Данила Ворошилов
Мир рушится по-разному.
Иногда это длительный процесс с постепенным расшатыванием основ твоей жизни. А временами это происходит стремительно, как горная лавина.
Фортуна выбросила для меня черную карту. И мир оказался стерт в порошок за считанные минуты.
В тот самый момент, когда дверь моего кабинета вынесли бойцы СОБР, а меня самого ткнули мордой в любимый стол так, что разбили губу, и кровь багровыми разводами украсила девственно-белый лист очередного контракта.
От мордоворотов долго не удавалось ничего добиться, и хоть что-то прояснилось, только когда в комнате появился подтянутый господин в хорошем костюме и с дорогим кейсом.
– Отпустить, – сухо велел он, и руки тотчас освободили.
Я потер запястья, онемевшие от хватки бойца, и с усмешкой вытер кровь из уголка рта, а после спросил:
– Что происходит?
– К моему огромному сожален
Алиса СелезневскаяКаков мерзавец!Приехал в дом и встал у порога, словно он – манна небесная! И оправдания какие глупые! Машина сломалась… Не понимаю, на что этот индивид надеялся, приехав ко мне!Мечась из стороны в сторону, я пробежала несколько раз по гостиной, нервно сминая в руках газету, которой собиралась распалить дрова в печи. Дрова! Точно… Я же шла за ними в сарай. Надо же было забыть о них…На всякий случай перед выходом выглянула в окно и уже собиралась отодвинуть щеколду входной двери, когда разглядела очень знакомую макушку. Данила Ворошилов никуда не ушел! Он сидел на лестнице моего дома и, обнимая себя за плечи, спал. Ну, или просто уронил голову на грудь – может быть, так ему лучше думалось?Ненормальный! Сидит под проливным дождем, мокнет почем зря. И все ради
Данила ВорошиловЯ ненавидел себя в момент, когда сидел в кресле старого убогого дома, кутаясь в одеяло, пахнущее грустью и эсэсэром: лавандой, сыростью и чем-то еще. Хотелось орать, бить, крушить и свернуть шею мерзавцам, подставившим меня.Теперь в голове отчетливо вырисовывалась правда: главный бухгалтер не просто так пропал, сгинув ровно за день до появления фээсбэшников. Этот козел обокрал меня, выставив идиотом. И, насколько понимаю, для многих такой ход событий не был тайной.Как же я так влип? Почему сам не замечал, в какое болото попал?!Сейчас, немного придя в себя, я вспомнил, что в Швейцарии у меня была арендована ячейка с наличностью на черный день. Но ведь до туда еще добраться нужно, да и денег там все равно не хватило бы на отвоевывание бизнеса обратно.Дрова в печи треснули особенно громко, и я вздрогнул, по лицу потекли ручейки пота, глаза заслезились. Черт, кажется, меня и правда знобило. Не
Алиса СелезневскаяЯ с тревогой поглядывала на сидящего рядом мужчину.Данила, судя по расфокусированному взгляду, откровенно “плыл”. А еще он очень страшно кашлял. Сильно, с надрывом… даже жалко становилось, так как я прекрасно помнила, как дерет горло в таком состоянии.Но еще более жалко становилось себя, потому что появилось подозрение: так просто избавиться от Ворошилова не получится. Он больной, одинокий, с копейками в кошельке и отсутствием жилья.Куда он пойдет?От осознания неизбежности неприятностей мне плакать хотелось! Больше всего на свете я желала передать заботу об этом золотом мальчике кому-то другому и забыть обо всем, как о страшном сне!Пока я предавалась унынию, мы успели доехать до места назначения.Выйдя из такси, я оглядела красивые старинные дома и поежилась. Тут даже вывески были не кричащими, а сдержанно-благородными. Клиника, нотариальная контора, како
Данила ВорошиловДень ее выходного прошел как в тумане. Я часто проваливался в сон, а когда просыпался, мечтал снова уснуть – настолько неказистой была реальность. Болезнь поедала меня изнутри, и это был не бронхит, поставленный дорогим доктором, а ненависть. Я ненавидел всех тех, кто заставил влачить столь жалкое существование. Начиная от главного бухгалтера и заканчивая Вронской. Маленькая дрянь посмела оскорбить меня и Алису, и она тоже должна была ответить.План медленно проявлялся в моей голове, как фотография в затемненном помещении. Ему нужно было время, чтобы обрести четкие очертания и краски, но в целом я уже представлял, как и что буду делать.Да, меня опустили на самое дно, но они забыли, кто я и какими знаниями владею. Я с легкостью воспроизводил в памяти все схемы ухода от налогов Вронского, помнил, какие нехорошие штуки проворачивал в свое время Куйбышинский –
Алиса СелезневскаяОн меня бесил.Одним своим присутствием. Дыханием, движениями… обликом! Данила Ворошилов смотрелся в моем доме как боксер на сцене театра. Нечто чужеродное и раздражающее.Я искренне старалась не обращать внимания и жить, как жила до появления этого типа, но сказать оказалось проще, чем сделать. Вот и сейчас. Сижу, читаю, всеми силами стараюсь вникнуть в перипетии знакомого вдоль и поперек сюжета, а… не получается! И все потому, что некоторым приспичило пообщаться.Слава богу, Ворошилов оказался хоть и гадом, но гадом понятливым. Он отвернулся к стене и, судя по ровному, глубокому дыханию, быстро уснул.Как ни странно, после этого мне не стало спокойнее. Сосредоточиться на книге так и не получалось, потому, помаявшись, я решила тоже отойти в царство Морфея.А ночью меня разбудили стоны и бессвязный шепот.Сначала я распахнула глаза, прислушиваясь к странным звукам
Данила ВорошиловСегодняшняя ночь оказалась той самой заветной ложкой меда в бочке дегтя, которая помогла мне увидеть свет в конце туннеля.Все не так уж плохо. Говорят, в старину даже приговоренным перед казнью давали немного опиума.Алиса же мой анестетик. Пусть в моем сне, пусть она про это и не знает.Почему-то мне казалось, что я надолго запомню время, проведенное в ее доме, и пронесу это через годы, как пример самоотверженности.Но сейчас мне пора было уходить. И так задержался.Перед этим я прогулялся в магазин и сгреб там запас еды по крайней мере на неделю. Хотелось побаловать сказочную нимфу, пусть даже и такими мелочами.Она, очевидно, удивилась, когда я сказал, что уезжаю, но судя по искрам на дне глаз, еще и обрадовалась.А вот идея вместе выйти оказалась откровенно так себе. Словно цепляние за соломинку.Я не горел желанием ехать до аэропорта на общественном транспорте,
Алиса СелезневскаяОчередной рабочий день не должен был выделяться чем-то из серой массы предыдущих. Я занималась с Гошей, кормила его, слушала упреки грымзы и пила горячий чай в маленькой кладовке, переквалифицированной несколько лет назад под кухоньку…И все бы ничего, да только обыденность диссонировала с моими мыслями. Я делала все по привычке, автоматически и не задумываясь. В то время как глаза смотрели куда-то вдаль, ни на чем конкретно не фокусируясь, руки интуитивно двигались, а рот открывался, продолжая отдавать команды, хвалить Гошу за успехи и отвечать на вопросы коллег.– Селезневская, – кажется, не первый раз позвала меня Зоя Григорьевна, – мне можно начинать уборку? Или как? Ты чего?– Да. – Я кивнула, поставила на столик успевшую остыть чашку чая. – Задумалась что-то.&ndas
Данила ВорошиловВ Мурманск я вернулся за полночь, заселился до утра в одну из дешевых гостиниц, едва дополз до кровати и рухнул в объятия Морфея.Всю ночь мне снилась Алиса, укоризненно глядящая на меня и заявляющая, что это я во всем виноват. Я пытался оправдываться и за океанариум, и за свое поведение, но она отмахивалась, говорила, что я идиот и виноват в чем-то еще. К концу сна Алиса чудесным образом превратилась в моего лечащего доктора и выдала:– Антибиотики нужно принимать весь срок без перерыва. Семь дней!В этот момент я проснулся.Огляделся по сторонам и рухнул обратно в подушки.Настенные часы показывали полвосьмого утра, а мой мозг осознал, что лекарства вчера я забыл у нимфы дома.Точно придурок!Я даже новые не мог в аптеке купить, потому что не помнил названий, а все рецепты забрала девушка.– Ворошилов, ты круглый идиот, – вслух произнес я и принял
Полгода спустяИногда мне кажется, что жизнь представляет из себя затейливую трассу с участками разных уровней сложности, а люди на ней – автомобили. Разных марок, моделей и с разной комплектацией авто.И я словно всю свою предыдущую жизнь то ехала по скользким дорогам зимней Сибири, где можно было вылететь в кювет в любой момент, то пыталась удержаться на узком горном серпантине и не свалиться в пропасть.В общем, не жизнь, а сплошные испытания.Но время шло, дорожка вела вперед, и на каком-то этапе мне встретился Данила. После этого момента жизнь свернула в сторону средней полосы, с каждым днем все ближе приближаясь к югу.– О чем задумалась?Из интересных раздумий меня вырвал голос мужа. Муж… Боже, прошло уже больше трех месяцев со дня нашей свадьбы, а я до сих пор не могу привыкнуть к своему новому статусу. Первое время постоянно проворачивала на пальце обручальное
Алиса Селезневская Я ждала его у выхода из больницы. Данила ходил к заведующему отделением, благодарил, дарил новогодний презент. Так вышло, что выписали его только тридцать первого, в самый суетный день в году. И еще продержали бы, но он категорично отказался встречать Новый год в больничной палате. Зная, что дома ничего не готово к празднику, Даня решил забронировать нам столик в каком-то дорогом ресторане. Но мест не оказалось – все было зарезервировано давным-давно. Он расстроился, а мне стало стыдно, что не озадачилась украшением квартиры. Все мысли были о том, как там этот несносный Ворошилов. К тому же позвонили из клиники – раненый песик пришел в себя, и ему нужен был уход. Конечно, забрала Жорика домой. Имя ему придумывать не пришлось: малыш много и часто ел, откликаясь на ласковое “ну ты и обжорка” счастливым заливистым лаем. Я очень переживала, как отнесется к новому жильцу Данила. Даже думала не признава
Данила Ворошилов Теперь я точно знаю, что у меня есть ангел-хранитель. Точнее, даже не так. У меня нимфа-хранитель, потому что если бы не Алиса, то я бы точно умер в тот день – либо подстреленный в океанариуме вместе с ее начальницей, либо истек кровью во дворе. Даже когда отходил от наркоза, первой, кого увидел, была она. Моя Алиса. Словно черты святой, ее лицо проступало сиянием у меня перед взором. Девушка сидела у кровати и держала меня за руку, нежно поглаживая пальцами. Моих сил в этот момент хватило лишь на то, чтобы сжать ее хрупкую ладошку чуть сильнее. – Ты очнулся, – тихо произнесла она. – Я так рада. – А уж я-то как рад. Думал, на тот свет пора. – Не смешно, – хмуро ответила она, щуря покрасневшие от слез глаза. – Не пугай меня больше так. Не найдя в себе силы на ответ, я просто кивнул и прикрыл глаза. Следующие три дня меня продержали в б
Алиса Селезневская У меня было странное ощущение ирреальности происходящего. Словно я в один момент из обыденной и скучной жизни перенеслась в какой-то шпионский боевик, в котором отжимают бизнесы, подставляют, сжигают чьи-то дома и убивают бабушек-директрис. Конечно, Грымза была откровенно неприятным человеком, но я даже в страшном сне не могла себе представить, что она умрет! Наоборот, весь мой жизненный опыт диктовал, что такие люди, как Марина Петровна, обычно живут долго и счастливо за счет несчастий других людей. Потому в случившемся мне виделась какая-то высшая справедливость, пусть и весьма криво исполненная. А тут еще и беседа Данилы, и громкие динамики, из-за которых я услышала, что жизнь Ворошилова тоже в опасности. И так страшно стало… Дико, до ледяного холода в груди страшно… за него! Он закончил разговор с неким Артемом и несколько минут мы просто ехали в тишине. Не знаю, о чем думал Данила, но я вс
Данила Ворошилов Весь день я промотался по городу, разъезжая из банка в банк и пытаясь выяснить, какие именно операции проводились с рабочих счетов моей фирмы. Поддерживающий меня в этом деле адвокат проявлял себя профи. Потому что куда бы я ни приезжал, первым делом выслушивал отказ, ибо делом якобы занималось ФСБ, а после, доходя едва ли не до директора филиала, получал выписки. Расклад выходил грустным. Мало того, что меня поставили раком в этой афере, так еще и регулярно грабили. Судя по всему, бухгалтер Максимов Олег Петрович не гнушался махинаций с деньгами в личных целях. – Да уж, – невесело присвистнул адвокат. – С такими суммами его искать либо на Бали, либо на Гавайях. Хватит на безбедную старость. Хотя есть надежда, что он все еще в России. – С чего вы решили? – без особой веры в лучшее спросил я. – Возможно, Максимов был невыездным из-за алиментов. Мне тут удалось найти кое-какие справ
Алиса Селезневская Ужасный день. И что бы я ни делала, куда бы ни шла, отовсюду видела эту гадскую купюру. Ворошилов оставил мне деньги. Сказал, что это на еду, и ушел. А мне было мерзко и обидно. Мерзко, потому что брать у него ничего не хотела, быть обязанной ему – тоже. Обидно от осознания неизбежного: принять его помощь придется. Желудок урчал от голода, а идти по-прежнему было некуда. На работе Данила показываться запретил, и я понимала его логику, но как иначе мне заработать денег? Мысли кружились в голове неустанным вихрем, постоянно возвращаясь к воспоминанию о том, как горит дом. И еще я помнила обрывки этой ночи, когда горела сама… Горела в объятиях Ворошилова. Пламенела от прикосновений его губ… Казалось, я была пьяна, а в голове стоял туман, но тем не менее четко помню, как выгибалась навстречу, как отвечала на ласки. И все же у меня было оправдание – жар! А что случилось с ни
Данила ВорошиловЯ захлопнул крышку ноутбука.Все, хватит. Надоело рассиживаться, пора делать хоть что-то. Я долго думал, с чего начать. Первой идеей, конечно, было навестить начальницу Алисы, но спустя короткое время я отверг этот план.Марина Петровна вряд ли могла рассказать мне больше, чем я и так знал. Идти же к Куйбышинскому или тем более его начальнику, отцу Вероники, пока было рано. Кроме снимков и слухов, я ничем не располагал, а эти звенья цепи были слишком сильны, чтобы ломать их с наскока.Ответы нужно было искать у бывшей невесты, которая в свете всех событий казалась не такой уж случайной фигурой на шахматной доске.Когда Алиса вышла из душа, я уже допивал кофе перед выходом на улицу. К своей нимфе у меня была отдельная просьба.– Хотел тебя попросить, – начал я, наблюдая, как она просушивает полотенцем волосы, и залипая на еще немного влажную кожу на ее шее.– Да?
Алиса СелезневскаяИз мира сновидений я выплывала, как утопленник из глубин океана. Медленно и тяжело… Темные воды не желали выпускать сознание из своих тягучих объятий.Фоновым шумом звучали голоса, притом если Данилы я узнала даже в таком состоянии, то второй был незнаком.– Ты что так тихо говоришь? – недоумевал собеседник Ворошилова.– В квартире не один, а когда покупал ноутбук, забыл взять гарнитуру, – пояснил Данила все так же вполголоса.– Не один? Та самая бескорыстная особа? Даром времени как обычно не теряешь.– Это совершенно другое. – В голосе Ворошилова отчетливо слышалось предупреждение не лезть не в свое дело. – Ты что-то нарыл?– Да, иначе зачем мне тебя с утра пораньше беспокоить? – насмешливо ответил невидимый собеседник. – Ты просил работать как можно быстрее.– Слушаю.– Итак, Гр
Данила ВорошиловЯ сидел на диване и не мог отвести взгляда от спящей на моей кровати Алисы.Это было странное, затягивающее чувство. Смотреть на нее… и не желать присоединиться. Не желать стянуть одеяло, чтобы добраться до гибкого тела.Все, чего мне хотелось – прижать ее к себе, погладить по волосам… и чтобы она не плакала. Чтобы она больше никогда не плакала.Когда из ванной послышались эти горестные, пронзительные рыдания, то я метался по комнате, как раненый зверь, и едва ли не выл от бессилия.Вот он, самый большой мужской страх. Когда она плачет, а ты ничего не можешь сделать.Наверное, потому и смотрел на Алису я сейчас особенно внимательно, будто пытался прочесть, что ей снится и снится ли вообще. Хотелось оградить ее от любых кошмаров.А в голове тем временем крутилась собственная фраза: “Случайности не случайны”.Когда я ее произносил в машине, еще