Что, кинула тебя твоя невеста? – Изодский похлопал меня по плечу, будто старого друга, но я стряхнул с себя его руку.
Партнер по бизнесу – не равно приятель.
Настроение было паскуднее некуда. И не потому, что эта зараза меня бросила. Этому я был скорее даже рад, потому что брак, навязанный бизнесом, меня бесил по своей природе. И все же как мужчина я чувствовал себя униженным.
Вот что этой стерве нужно было? Все ей давал: деньги, украшения; прихоти исполнял. Да, в сексе брал много, порой больше, чем она хотела. Но ведь она тоже не глупая девочка, знала, от кого кольцо принимает и для кого свисток разрабатывала.
– Ну и похрен, – запрокидывая в себя рюмку “Белуги” с барной стойки, высказал я. – Соска и есть соска. На ее месте любая будет оказаться рада. Вот хотя бы эта.
Я наугад ткнул в толпу разукрашенных девиц из местных “золотых”. Выбрал самую грудастую.
– Или эту. Мисс “раздвинь ножки”.
– Да кто же спорит? – Изодский хохотнул и отвернулся от меня. Вышло так, будто поставил крест, но я все же проследил за его взглядом. Он наблюдал за девушкой в толпе.
Ее внешность резко контрастировала с окружающей обстановкой, словно в мешок с алмазами кто-то бросил кусок угля. Более скромное платье с крохотным разрезом на бедре, почти полное отсутствие макияжа и прическа “я просто расчесалась”. Никакой тонны лака и нескольких часов колдовства у стилиста.
– Какая цыпа, – хищно выдохнул в свой бокал вискаря партнер.
– Ага, моя цыпа, – по-хозяйски постановил я, уже принимая решение затащить именно эту девицу в свою постель и повертеть хорошенько на члене, желательно всю ночь. – Бармен, “Маргариту” и “Мохито”. Ну, или какую-нибудь другую дамскую лабуду!
Видавший виды паренек за стойкой только кивнул и через мгновение поставил передо мной “Пина коладу”.
– Ворошилов, это бесполезно, – попытался остановить меня Изодский. – У нее по мордашке видно: пью только шампанское, и то, если разрешит мама. Спорим, это краля тебе не даст?
Я лишь усмехнулся, обнажив зубы.
– Даст, – самодовольно заявил я. – Еще и добавки попросит.
– Посмотрим…
Ну, и конечно же, я оказался прав.
Мне даже не пришлось запоминать ее имя. Ничего не значащий разговор, пара улыбок, обещание помочь барышне найти какого-то хрена с идиотской фамилией, которую я тут же выбросил из головы, но главное, пять слабоалкогольных коктейлей сделали свое дело.
Через пару часов я уже зажимал ее в углу и дурел от аромата моря, которым пахли ее волосы.
– Это неправильно, – слабо пищала она и тут же хихикала. – Я не занимаюсь сексом на первом свидании.
Все же верно говорят: выпила водку – береги пилотку.
– Ну зачем же такие пошлости? Оставь секс для придурков за стенкой, а я тебя уже почти люблю, детка. – Моя рука беззастенчиво скользнула под вырез ее платья…
Ночь. Улица. Фонарь. Океанариум…Да-да, вы не ослышались, именно оттуда я только что вышла, а теперь иду с работы домой и мерзну.Сейчас ноябрь, а на улице минус десять, потому что живу я в Мурманске. Здесь холодно, ветрено и, что самое жутковатое, к этому невозможно привыкнуть, даже прожив в этом городе всю жизнь.Впрочем, я жила за городом. В том самом частном секторе, который окружает любой мало-мальски приличный город. Из плюсов – дом был своим, доставшимся от бабушки, с баней и русской печью. Из минусов – все это богатство разваливалось от старости, а денег на ремонт или реконструкцию у меня не было.Да и откуда им взяться, если мне всего двадцать, отца никогда не видела, а мать работала вахтами, пока однажды, лет пять назад, просто не вернулась? Нашла там кого-то, решив, что пятнадцатилетняя дочь уже достаточно взрослая и самостоятельная.Бог ей судья.А вот бабуля ушла в прошлом году. Девяносто пять лет – прил
Данила ВорошиловЯ впервые за долгое время не мог сосредоточиться на работе. Напротив практически навытяжку стоял один из менеджеров и докладывал о результатах, а у меня в голове было что угодно, кроме выкупа океанариума и нового клуба.А если конкретно, то в нем была вчерашняя морская нимфа, которая сначала патокой растекалась в моих объятиях, а после сбежала. Просочилась, как вода сквозь пальцы, оставив после себя лишь неудовлетворенное желание и… недоумение. Что за, мать его, Гоша?! Какой вообще может быть Гоша в голове у бабы, когда я раскладываю ее на диванчике и практически стаскиваю платье?– Таким образом, смета расходов на переделывание океанариума составит… – продолжал бормотать менеджер, все еще не теряя надежды донести до меня информацию.– Отлично. – Я жестом прервал его отчет и сказал: – Оставь бумаги на столе, после дополнительно ознакомлюсь. Мо
Алиса СелезневскаяЯ согласилась на обед с ним. С ненавистным мне типом, решившим уничтожить океанариум и всех его обитателей ради собственного обогащения.Бросив взгляд из-под ресниц на Данилу Ворошилова, снова подумала, что его образ далек от того, что уже нарисовался в моей голове.Надо же, Стрелов… Стрельцов… Как глупо я попалась!Гоша чуть не умер в ту ночь, отравившись какой-то дрянью, когда мы с главным (как оказалось) злодеем мило проводили время в клубе “Зевс”. Но откуда мне было знать?! Да никто в здравом уме не догадался бы… Только вот мой ум был замутнен спиртными напитками, усердно навязанными парнем, способным разрушить привычную жизнь, окончательно превратив ее в ад.– Ты такая хмурая. – Данила открыл для меня дверь роскошного черного авто, и я снова остановилась в сомнени
Данила ВорошиловМир рушится по-разному.Иногда это длительный процесс с постепенным расшатыванием основ твоей жизни. А временами это происходит стремительно, как горная лавина.Фортуна выбросила для меня черную карту. И мир оказался стерт в порошок за считанные минуты.В тот самый момент, когда дверь моего кабинета вынесли бойцы СОБР, а меня самого ткнули мордой в любимый стол так, что разбили губу, и кровь багровыми разводами украсила девственно-белый лист очередного контракта.От мордоворотов долго не удавалось ничего добиться, и хоть что-то прояснилось, только когда в комнате появился подтянутый господин в хорошем костюме и с дорогим кейсом.– Отпустить, – сухо велел он, и руки тотчас освободили.Я потер запястья, онемевшие от хватки бойца, и с усмешкой вытер кровь из уголка рта, а после спросил:– Что происходит?– К моему огромному сожален
Алиса СелезневскаяКаков мерзавец!Приехал в дом и встал у порога, словно он – манна небесная! И оправдания какие глупые! Машина сломалась… Не понимаю, на что этот индивид надеялся, приехав ко мне!Мечась из стороны в сторону, я пробежала несколько раз по гостиной, нервно сминая в руках газету, которой собиралась распалить дрова в печи. Дрова! Точно… Я же шла за ними в сарай. Надо же было забыть о них…На всякий случай перед выходом выглянула в окно и уже собиралась отодвинуть щеколду входной двери, когда разглядела очень знакомую макушку. Данила Ворошилов никуда не ушел! Он сидел на лестнице моего дома и, обнимая себя за плечи, спал. Ну, или просто уронил голову на грудь – может быть, так ему лучше думалось?Ненормальный! Сидит под проливным дождем, мокнет почем зря. И все ради
Данила ВорошиловЯ ненавидел себя в момент, когда сидел в кресле старого убогого дома, кутаясь в одеяло, пахнущее грустью и эсэсэром: лавандой, сыростью и чем-то еще. Хотелось орать, бить, крушить и свернуть шею мерзавцам, подставившим меня.Теперь в голове отчетливо вырисовывалась правда: главный бухгалтер не просто так пропал, сгинув ровно за день до появления фээсбэшников. Этот козел обокрал меня, выставив идиотом. И, насколько понимаю, для многих такой ход событий не был тайной.Как же я так влип? Почему сам не замечал, в какое болото попал?!Сейчас, немного придя в себя, я вспомнил, что в Швейцарии у меня была арендована ячейка с наличностью на черный день. Но ведь до туда еще добраться нужно, да и денег там все равно не хватило бы на отвоевывание бизнеса обратно.Дрова в печи треснули особенно громко, и я вздрогнул, по лицу потекли ручейки пота, глаза заслезились. Черт, кажется, меня и правда знобило. Не
Алиса СелезневскаяЯ с тревогой поглядывала на сидящего рядом мужчину.Данила, судя по расфокусированному взгляду, откровенно “плыл”. А еще он очень страшно кашлял. Сильно, с надрывом… даже жалко становилось, так как я прекрасно помнила, как дерет горло в таком состоянии.Но еще более жалко становилось себя, потому что появилось подозрение: так просто избавиться от Ворошилова не получится. Он больной, одинокий, с копейками в кошельке и отсутствием жилья.Куда он пойдет?От осознания неизбежности неприятностей мне плакать хотелось! Больше всего на свете я желала передать заботу об этом золотом мальчике кому-то другому и забыть обо всем, как о страшном сне!Пока я предавалась унынию, мы успели доехать до места назначения.Выйдя из такси, я оглядела красивые старинные дома и поежилась. Тут даже вывески были не кричащими, а сдержанно-благородными. Клиника, нотариальная контора, како
Данила ВорошиловДень ее выходного прошел как в тумане. Я часто проваливался в сон, а когда просыпался, мечтал снова уснуть – настолько неказистой была реальность. Болезнь поедала меня изнутри, и это был не бронхит, поставленный дорогим доктором, а ненависть. Я ненавидел всех тех, кто заставил влачить столь жалкое существование. Начиная от главного бухгалтера и заканчивая Вронской. Маленькая дрянь посмела оскорбить меня и Алису, и она тоже должна была ответить.План медленно проявлялся в моей голове, как фотография в затемненном помещении. Ему нужно было время, чтобы обрести четкие очертания и краски, но в целом я уже представлял, как и что буду делать.Да, меня опустили на самое дно, но они забыли, кто я и какими знаниями владею. Я с легкостью воспроизводил в памяти все схемы ухода от налогов Вронского, помнил, какие нехорошие штуки проворачивал в свое время Куйбышинский –
Полгода спустяИногда мне кажется, что жизнь представляет из себя затейливую трассу с участками разных уровней сложности, а люди на ней – автомобили. Разных марок, моделей и с разной комплектацией авто.И я словно всю свою предыдущую жизнь то ехала по скользким дорогам зимней Сибири, где можно было вылететь в кювет в любой момент, то пыталась удержаться на узком горном серпантине и не свалиться в пропасть.В общем, не жизнь, а сплошные испытания.Но время шло, дорожка вела вперед, и на каком-то этапе мне встретился Данила. После этого момента жизнь свернула в сторону средней полосы, с каждым днем все ближе приближаясь к югу.– О чем задумалась?Из интересных раздумий меня вырвал голос мужа. Муж… Боже, прошло уже больше трех месяцев со дня нашей свадьбы, а я до сих пор не могу привыкнуть к своему новому статусу. Первое время постоянно проворачивала на пальце обручальное
Алиса Селезневская Я ждала его у выхода из больницы. Данила ходил к заведующему отделением, благодарил, дарил новогодний презент. Так вышло, что выписали его только тридцать первого, в самый суетный день в году. И еще продержали бы, но он категорично отказался встречать Новый год в больничной палате. Зная, что дома ничего не готово к празднику, Даня решил забронировать нам столик в каком-то дорогом ресторане. Но мест не оказалось – все было зарезервировано давным-давно. Он расстроился, а мне стало стыдно, что не озадачилась украшением квартиры. Все мысли были о том, как там этот несносный Ворошилов. К тому же позвонили из клиники – раненый песик пришел в себя, и ему нужен был уход. Конечно, забрала Жорика домой. Имя ему придумывать не пришлось: малыш много и часто ел, откликаясь на ласковое “ну ты и обжорка” счастливым заливистым лаем. Я очень переживала, как отнесется к новому жильцу Данила. Даже думала не признава
Данила Ворошилов Теперь я точно знаю, что у меня есть ангел-хранитель. Точнее, даже не так. У меня нимфа-хранитель, потому что если бы не Алиса, то я бы точно умер в тот день – либо подстреленный в океанариуме вместе с ее начальницей, либо истек кровью во дворе. Даже когда отходил от наркоза, первой, кого увидел, была она. Моя Алиса. Словно черты святой, ее лицо проступало сиянием у меня перед взором. Девушка сидела у кровати и держала меня за руку, нежно поглаживая пальцами. Моих сил в этот момент хватило лишь на то, чтобы сжать ее хрупкую ладошку чуть сильнее. – Ты очнулся, – тихо произнесла она. – Я так рада. – А уж я-то как рад. Думал, на тот свет пора. – Не смешно, – хмуро ответила она, щуря покрасневшие от слез глаза. – Не пугай меня больше так. Не найдя в себе силы на ответ, я просто кивнул и прикрыл глаза. Следующие три дня меня продержали в б
Алиса Селезневская У меня было странное ощущение ирреальности происходящего. Словно я в один момент из обыденной и скучной жизни перенеслась в какой-то шпионский боевик, в котором отжимают бизнесы, подставляют, сжигают чьи-то дома и убивают бабушек-директрис. Конечно, Грымза была откровенно неприятным человеком, но я даже в страшном сне не могла себе представить, что она умрет! Наоборот, весь мой жизненный опыт диктовал, что такие люди, как Марина Петровна, обычно живут долго и счастливо за счет несчастий других людей. Потому в случившемся мне виделась какая-то высшая справедливость, пусть и весьма криво исполненная. А тут еще и беседа Данилы, и громкие динамики, из-за которых я услышала, что жизнь Ворошилова тоже в опасности. И так страшно стало… Дико, до ледяного холода в груди страшно… за него! Он закончил разговор с неким Артемом и несколько минут мы просто ехали в тишине. Не знаю, о чем думал Данила, но я вс
Данила Ворошилов Весь день я промотался по городу, разъезжая из банка в банк и пытаясь выяснить, какие именно операции проводились с рабочих счетов моей фирмы. Поддерживающий меня в этом деле адвокат проявлял себя профи. Потому что куда бы я ни приезжал, первым делом выслушивал отказ, ибо делом якобы занималось ФСБ, а после, доходя едва ли не до директора филиала, получал выписки. Расклад выходил грустным. Мало того, что меня поставили раком в этой афере, так еще и регулярно грабили. Судя по всему, бухгалтер Максимов Олег Петрович не гнушался махинаций с деньгами в личных целях. – Да уж, – невесело присвистнул адвокат. – С такими суммами его искать либо на Бали, либо на Гавайях. Хватит на безбедную старость. Хотя есть надежда, что он все еще в России. – С чего вы решили? – без особой веры в лучшее спросил я. – Возможно, Максимов был невыездным из-за алиментов. Мне тут удалось найти кое-какие справ
Алиса Селезневская Ужасный день. И что бы я ни делала, куда бы ни шла, отовсюду видела эту гадскую купюру. Ворошилов оставил мне деньги. Сказал, что это на еду, и ушел. А мне было мерзко и обидно. Мерзко, потому что брать у него ничего не хотела, быть обязанной ему – тоже. Обидно от осознания неизбежного: принять его помощь придется. Желудок урчал от голода, а идти по-прежнему было некуда. На работе Данила показываться запретил, и я понимала его логику, но как иначе мне заработать денег? Мысли кружились в голове неустанным вихрем, постоянно возвращаясь к воспоминанию о том, как горит дом. И еще я помнила обрывки этой ночи, когда горела сама… Горела в объятиях Ворошилова. Пламенела от прикосновений его губ… Казалось, я была пьяна, а в голове стоял туман, но тем не менее четко помню, как выгибалась навстречу, как отвечала на ласки. И все же у меня было оправдание – жар! А что случилось с ни
Данила ВорошиловЯ захлопнул крышку ноутбука.Все, хватит. Надоело рассиживаться, пора делать хоть что-то. Я долго думал, с чего начать. Первой идеей, конечно, было навестить начальницу Алисы, но спустя короткое время я отверг этот план.Марина Петровна вряд ли могла рассказать мне больше, чем я и так знал. Идти же к Куйбышинскому или тем более его начальнику, отцу Вероники, пока было рано. Кроме снимков и слухов, я ничем не располагал, а эти звенья цепи были слишком сильны, чтобы ломать их с наскока.Ответы нужно было искать у бывшей невесты, которая в свете всех событий казалась не такой уж случайной фигурой на шахматной доске.Когда Алиса вышла из душа, я уже допивал кофе перед выходом на улицу. К своей нимфе у меня была отдельная просьба.– Хотел тебя попросить, – начал я, наблюдая, как она просушивает полотенцем волосы, и залипая на еще немного влажную кожу на ее шее.– Да?
Алиса СелезневскаяИз мира сновидений я выплывала, как утопленник из глубин океана. Медленно и тяжело… Темные воды не желали выпускать сознание из своих тягучих объятий.Фоновым шумом звучали голоса, притом если Данилы я узнала даже в таком состоянии, то второй был незнаком.– Ты что так тихо говоришь? – недоумевал собеседник Ворошилова.– В квартире не один, а когда покупал ноутбук, забыл взять гарнитуру, – пояснил Данила все так же вполголоса.– Не один? Та самая бескорыстная особа? Даром времени как обычно не теряешь.– Это совершенно другое. – В голосе Ворошилова отчетливо слышалось предупреждение не лезть не в свое дело. – Ты что-то нарыл?– Да, иначе зачем мне тебя с утра пораньше беспокоить? – насмешливо ответил невидимый собеседник. – Ты просил работать как можно быстрее.– Слушаю.– Итак, Гр
Данила ВорошиловЯ сидел на диване и не мог отвести взгляда от спящей на моей кровати Алисы.Это было странное, затягивающее чувство. Смотреть на нее… и не желать присоединиться. Не желать стянуть одеяло, чтобы добраться до гибкого тела.Все, чего мне хотелось – прижать ее к себе, погладить по волосам… и чтобы она не плакала. Чтобы она больше никогда не плакала.Когда из ванной послышались эти горестные, пронзительные рыдания, то я метался по комнате, как раненый зверь, и едва ли не выл от бессилия.Вот он, самый большой мужской страх. Когда она плачет, а ты ничего не можешь сделать.Наверное, потому и смотрел на Алису я сейчас особенно внимательно, будто пытался прочесть, что ей снится и снится ли вообще. Хотелось оградить ее от любых кошмаров.А в голове тем временем крутилась собственная фраза: “Случайности не случайны”.Когда я ее произносил в машине, еще