тот максимум, на который мы способны. Будь нашим учителем чужой человек, он мог бы закрыть глаза на пару-тройку ошибок, а вот требовательный близкий— ни за что. Максим оказался не просто требовательным, он был жестким, непоколебимым наставником. Все утро мужчина заставлял меня целиться, стрелять и перезаряжать. В какой-то момент я почувствовала, как сводит правую руку, хотела взять передышку, но он не позволил.—Продолжай, Таня,— отчеканил он, как только я опустила оружие.—Давай передохнем?—Нет. Продолжай. Бери третью справа банку.И снова выстрел. Зуд в ладони от отдачи пистолета. Слезы на глазах от обиды. Я не хотела учиться стрельбе. И уж тем более, убивать. Меня пугала решимость Максима, его стальной голос, строгий взгляд. Я не могла ослушаться, потому что боялась его, как маленькая девочка большого
«Времена года» Антонио Вивальди— одно из самых ярких произведений музыки барокко и, несомненно, знаменитейшее творение венецианского композитора. Слушать потрясающее «Аллегро», знаменующее собой завершение осени, в исполнении умелого оркестра— одно удовольствие. Виртуозные скрипачи заставляли забыть о бренном мире, оторваться от реальности, перенестись в чарующий восемнадцатый век. Такой момент казался на редкость удачным, чтобы, не привлекая внимания, похитить меня из зала, только я не собиралась идти на поводу у Матвея.—Меня не интересует ваше предложение, так что не теряйте времени,— вырвав руку, зло прошептала я.—Неужели даже не выслушаешь? —обиженно спросил Матвей.—Мы не переходили на «ты», прошу соблюдать приличия,— прошипела я, чувствуя, как неприятный страх пробирается в душу. Главное, чтобы Максим нас не увидел!—
«Все течет, все изменяется»,— сказал когда-то Гераклит. Все текло и изменялось в моей жизни. Дни проходили один за другим, неделя шла за неделей, месяц за месяцем. За окном стоял необычный для конца ноября мороз, а я уже год жила в Максовом доме. Как много всего произошло за это время. От простой няни я прошла путь до хозяйки особняка, но если бы годом ранее мне бы сказали, что я буду жить с Максимом на правах его супруги, я бы не поверила. Тем не менее, я легко свыклась с новой ролью, хотя в доме было не все гладко.Максим с головой ушел в работу. Он не вводил меня в курс дел, часто уезжал и возвращался без предупреждения совершенно вымотанным. Как я могла понять, у него были серьезные проблемы, и, хотя он держал их в секрете, больше всего переживал за меня. После дня рождения Софи Макс просил не покидать дом без особой надобности. Только когда я находилась за трехметровым забором нашей крепости, мой мужчина мог за меня не волноваться. Я не решалась о