Настенные часы пробили десять утра. Уже пять минут мы с Максимом играли в молчанку. Скрестив руки под грудью, я сидела напротив мужчины и с ненавистью смотрела на его ухмыляющееся лицо. Макса забавляла вся эта ситуация, но я не намерена была сдаваться.
— Хорошо, Максим, давай я напишу новое заявление на увольнение, опять отработаю положенные две недели, и на этом мы закончим, — потянувшись за ручкой, сказала я.
— Не выйдет, радость моя, — ухмыльнулся он, — тот контракт, что ты подписала, обязывает отработать не менее трех месяцев, прежде чем увольняться.— Но это незаконно! По трудовому кодексу…— Ты еще не поняла, что здесь действуют только мои законы? А я никуда не собираюсь тебя отпускать, — насмешливо заявил человек, который вновь стал моим боссом, — а теперь, Танюш, организуй нам завтрак.Я в гневе вскочила со стула и, опершись на стол, нависла
Сцена как из латиноамериканского сериала: я, он, его дочь, бывшая жена и театральная пауза. Люси смотрела на меня с такой ненавистью, что казалось, еще мгновение, и она испепелит взглядом. Но тут вступился Максим.—Люсь, это все равно бы произошло, ты и сама все поняла,— спокойно сказал он, беря меня за руку, которую я тут же отдернула,— ты счастлива со Славой, я долго не мог принять это, но от этого делал хуже нам всем.—Хочешь сказать, у вас отношения? —с трудом спросила женщина.—Нет,— прервала я попытку Максима все усугубить.—Пока нет,— все же высказался босс.—Но она и Владимир… Софи все рассказала! —явно шокированная Люси пыталась хоть как-то разобраться в происходящем. Ее ненависть сменилась недоумением, и она потрясла головой, словно отгоняя непонятные мысли.—Принцесса все неправильно поняла,&
Людям свойственно бояться того, чего они не понимают. Мы боимся неизвестных городов, незнакомого транспортного маршрута и других людей, чей характер для нас загадка. Я знала Максима полгода, за это время нам удалось невероятно сблизиться, научиться доверять друг другу, поддерживать и… предавать. Всей душой я любила этого тирана, как бы ни старалась этого избежать. Вот только человек, который мне казался знакомым, пусть и жил в мире собственных тайн, сейчас совершенно переменился. Я не понимала Максима, не верила в серьезность его намерений на мой счет и, конечно, сомневалась в его чувствах. Он слишком резко изменился. Словно по щелчку пальцев превратился в любящего мужчину, хотя совсем недавно вел себя так, словно я для него пустое место. Я не понимала Макса, именно поэтому его боялась.Сразу после завтрака мы поехали в Москву. В отличие от меня, и Макс, и Софи были в прекрасном настроении. В дороге они принялись играть в города и не позволили мне остаться в стороне.
Как сложно убедить себя, что нужно забыть мужчину, когда случается постоянно его ревновать! Стоило мне немного успокоиться по поводу новой няни, как появилась Лена. Спокойно видеть эту женщину я не могла: сразу вспоминалась та злополучная ночь и слова Макса, что я для него никто. Сейчас, когда выяснилось, что встреча была намечена именно с ней, я вовсе перестала понимать, что происходит.Мы зашли в кабинет, и Максим попросил Василису подать нам кофе. Босс не спешил подходить к сути встречи и расспрашивал Лену, как она добралась. Когда нам принесли кофе и с формальностями было покончено, Макс попросил гостью передать ему документы. Лена достала из сумки увесистую папку и положила перед ним.—Здесь все? —уточнил он.—Да,— ответила женщина и покосилась на меня,— Максим, разумно ли присутствие Татьяны здесь?—Да, Лен. Я специально пригласил ее, чтобы вас представить,— ответил Макс
Очередная бессонная ночь. Снова сомнения, переживания, неуверенность в завтрашнем дне. Слова Лены не оставили меня равнодушной. Но правду ли она сказала? Было понятно, что ей не нравятся наши отношения с Максом, быть может, поэтому она решила запугать меня. Неужели Максим действительно так страшен? Да, он бывает несдержанным, жестоким, пугающим, но в то же время может быть мягким, любящим, а главное, справедливым. Конечно, мое отношение к этому мужчине нельзя было назвать не предвзятым, но полюбила бы я законченного мерзавца? Не думаю, ведь мое чувство родилось благодаря тому светлому, что было в Максиме.Рано утром, еще до завтрака, Лена уехала. Меня разбудил привычный стук в дверь, я знала, что это цветы, которые теперь Максим передавал сразу с вазами, потому что те, что были в доме, уже заняты его букетами. Я открыла дверь и немного смутилась, увидев на пороге босса собственной персоной.—Ты перестала вышвыривать мои цветы, поэтому решил принести тебе их
Софи похитили! Мою девочку похитили! Я не могла в это поверить. Как? За что? Моя маленькая в лапах каких-то бандитов, совсем одна! Как же ей страшно… А вдруг… вдруг они ее обидят? Что, если сделают больно?—Приехали,— сказал Петя, и я только заметила, что мы на территории особняка,— Таня, с вами все в порядке? Как вы?—А ты как думаешь? —я разозлилась на глупый, совершенно неуместный вопрос и почти выбежала из машины.В доме уже знали о случившемся. Все домочадцы собрались в гостиной и ждали моего возвращения. Но стоило мне появиться, как Эрик пригласил меня в кабинет. Говорить с этим человеком совершенно не хотелось, но выбора не было.—Во всех подробностях расскажи, как все случилось! —приказал он, и я пересказала случившееся в мельчайших деталях. —Опиши этого мужчину.—Где-то метр восемьдесят пять ростом, ему около тридцати пяти,
Темнота. Тяжелый затхлый воздух. Чьи-то голоса. Какой странный сон…Неожиданно на меня вылили ведро ледяной воды. Я испуганно вскочила, но зря сделала это так резко. Голова отозвалась сильной болью. Громко застонав, я положила руку на затылок и нащупала огромную шишку. Ничего не помню… Что случилось?Я стала осматриваться, но не видела ничего, кроме темноты и каких-то размытых силуэтов. Постепенно зрение стало фокусироваться, и я поняла, что нахожусь в помещении не одна. Здесь были люди, рассмотреть которых не удавалось.—Кто вы? —с трудом произнесла я.— Что вы со мной сделали? Как я сюда попала?..Они молчали, внимательно наблюдая за мной, а я никак не могла понять, что происходит. Постепенно стали возвращаться воспоминания: похищение Софи, отчаяние Макса и Люси, звонок похитителей и мой отчаянный поступок в попытке спасти малышку.—Где девочка?! —стальным голосом вопросила
В закрытом помещении без часов и привычного режима дня совершенно теряешь счет времени. Мы с Софи сидели в нашей камере уже два дня, и это время казалось вечностью, но я старалась делать все, чтобы малышка не так тяжело переносила заточение.Наша камера, или, как называли ее похитители, «конура», представляла собой темную обшарпанную комнату с плесенью на стенах. Из-за влажности и отсутствия вентиляции здесь было невыносимо душно. Дневные часы, когда в окошко светило безжалостно палящее солнце, переносились особенно тяжко. А вот после заката, если сесть под самым окном, можно было почувствовать легкий приятный ветерок.В дальнем конце конуры была уборная, она отгораживалась от остального помещения стеной и занавеской вместо двери. Увидев это место в первый раз, я пришла в ужас: вонь, ржавый унитаз и газета вместо бумаги. К счастью, здесь же была раковина и несколько кусков хозяйственного мыла, которым я как могла отдраила туалет. За неимением губки приходил
<i>—Раз, два, три, четыре, пять, негде зайчику скакать.</i>Темно. Душно. Воздух густой, словно желе, и в нем так мало кислорода.<i>—Всюду ходит волк, волк. Он зубами— щелк, щелк!</i>Тупая, приглушенная боль никак не отступит. Мне так плохо. Совсем нет сил, чтобы просто открыть глаза.<i>—А мы спрячемся в кусты. Прячься, заинька, и ты.</i>Вот бы снова стать маленькой девочкой. Убежать ото всех, обнять маму, спрятаться за подол ее юбки и быть уверенной, что я в полной безопасности.<i>—Ты, волчище, погоди, как попрячемся— иди!</i>Страх. Боль. Страх. Боль. Страх… Нет, я не стану открывать глаза, наоборот, нужно уснуть…—Раз, два, три, четыре, пять, негде зайчику скакать… Таня! Та-ня! Тааа-ня!Я резко распахнула глаза и увидела перед собой Софи. Малышка сидела рядышком
Чем старше мы становимся, тем быстрее летит время. Сначала мы этого как-то не замечаем, пока в один прекрасный момент не остановимся и не оглянемся назад на прожитые годы. Мы приходим в этот мир невинными существами с пустой книгой жизни, которую изо дня в день заполняем самыми разными событиями. Сперва мы спешим стать взрослыми, выйти из-под родительского крыла, чтобы почувствовать вкус свободы. Когда это удается, на нас падает ворох проблем, с которыми мы учимся справляться самостоятельно, и только со временем жизнь входит в спокойное русло. Пока в нас много энергии, мы не задумываемся о том, сколько уже пройдено, живя будущим, ставя перед собой новые цели. И вот в один прекрасный момент приходит осознание, что мы уже не так молоды, что теперь то место, которое мы с трепетом берегли, занимают наши дети. Становится одновременно и радостно, и грустно.Я сидела в мягком кресле, теребя в руке маленький аккуратный букет нежно-розовых пионов и нервно отстукивая шпилькой по паркет
Во все времена самым низким человеческим поступком было причинение вреда слабому. Даже в военное время великие полководцы щадили женщин, детей и стариков. Я не знала, кто враг моего мужа, но в том, что это самый жалкий и беспринципный на свете человек, не сомневалась. Его методы были отвратительны, он бил по самому больному. Напасть на родителей Максима и его ребенка в день нашей свадьбы… Сколько же ненависти могло быть в одном человеке?Острая боль сковала сердце, когда Макс сказал, что машину с Игнатом Семеновичем, Василисой и нашей Софи расстреляли. Перед глазами все поплыло, и я бы упала, не успей муж меня подхватить.—Успокойся, Таня. Они живы. Машина бронированная, но я должен ехать,— он усадил меня на кровать, а сам продолжил собираться. Макс мельтешил передо мной, а я могла только повторять, как мантру: «Они живы». Живы, но что с ними? Как они? Как моя Софи?.. Весь мир сосредоточился вокруг моей девочки, наверняка напу
В воздухе витал едва уловимый цветочный аромат, играла легкая расслабляющая музыка, а в до краев наполненной мраморной ванне, словно каравеллы, плавали лепестки алых роз. Я чувствовала себя королевой, которую готовили к священному таинству брака.За день до свадьбы мы с женской частью обитателей дома, включая и мою маму, которая вполне у нас освоилась, отправились в коттедж, снятый для свадьбы. Это был трехэтажный особняк в живописном районе Подмосковья, где, несмотря на слякотную мартовскую погоду, было удивительно красиво. Просторный придомовой участок был украшен цветочными скульптурами, создавая весеннее настроение, которое никак не хотело приходить в сыром и сером городе. Вдоль каменных дорожек уже распустились яркие первоцветы, а газон закатали искусственным настилом, настолько искусно выполненным, что даже у самого придирчивого гостя не возникнет сомнений, что это настоящая трава.Первый этаж дома вмещал в себя несколько просторных залов, переходящих один в друг
Как часто дети бывают жестоки. Порой именно ребенок, говорящий то, что у него на уме, не задумываясь о чужих чувствах, может чертовски сильно ранить. А если это наш ребенок, которого мы беззаветно любим, отдавая все лучшее, только чтобы родному малышу было хорошо, причиненная им боль во сто крат сильнее. То, что выкинула Соня, узнав, что у нее скоро будет второй братик, было слишком жестоко по отношению ко мне. Потребовалось много дней, чтобы я, как прежде, начала радоваться своему положению.Ранним утром следующего дня Максим позвонил отцу и попросил его с Василисой прийти к нам на завтрак, Лизе дал указание приготовить что-нибудь особенное, а из погреба достать бутылку шампанского. Неважно, что еще утро. Повод-то есть. По моей просьбе Салим и Лиза тоже присоединились к нам. Когда, наконец, все собрались за столом, Макс открыл шампанское и, подняв бокал, объявил о нашей скорой свадьбе. Вторую новость должна была произнести я, но учитывая, что вместо игристого вина пила апель
<i>…Она не спускала глаз с колес подходящего второго вагона. И ровно в ту минуту, как середина между колесами поравнялась с нею, она откинула красный мешочек и, вжав в плечи голову, упала под вагон на руки и легким движением, как бы готовясь тотчас же встать, опустилась на колени. И в то же мгновение она ужаснулась тому, что делала. «Где я? Что я делаю? Зачем?» Она хотела подняться, откинуться; но что-то огромное, неумолимое толкнуло ее в голову и потащило за спину. «Господи, прости мне все!»— проговорила она, чувствуя невозможность борьбы. Мужичок, приговаривая что-то, работал над железом. И свеча, при которой она читала исполненную тревог, обманов, горя и зла книгу, вспыхнула более ярким, чем когда-нибудь, светом, осветила ей все то, что прежде было во мраке, затрещала, стала меркнуть и навсегда потухла.</i>В десятом классе я прочитала «Анну Каренину». Еще до обращения к литературному произведению я знала,
Уличный термометр показывал минус двадцать пять. Этот февраль с упоением отыгрывался за слишком мягкие предыдущие зимние месяцы, показывая декабрю и январю, как надо правильно морозить. Скованные серебром деревья смотрелись чарующе, но только если глядишь на них из окна, стоя в теплом доме. К счастью, именно так я и делала. Усадив Сонечку на мягкий подоконник, поставив рядом поднос с горячим какао, глядя на красоту за окном, я стала рассказывать ей сказку про лесных жителей.—А лосику и горностаю не холодно в такой мороз? —спросила девчушка, доставая ложечкой пастилу из своего какао.—Нет, малыш. У лося плотная шерсть, она его согревает, а горностай привык жить в холоде,— ответила я, усаживаясь рядом на подоконник.Мы с Софи стали подружками, как и прежде. Не последнюю роль в нашем сближении сыграли новогодние каникулы, когда не было занятий в подготовительной школе, и с Илоной моя девочка не общалась. Постепенно мал
Говорят, что близкие люди— самые строгие учителя. Они не дают поблажек, желая выжать тот максимум, на который мы способны. Будь нашим учителем чужой человек, он мог бы закрыть глаза на пару-тройку ошибок, а вот требовательный близкий— ни за что. Максим оказался не просто требовательным, он был жестким, непоколебимым наставником. Все утро мужчина заставлял меня целиться, стрелять и перезаряжать. В какой-то момент я почувствовала, как сводит правую руку, хотела взять передышку, но он не позволил.—Продолжай, Таня,— отчеканил он, как только я опустила оружие.—Давай передохнем?—Нет. Продолжай. Бери третью справа банку.И снова выстрел. Зуд в ладони от отдачи пистолета. Слезы на глазах от обиды. Я не хотела учиться стрельбе. И уж тем более, убивать. Меня пугала решимость Максима, его стальной голос, строгий взгляд. Я не могла ослушаться, потому что боялась его, как маленькая девочка большого
«Времена года» Антонио Вивальди— одно из самых ярких произведений музыки барокко и, несомненно, знаменитейшее творение венецианского композитора. Слушать потрясающее «Аллегро», знаменующее собой завершение осени, в исполнении умелого оркестра— одно удовольствие. Виртуозные скрипачи заставляли забыть о бренном мире, оторваться от реальности, перенестись в чарующий восемнадцатый век. Такой момент казался на редкость удачным, чтобы, не привлекая внимания, похитить меня из зала, только я не собиралась идти на поводу у Матвея.—Меня не интересует ваше предложение, так что не теряйте времени,— вырвав руку, зло прошептала я.—Неужели даже не выслушаешь? —обиженно спросил Матвей.—Мы не переходили на «ты», прошу соблюдать приличия,— прошипела я, чувствуя, как неприятный страх пробирается в душу. Главное, чтобы Максим нас не увидел!—
«Все течет, все изменяется»,— сказал когда-то Гераклит. Все текло и изменялось в моей жизни. Дни проходили один за другим, неделя шла за неделей, месяц за месяцем. За окном стоял необычный для конца ноября мороз, а я уже год жила в Максовом доме. Как много всего произошло за это время. От простой няни я прошла путь до хозяйки особняка, но если бы годом ранее мне бы сказали, что я буду жить с Максимом на правах его супруги, я бы не поверила. Тем не менее, я легко свыклась с новой ролью, хотя в доме было не все гладко.Максим с головой ушел в работу. Он не вводил меня в курс дел, часто уезжал и возвращался без предупреждения совершенно вымотанным. Как я могла понять, у него были серьезные проблемы, и, хотя он держал их в секрете, больше всего переживал за меня. После дня рождения Софи Макс просил не покидать дом без особой надобности. Только когда я находилась за трехметровым забором нашей крепости, мой мужчина мог за меня не волноваться. Я не решалась о