Первый рабочий день оказался куда сложнее, чем виделось поначалу. Софи отказывалась принять меня. Как ни старалась я найти подход к девочке, она отталкивала меня. Почти все время моя подопечная играла в планшет, а на все попытки занять ее чем-нибудь другим только огрызалась. В школе такие проблемы решались проще — электронные игрушки учеников оказывались на моем столе. Здесь все было по-другому. Отобрать у девочки игру я не могла, но необходимо было увлечь ее другим, переключить внимание. Было понятно, что электронная игрушка для Софи не только развлечение, но и повод избежать общения со мной.
Другая проблема возникла вечером — накормить ребенка ужином. Софи не желала есть. Дошло до того, что малышка забралась под стол и не хотела вылезать. Василиса с сочувствием смотрела, как я уговаривала девочку сесть за стол. Бесполезно.
— Хорошо, Софи, не хочешь кушать — не надо, — вздохнула я и взяла в руки ее тарелку, — Василиса приготовила очень вкусный ужин, а раз ты не ешь, то съем его я.
Взяв тарелку девочки в руки, я пересела так, чтобы она видела меня из-под стола, но считала, что сама остается незамеченной, и с аппетитом начала поглощать Василисины макароны по-флотски, то и дело приговаривая, как вкусно.
— Василиса, спасибо большое. Можно добавку? — протянула я поварихе пустую детскую тарелочку.
— Конечно, — удивленно ответила она и положила мне еще макарон.— Ой, пока не забыла! Мне нужно, чтобы ты показала мне одну вещь!— Что именно?— Пойдем в гостиную, — я потянула Василису из кухни, и та послушно пошла за мной.— Что ты хочешь, чтобы я тебе показала?— Тш… — я остановилась за дверью в кухню и приложила палец к губам.Василиса непонимающе посмотрела на меня, затем — на приоткрытую дверь кухни, и улыбнулась, разгадав мой замысел. Коварный план сработал! Не прошло и минуты, как Софи выползла из-под стола и взяла вилку в руку. Еще какое-то время она не решалась притронуться к макаронам, но все же отправила в рот первую вилку. И еще одну, и еще… Через десять минут тарелка была пуста, и мы с Василисой вернулись на кухню.
— Смотри, мои макароны пропали! — изобразила я удивление.
— Софи, ты не знаешь, куда пропала добавка Татьяны?Девочка забавно потупила взгляд, но нашла себе оправдание:
— Это Кайла. Она забежала на кухню и съела макароны Тани.
— Кайла? Вот паршивка! Собакам нечего делать на кухне! Я накажу ее, как увижу, — начала возмущаться повариха, чем только напугала девочку.— Не надо ее наказывать! Она больше так не будет! — вступилась она за овчарку.— Василиса, давай простим Кайлу! — вмешалась я, — ты так вкусно готовишь, что собачка тоже захотела попробовать твои макароны по-флотски, верно, Софи?Малышка послушно закивала, и я почувствовала, что хоть немного, но лед в наших отношениях тронулся.
— Но, Софи, — обратилась я к девочке, — чтобы в следующий раз Кайла не съела наш ужин, нужно, чтобы ты съела его сама. Мы же не хотим, чтобы собачку отругали?
— Нет, — закачала она головой.— Тогда договорились? Не будем обижать Василису?— Хорошо.— А сейчас пойдем к тебе, я немного почитаю тебе, потом искупаемся и я уложу тебя спать.— А папа?— Я узнаю, если он свободен, то придет к тебе перед сном.Я протянула девочке руку, но она так и не взяла ее. Спрыгнув со стула, Софи побежала наверх. В любом случае, ребенка удалось накормить, и это уже маленькая победа.
— Она привыкнет, дай ей время, — убирая посуду со стола, сказала Василиса, — но насчет Максима ты аккуратнее. Он не любит, если его отрывают от работы.
— Но Софи нужен папа.Поскольку планшет девочки разрядился, она согласилась, чтобы я почитала ей книжку. Затаив дыхание, она слушала о приключениях Буратино. Читая вслух, я старалась менять голоса и входить в образы героев, чем смешила малышку. После такого веселого вечера она не стала спорить со мной и добровольно пошла в ванну, а потом позволила переодеть себя ко сну и причесать.
— А папа придет?
— Я схожу за ним, а ты пообещай мне вести себя тихо, хорошо?— Да.— Софи, только если у папы не получится, ты не будешь на него обижаться? Ты должна знать, что всегда для него на первом месте.Девочка послушно забралась под одеяло. Я знала, что она не нарушит свое слово и будет ждать папу. Теперь оставалось главное — привести его.
Босса я нашла в его кабинете. Он хмуро просматривал что-то в компьютере и даже не поднял на меня взгляд.
— Максим, я уложила Софи, но она ждет вас.
— Татьяна, вы не видите, что я сейчас занят?— Девочка устала, она вот-вот уснет. Пожелать спокойной ночи дочери не отнимет у вас много времени.— Что же вы за человек такой?! — он со всей силы отшвырнул карандаш, который до этого вертел в руках, — вы всего лишь нянька! Кто дал вам право лезть в семейные дела? Я люблю свою дочь, но она должна расти самостоятельным человеком!— Про самостоятельность Софи вы вспомните лет через десять, когда она приведет своего парня и захочет с ним уединиться в комнате.После моих слов Максим изменился в лице. Если до этого он был просто зол, то теперь босс пришел в ярость.
— С какой стати ей уединяться с каким-то парнем?! Я не позволю!
— Так она напомнит вам, что самостоятельная.Максим сорвался с места и пулей вылетел из кабинета. Перескакивая через ступени, быстро поднялся на второй этаж. Я не спеша поплелась за ним. Когда я дошла до детской, моим глазам предстала удивительная картина: Софи уже засыпала, а Максим склонился над дочкой и что-то нашептывал ей. Заметив меня на пороге, он подошел и со словами: «дальше я сам» захлопнул дверь у меня перед носом.
Так закончился мой первый рабочий день. Совершенно измотанная, я вернулась к себе и первым делом решила принять расслабляющую ванну. Теплая вода с ароматной солью, маска для лица — отличная награда за сегодняшний стресс. Прикрыв глаза, я отдалась наслаждению домашнего спа, но неожиданно зазвонивший мобильный заставил вернуться в бренную реальность. Первой мыслью было не отвечать на вызов, но я подумала, что просто так звонить мне некому и это может быть что-то важное. Взяв в руки мобильник, я не поверила глазам.
— Алло, Андрей?
— Таня! Привет!— Андрей, что случилось? — взволновалась я.— Ничего, я просто звоню узнать, как ты, — нерешительно произнес бывший муж.— Хорошо. Я… у меня новая работа.— Знаю. Я спрашивал у Марины.— Ты искал меня? — что-то в сердце кольнуло, и надежда на то, что мы снова сможем все вернуть, вновь забрезжила в душе.— Да… Не совсем. Просто… Боже, Таня, это сложно. Когда я принял это решение, то не думал, что будет так тяжело.— Ты жалеешь о разводе? — сердце замерло в ожидании его ответа. Я понимала, что если сейчас Андрей скажет, что хочет начать все сначала, я мигом соберу все свои вещи и сорвусь к нему… Но он молчал. — Андрей?— Нет, Танюша, я не жалею. Мы поступили правильно.— Зачем тогда ты звонишь мне? Убедиться, что я жива? Так вот, подтверждаю, со мной все хорошо, — дикая боль сковала сердце. Он снова словами меня убил.— Я волнуюсь за тебя. Мне нужно было знать, что у тебя все хорошо. Марина сказала, что ты работаешь няней у какого-то разведенного мужчины. Ты уверена, что эта работа тебе подходит?— Да, эта работа мне подходит.— Танюш, не злись. Я же переживаю. Твой начальник, как он из себя? Адекватный?— Андрей, тебя это не касается. Я больше не твоя жена, ты сам так захотел, поэтому прошу, не лезь в мою жизнь.— Мне плохо без тебя! Тебя не хватает.— Ты издеваешься? — слезы обожгли глаза, и я была не в силах их контролировать, — ты же сам сказал…— Знаю, но никак не привыкну, что тебя нет рядом.— Андрей, я прошу тебя, ты делаешь мне больно, — прошептала я, не стараясь скрыть свои всхлипы.— Ты меня любишь?— Зачем тебе это?— Просто ответь.— Да.На том конце провода воцарилось молчание. Какой ответ хотел услышать Андрей, не знаю, но я ответила правду. Тишина становилась невыносимой, но он продолжал эту бессмысленную пытку.
— Андрей?
— Прости. Я не должен был звонить.Он повесил трубку. Вот так просто. Не попрощавшись. Ничего не объяснив. Заставив вновь почувствовать себя брошенной. Было больно, чертовски больно. Рука опять потянулась к мобильному, чтобы набрать номер подруги, но я одернула себя, вспомнив слова Максима. Он прав, зачем нагружать Маринку своими переживаниями, да еще в такое время?
Мне долго не удавалось уснуть. Как назло, снотворное кончилось. Чтобы как-то себя занять и нагнать усталость, я решила прогуляться по дому и, натянув на себя теплый спортивный костюм, вышла из комнаты.
На улице шел снег, крупные снежинки медленно падали на землю, подсвеченные уличными фонарями. Красиво. Как завороженная, я наблюдала за этим в огромное окно холла второго этажа. Дико захотелось выйти на улицу. Поддавшись порыву, я побежала вниз.
— Моя дочь вас извела, и вы решили сбежать? — голос босса заставил меня остановиться, когда я уже застегивала свое пальто.
— Я просто хотела подышать воздухом.— В полдвенадцатого ночи? — усмехнулся мужчина и подошел, внимательно глядя на меня. Его улыбка пропала, и Максим вновь стал серьезным. — Вы плакали?Опухшие веки выдали меня, но не хотелось быть в глазах босса слабой. Я гордо подняла голову и посмотрела в его глаза. В его большие глаза цвета темного шоколада. В тот момент все, что я хотела сказать, забылось. Как завороженная, я смотрела на своего начальника, не в силах вымолвить ни слова.
— Почему вы плакали, Таня? Если потому, что я был груб, то извиняться я не намерен. Вы должны понять…
— Вы тут ни при чем, — перебила я, — это только мое дело.— Вот как? Не думаю. Если это касается меня или моей дочери, вы обязаны сказать.— На вас свет клином не сошелся. У меня могут быть и свои проблемы.Гулять резко расхотелось, я повесила пальто в шкаф и уже хотела уйти, как Максим схватил меня за руку. От его прикосновения меня будто ударило током.
— Постойте, не уходите, — неожиданно мягко попросил он.
— Что вы хотите?— Мне не спится. Жуткий день. Проблемы в делах и… в общем, я не хочу быть один. Просто побудьте со мной.— Побыть с вами?— Выпьем по бокалу коньяка и разойдемся по комнатам. Согласны?— Хорошо, но пить я не буду.Устроившись на диване гостиной, я внимательно наблюдала за Максимом. Мужчина подошел к барной стойке и ловким движением снял с полки бутылку коньяка, потом одной рукой ухватил два бокала и направился ко мне.
— Я же сказала, что не буду пить, — возмутилась я, расценив такое поведение наглым.
— Вы не будете пить, я предлагаю вам дегустировать, — с обворожительной улыбкой сообщил он.— В чем разница?— Вы любите коньяк?— Откровенно говоря, терпеть не могу.— Просто вы не пробовали настоящий или же не умеете пить.— А допустить мысль, что он мне не нравится, вы не можете? — почувствовав себя более спокойно, усмехнулась я и откинулась на спинку дивана.— Я докажу вам, — все с той же улыбкой сказал Максим.Он поставил оба бокала на столик и налил немного коньяка в каждый. Затем вернулся к барной стойке и достал из небольшого холодильника лимон и шоколад. Я внимательно наблюдала за каждым его движением. Он видел это и будто специально устраивал для меня шоу. Установив небольшую горелку, он повесил над огнем один бокал. Медленно прокручивая его, мужчина неотрывно следил за янтарной жидкостью.
— Коньяк надо пить теплым. Вы знали это?
— Да, слышала.— Пробовали?— Нет, я не любитель крепких напитков.— Это я уже понял, — усмехнулся он, — но повторяю, вы просто не умеете ценить их. Гораздо проще потреблять что-то легкое, сладкое, но только настоящая крепость держит в себе истинный вкус.Максим снял с огня бокал и поднес его ко мне. Я хотела взять его в руки, но мужчина одернул меня.
— Сначала почувствуйте аромат. Вдыхайте медленно, старайтесь насладиться его терпкими нотками.
Я послушно делала все, что говорил мужчина. Медленно вдыхая коньячный аромат, я поняла, что действительно наслаждаюсь этим.
— Закройте глаза, так ощущения будут острее.
Я подчинилась.
— Теперь приоткройте рот. Возьмите немного в себя, но лишь каплю.
Язык слегка обожгло, и это было приятно.
— А сейчас сделайте небольшой глоток, так, чтобы почувствовать тепло внутри.
Тепло медленно разливалось внутри меня, согревая. Удивительно приятные ощущения.
— Не открывайте глаза, — прошептал Максим.
Я слышала, как он поставил бокал на столик. Не зная, что ждет меня дальше, я полностью доверилась этому мужчине. Еще какое-то время ничего не происходило, но потом что-то горячее коснулось моих губ. От неожиданности я чуть дернулась, но потом позволила ему продолжить. Горячая шоколадная конфета медленно скользила по моей нижней губе.
— Облизните губы… Молодец. А теперь откройте глаза.
Тусклый свет в гостиной не раздражал глаза, но я все равно зажмурилась. Приятная нега окутала тело, и пусть я сделала всего глоток коньяка, голова немного закружилась.
— Понравилось? — делая глоток коньяка, спросил Максим.
— Да, — ответила я, чувствуя, как под его взглядом начали гореть щеки.— Это не все.Он взял нож и протянул мне. Я непонимающе посмотрела на холодное оружие в руках мужчины, а его забавляло мое замешательство. Максим вложил нож мне в ладонь и крепко сжал мою руку на рукояти. Снова разряд тока прошел сквозь мое тело. Сердце так громко забилось, что он мог услышать, дыхание стало прерывистым.
— Нарежьте, пожалуйста, лимон, — с обворожительной улыбкой попросил он и отпустил меня.
Когда тонкие дольки лимона веером лежали на блюдце, он взял одну и провел ею по краю бокала, после чего протянул его мне.
— Выпейте до дна, но не торопитесь. Татьяна, делайте так, как я вас учил.
— Хорошо, — не сводя с него взгляда, ответила я.Часы в гостиной пробили полночь, но время будто остановилось. Сейчас были только я и он. Максим рассказывал о том, что коньяк получил свое название от одноименного города, основанного еще при Юлии Цезаре на территории современной Франции, как появилось «жженое вино» — аналог будущего бренди, и о том, как родился тот напиток, что мы пьем. Когда я осушила свой бокал, Максим вновь наполнил его и снова накормил меня растопленной шоколадной конфетой. Алкоголь ударил в голову, и я не чувствовала неловкости. Плавно мы переместились на пол.
— А вы знаете, что согласно законодательству, коньячный спирт, дабы называться коньяком, должен быть выдержан в дубовых бочках не менее двух лет?
— Нет, не знала.— Да, Татьяна, так что тот напиток, что мы пьем с вами — не так прост. Его нужно понимать, чтобы ценить. Признаете, что это вкусно?— Да.— Вот видите. Кстати, благодаря ему у вас появился легкий румянец и блеск в глазах. Вам идет.— Спасибо, — немного смутилась я.— Такой вы нравитесь мне больше, чем заплаканной. Так кто вас обидел?— Мне звонил муж. Бывший муж.— Что он хотел? — нахмурился Максим.— Не знаю. Я так и не поняла. Сказал, что ему тяжело, что скучает, а когда я спросила, хочет ли он, чтобы я вернулась, ответил — нет.— А вы бы вернулись к нему, если бы он попросил?Этот вопрос отрезвил меня. Я подняла взгляд на своего начальника. Он был серьезен и ждал моего ответа, но слова будто застряли в горле.
— Так что, Татьяна? Вы вернулись бы к мужу, если бы он попросил вас?
— Я не знаю, — соврала я.— Знаете, только боитесь мне сказать. Вам страшно выглядеть в моих глазах недобросовестным работником, готовым бросить обязанности ради того, кто вас предал, ведь так?— Да, я бы к нему вернулась, но он не хотел этого! — разозлилась я, но не потому, что Максим выпытал правду, а потому что заставил признать, что я не нужна Андрею.— Спасибо за честность, а теперь вам пора спать. Софи встает в восемь. Надеюсь, вы легко проснетесь, — спокойно, тоном начальника сказал мой босс.— Спокойной ночи, Максим.Магия вечера была разрушена. Я вернулась на бренную землю. Часы в гостиной вновь пробили, сообщая о том, что до утра остается все меньше времени. Поднявшись с пола, я собралась уйти, но Максим задержал меня.
— Это, чтобы сны были приятными, — с этими словами он положил мне в рот шоколадную конфету и сам пошел наверх.
Оказавшись, наконец, в своей кровати, я стала проигрывать в памяти события вечера. Алкоголь медленно отпускал, и на смену ему приходило осознание того, что я стала пешкой в игре Максима. Он хотел узнать, что со мной случилось, и ему это удалось. Но неужели все это было лишь способом разговорить меня? Он опасен, очень опасен, и не только потому, что, скорее всего, связан с криминалом. Он опасен потому, что имеет власть надо мной. Власть, которую я снова хочу почувствовать.
Говорят, после хорошего алкоголя утром голова не болит. Это правда, никакой мигрени после вечернего коньяка у меня не было, но поднять себя в семь оказалось чертовски сложно. Я уснула только под утро, снедаемая разными мыслями. Я думала и об Андрее, но как ни странно, куда больше меня занимало произошедшее с Максимом. Было стыдно за то, что мы творили, и я не знала, как вести себя с ним при встрече, но, тем не менее хотела его увидеть. В половину восьмого в мою дверь постучали, и, конечно же, я решила, что это Максим. Однако на пороге стоял Кирилл Степанович.—Доброе утро, Татьяна Николаевна, Максим Игнатьевич просил навестить вас и убедиться, что с вами все в порядке.—Доброе утро. Со мной все хорошо. Спасибо.—Не забудьте, что в восемь нужно будить девочку.—Спасибо, я помню. А Максим?.. Он спустится к завтраку?—У вас какой-то вопрос к Максиму Игнатьевичу?—Нет.—&nb
Широкая, холодная, одинокая кровать. Зачем мне такая? Я чувствовала себя в ней неуютно, отучившись спать одна. Но не давало сомкнуть глаз— злило, бесило, раздражало,— совсем другое. Почему я так реагирую на Максима? Какое мне дело до того, что он сейчас с женщиной?Я отчаянно пыталась заснуть, но перед глазами все время стояла та картина: Максим в шикарном черном смокинге, а рядом с ним высокая длинноволосая брюнетка. Он по-хозяйски притягивал ее к себе, целовал шею, спускался губами к декольте, а я подглядывала с лестницы, мечтая оказаться на месте незнакомки. Потом они ушли, но их смех до сих пор звучал в моей голове. Не знаю, что планировал Максим на вечер, но несложно было догадаться, чем этот вечер завершится. А я, глупышка, подумала, что могу ему нравиться. Он играл со мной. Он играл со мной, как хищники играют с маленькими загнанными зверьками, попавшими к ним в лапы. Не более того. Но хуже всего то, что я переживаю из-за Максима! Как так случил
Случается, мы желаем не того, чего хотим на самом деле. Я пожелала, чтобы Максим прекратил со мной свои игры— он выполнил просьбу. Стало ли мне лучше? Нет. Напротив, без его внимания я чувствовала себя куда хуже, чем могла предположить. Все выходные я провела практически в одиночестве. Несколько раз случайно сталкивалась со своим начальником, но он игнорировал меня, будто я пустое место. Эти два дня казались вечностью: Марина все время была недоступна, Лиза и Василиса хлопотали по дому, а на мои предложения помочь отвечали отказом, ссылаясь на то, что мне нужно отдохнуть в отсутствие Софи. Единственное, что хоть как-то спасало меня от одиночества— это книги, но непрошеные мысли не давали сосредоточиться на очередном романе. В который раз, сама того не замечая, я начинала думать о Максиме. Я уже не могла отрицать, что он интересует меня, особенно после того, что мне рассказала Лиза.Вечером в пятницу молодая кухарка предложила выпить чаю в ее спальне. Я
В один миг все, во что я верила, разбилось вдребезги. Раны, нанесенные двумя близкими мне людьми, оказались слишком болезненны. Внутри закипала ярость, неизвестная мне ранее. Совру, если скажу, что не задумалась над предложением Максима проучить моего неверного мужа. К счастью, разум взял верх над эмоциями, и я нашла в себе силы отказать:—Нет, Максим. Не нужно.—Вы жалеете его?—Тут другое…—Все еще любите?—Не знаю… В любом случае, я не могу так поступить с человеком, с которым была вместе столько лет. Да я вообще не могу ни с кем так поступить.—Вы ошибаетесь, если считаете, что все можно простить,— процедил Максим,— за все нужно платить. Особенно за предательство.—Я хотела бы побыть одна.Этот разговор только сильнее меня угнетал, а Макс был последним, с кем хотелось говорить. Кажется, он понял меня, поэтому не ста
Судьба… Она непредсказуема, безжалостна и непоколебима. Она играет людскими жизнями, распоряжаясь нами, как угодно. Счастливый брак оказался фарсом, верная подруга— предателем, родная мать— обвинителем. Я затерялась где-то в лабиринте одиночества, выход из которого невозможно было найти самостоятельно. И вот мне, уже готовой сдаться, протянули руку помощи, а точнее, маленькую детскую ладошку. Что-то надломилось в душе, когда Софи сказала, что любит меня. Это вернуло к реальности, напоминая, что нужно идти дальше.—Я тоже люблю тебя, Сонечка,— улыбаясь, ответила я.—Ты будешь играть со мной?—Конечно.Тот вечер для нас обеих стал особенным. Девочка, наконец, смогла признаться, и в первую очередь себе, что полюбила меня. Я же вновь ощутила себя нужной. Софи не могла обмануть, ее чувства были видны, как на ладони. Не только во мне, но и в ней что-то изменилось. Приняв меня, малышка ст
Когда девушка устраивается работать няней, как правило, она готова к разного рода трудностям. Это могут быть капризы ребенка, сложные взаимоотношения с родителями, чересчур заботливые бабушки и дедушки. Меня же ждало совсем другое— секретный особняк в сосновом лесу, люди с оружием, таинственный и опасный работодатель… Просто-таки пересказ сюжета боевика, сказала бы я, услышав такую историю из чужих уст. Но такова была моя жизнь.Я быстро собрала самые нужные вещи, одела девочку и стала ждать, когда за нами придут. Из дома нас вывел Эрик, он передал мне какой-то конверт и молча посадил нас с Софи в машину; автомобиль тут же тронулся с места.—Это письмо? —полюбопытствовала малышка, глядя на конверт.—Видимо…В конверте лежал сложенный вчетверо листок бумаги. Почерк Максима был мне незнаком, но я сразу поняла, что записка от него:«Татьяна, приношу извинения за неудобства. Как правило,
Если вы не умеете пить крепкие напитки, то не поддавайтесь на уговоры пропустить пару рюмочек! Вечер в компании Игната Семеновича был замечательным, но его ягодная настойка сделала свое дело— я опьянела настолько, что мне даже привиделся Максим. Я усмехнулась своему воображению, которое стало причиной такого странного сна. С трудом открыв глаза, до меня дошло, что я совершенно не помню, как добралась вечером до спальни. Единственным воспоминанием был Максим, но ведь он снился мне… или нет?—Таня, ты проснулась? —в комнату вошла уже одетая Софи.—Да, солнышко. А ты давно встала? —мне было стыдно за то, что проспала свои прямые обязанности.—Деда просил проверить, проснулась ты или нет,— отчиталась мне девочка и подошла к кровати, где я развалилась во вчерашней одежде.—Это он одел тебя?Малышка очаровательно выглядела в красном вязаном платье, белых колг
Всю свою жизнь я считала, что человек должен стремиться нести в мир добро. Обстоятельства могут быть разными, но, несмотря ни на что, нельзя причинять другому вред. Как бы сложно ни было— не укради; как бы ни обижали— не причиняй боль в ответ; навредил— понеси ответственность. Могла ли я предположить, что стану лояльно относиться к преступнику? Нет! Однако, к своему стыду, я поступилась собственными принципами, когда пришла на работу к Максиму. С самого начала я понимала, что он— преступник, но мне так нужна была эта работа, что я решила закрыть глаза на свои подозрения и, как выяснилось, зря. Не имея доказательств его преступной деятельности, можно было не думать о его темной стороне. Ведь человек невиновен, пока не доказано обратное. Но что делать теперь, когда я своими ушами слышала, что Макс— убийца! Впрочем, что я могу, если он не оставил мне выбора, кроме как подчиниться?Заперев дверь своей комнаты, я укуталас
Чем старше мы становимся, тем быстрее летит время. Сначала мы этого как-то не замечаем, пока в один прекрасный момент не остановимся и не оглянемся назад на прожитые годы. Мы приходим в этот мир невинными существами с пустой книгой жизни, которую изо дня в день заполняем самыми разными событиями. Сперва мы спешим стать взрослыми, выйти из-под родительского крыла, чтобы почувствовать вкус свободы. Когда это удается, на нас падает ворох проблем, с которыми мы учимся справляться самостоятельно, и только со временем жизнь входит в спокойное русло. Пока в нас много энергии, мы не задумываемся о том, сколько уже пройдено, живя будущим, ставя перед собой новые цели. И вот в один прекрасный момент приходит осознание, что мы уже не так молоды, что теперь то место, которое мы с трепетом берегли, занимают наши дети. Становится одновременно и радостно, и грустно.Я сидела в мягком кресле, теребя в руке маленький аккуратный букет нежно-розовых пионов и нервно отстукивая шпилькой по паркет
Во все времена самым низким человеческим поступком было причинение вреда слабому. Даже в военное время великие полководцы щадили женщин, детей и стариков. Я не знала, кто враг моего мужа, но в том, что это самый жалкий и беспринципный на свете человек, не сомневалась. Его методы были отвратительны, он бил по самому больному. Напасть на родителей Максима и его ребенка в день нашей свадьбы… Сколько же ненависти могло быть в одном человеке?Острая боль сковала сердце, когда Макс сказал, что машину с Игнатом Семеновичем, Василисой и нашей Софи расстреляли. Перед глазами все поплыло, и я бы упала, не успей муж меня подхватить.—Успокойся, Таня. Они живы. Машина бронированная, но я должен ехать,— он усадил меня на кровать, а сам продолжил собираться. Макс мельтешил передо мной, а я могла только повторять, как мантру: «Они живы». Живы, но что с ними? Как они? Как моя Софи?.. Весь мир сосредоточился вокруг моей девочки, наверняка напу
В воздухе витал едва уловимый цветочный аромат, играла легкая расслабляющая музыка, а в до краев наполненной мраморной ванне, словно каравеллы, плавали лепестки алых роз. Я чувствовала себя королевой, которую готовили к священному таинству брака.За день до свадьбы мы с женской частью обитателей дома, включая и мою маму, которая вполне у нас освоилась, отправились в коттедж, снятый для свадьбы. Это был трехэтажный особняк в живописном районе Подмосковья, где, несмотря на слякотную мартовскую погоду, было удивительно красиво. Просторный придомовой участок был украшен цветочными скульптурами, создавая весеннее настроение, которое никак не хотело приходить в сыром и сером городе. Вдоль каменных дорожек уже распустились яркие первоцветы, а газон закатали искусственным настилом, настолько искусно выполненным, что даже у самого придирчивого гостя не возникнет сомнений, что это настоящая трава.Первый этаж дома вмещал в себя несколько просторных залов, переходящих один в друг
Как часто дети бывают жестоки. Порой именно ребенок, говорящий то, что у него на уме, не задумываясь о чужих чувствах, может чертовски сильно ранить. А если это наш ребенок, которого мы беззаветно любим, отдавая все лучшее, только чтобы родному малышу было хорошо, причиненная им боль во сто крат сильнее. То, что выкинула Соня, узнав, что у нее скоро будет второй братик, было слишком жестоко по отношению ко мне. Потребовалось много дней, чтобы я, как прежде, начала радоваться своему положению.Ранним утром следующего дня Максим позвонил отцу и попросил его с Василисой прийти к нам на завтрак, Лизе дал указание приготовить что-нибудь особенное, а из погреба достать бутылку шампанского. Неважно, что еще утро. Повод-то есть. По моей просьбе Салим и Лиза тоже присоединились к нам. Когда, наконец, все собрались за столом, Макс открыл шампанское и, подняв бокал, объявил о нашей скорой свадьбе. Вторую новость должна была произнести я, но учитывая, что вместо игристого вина пила апель
<i>…Она не спускала глаз с колес подходящего второго вагона. И ровно в ту минуту, как середина между колесами поравнялась с нею, она откинула красный мешочек и, вжав в плечи голову, упала под вагон на руки и легким движением, как бы готовясь тотчас же встать, опустилась на колени. И в то же мгновение она ужаснулась тому, что делала. «Где я? Что я делаю? Зачем?» Она хотела подняться, откинуться; но что-то огромное, неумолимое толкнуло ее в голову и потащило за спину. «Господи, прости мне все!»— проговорила она, чувствуя невозможность борьбы. Мужичок, приговаривая что-то, работал над железом. И свеча, при которой она читала исполненную тревог, обманов, горя и зла книгу, вспыхнула более ярким, чем когда-нибудь, светом, осветила ей все то, что прежде было во мраке, затрещала, стала меркнуть и навсегда потухла.</i>В десятом классе я прочитала «Анну Каренину». Еще до обращения к литературному произведению я знала,
Уличный термометр показывал минус двадцать пять. Этот февраль с упоением отыгрывался за слишком мягкие предыдущие зимние месяцы, показывая декабрю и январю, как надо правильно морозить. Скованные серебром деревья смотрелись чарующе, но только если глядишь на них из окна, стоя в теплом доме. К счастью, именно так я и делала. Усадив Сонечку на мягкий подоконник, поставив рядом поднос с горячим какао, глядя на красоту за окном, я стала рассказывать ей сказку про лесных жителей.—А лосику и горностаю не холодно в такой мороз? —спросила девчушка, доставая ложечкой пастилу из своего какао.—Нет, малыш. У лося плотная шерсть, она его согревает, а горностай привык жить в холоде,— ответила я, усаживаясь рядом на подоконник.Мы с Софи стали подружками, как и прежде. Не последнюю роль в нашем сближении сыграли новогодние каникулы, когда не было занятий в подготовительной школе, и с Илоной моя девочка не общалась. Постепенно мал
Говорят, что близкие люди— самые строгие учителя. Они не дают поблажек, желая выжать тот максимум, на который мы способны. Будь нашим учителем чужой человек, он мог бы закрыть глаза на пару-тройку ошибок, а вот требовательный близкий— ни за что. Максим оказался не просто требовательным, он был жестким, непоколебимым наставником. Все утро мужчина заставлял меня целиться, стрелять и перезаряжать. В какой-то момент я почувствовала, как сводит правую руку, хотела взять передышку, но он не позволил.—Продолжай, Таня,— отчеканил он, как только я опустила оружие.—Давай передохнем?—Нет. Продолжай. Бери третью справа банку.И снова выстрел. Зуд в ладони от отдачи пистолета. Слезы на глазах от обиды. Я не хотела учиться стрельбе. И уж тем более, убивать. Меня пугала решимость Максима, его стальной голос, строгий взгляд. Я не могла ослушаться, потому что боялась его, как маленькая девочка большого
«Времена года» Антонио Вивальди— одно из самых ярких произведений музыки барокко и, несомненно, знаменитейшее творение венецианского композитора. Слушать потрясающее «Аллегро», знаменующее собой завершение осени, в исполнении умелого оркестра— одно удовольствие. Виртуозные скрипачи заставляли забыть о бренном мире, оторваться от реальности, перенестись в чарующий восемнадцатый век. Такой момент казался на редкость удачным, чтобы, не привлекая внимания, похитить меня из зала, только я не собиралась идти на поводу у Матвея.—Меня не интересует ваше предложение, так что не теряйте времени,— вырвав руку, зло прошептала я.—Неужели даже не выслушаешь? —обиженно спросил Матвей.—Мы не переходили на «ты», прошу соблюдать приличия,— прошипела я, чувствуя, как неприятный страх пробирается в душу. Главное, чтобы Максим нас не увидел!—
«Все течет, все изменяется»,— сказал когда-то Гераклит. Все текло и изменялось в моей жизни. Дни проходили один за другим, неделя шла за неделей, месяц за месяцем. За окном стоял необычный для конца ноября мороз, а я уже год жила в Максовом доме. Как много всего произошло за это время. От простой няни я прошла путь до хозяйки особняка, но если бы годом ранее мне бы сказали, что я буду жить с Максимом на правах его супруги, я бы не поверила. Тем не менее, я легко свыклась с новой ролью, хотя в доме было не все гладко.Максим с головой ушел в работу. Он не вводил меня в курс дел, часто уезжал и возвращался без предупреждения совершенно вымотанным. Как я могла понять, у него были серьезные проблемы, и, хотя он держал их в секрете, больше всего переживал за меня. После дня рождения Софи Макс просил не покидать дом без особой надобности. Только когда я находилась за трехметровым забором нашей крепости, мой мужчина мог за меня не волноваться. Я не решалась о