Алиса Селезневская
Я с тревогой поглядывала на сидящего рядом мужчину.
Данила, судя по расфокусированному взгляду, откровенно “плыл”. А еще он очень страшно кашлял. Сильно, с надрывом… даже жалко становилось, так как я прекрасно помнила, как дерет горло в таком состоянии.
Но еще более жалко становилось себя, потому что появилось подозрение: так просто избавиться от Ворошилова не получится. Он больной, одинокий, с копейками в кошельке и отсутствием жилья.
Куда он пойдет?
От осознания неизбежности неприятностей мне плакать хотелось! Больше всего на свете я желала передать заботу об этом золотом мальчике кому-то другому и забыть обо всем, как о страшном сне!
Пока я предавалась унынию, мы успели доехать до места назначения.
Выйдя из такси, я оглядела красивые старинные дома и поежилась. Тут даже вывески были не кричащими, а сдержанно-благородными. Клиника, нотариальная контора, како
Данила ВорошиловДень ее выходного прошел как в тумане. Я часто проваливался в сон, а когда просыпался, мечтал снова уснуть – настолько неказистой была реальность. Болезнь поедала меня изнутри, и это был не бронхит, поставленный дорогим доктором, а ненависть. Я ненавидел всех тех, кто заставил влачить столь жалкое существование. Начиная от главного бухгалтера и заканчивая Вронской. Маленькая дрянь посмела оскорбить меня и Алису, и она тоже должна была ответить.План медленно проявлялся в моей голове, как фотография в затемненном помещении. Ему нужно было время, чтобы обрести четкие очертания и краски, но в целом я уже представлял, как и что буду делать.Да, меня опустили на самое дно, но они забыли, кто я и какими знаниями владею. Я с легкостью воспроизводил в памяти все схемы ухода от налогов Вронского, помнил, какие нехорошие штуки проворачивал в свое время Куйбышинский –
Алиса СелезневскаяОн меня бесил.Одним своим присутствием. Дыханием, движениями… обликом! Данила Ворошилов смотрелся в моем доме как боксер на сцене театра. Нечто чужеродное и раздражающее.Я искренне старалась не обращать внимания и жить, как жила до появления этого типа, но сказать оказалось проще, чем сделать. Вот и сейчас. Сижу, читаю, всеми силами стараюсь вникнуть в перипетии знакомого вдоль и поперек сюжета, а… не получается! И все потому, что некоторым приспичило пообщаться.Слава богу, Ворошилов оказался хоть и гадом, но гадом понятливым. Он отвернулся к стене и, судя по ровному, глубокому дыханию, быстро уснул.Как ни странно, после этого мне не стало спокойнее. Сосредоточиться на книге так и не получалось, потому, помаявшись, я решила тоже отойти в царство Морфея.А ночью меня разбудили стоны и бессвязный шепот.Сначала я распахнула глаза, прислушиваясь к странным звукам
Данила ВорошиловСегодняшняя ночь оказалась той самой заветной ложкой меда в бочке дегтя, которая помогла мне увидеть свет в конце туннеля.Все не так уж плохо. Говорят, в старину даже приговоренным перед казнью давали немного опиума.Алиса же мой анестетик. Пусть в моем сне, пусть она про это и не знает.Почему-то мне казалось, что я надолго запомню время, проведенное в ее доме, и пронесу это через годы, как пример самоотверженности.Но сейчас мне пора было уходить. И так задержался.Перед этим я прогулялся в магазин и сгреб там запас еды по крайней мере на неделю. Хотелось побаловать сказочную нимфу, пусть даже и такими мелочами.Она, очевидно, удивилась, когда я сказал, что уезжаю, но судя по искрам на дне глаз, еще и обрадовалась.А вот идея вместе выйти оказалась откровенно так себе. Словно цепляние за соломинку.Я не горел желанием ехать до аэропорта на общественном транспорте,
Алиса СелезневскаяОчередной рабочий день не должен был выделяться чем-то из серой массы предыдущих. Я занималась с Гошей, кормила его, слушала упреки грымзы и пила горячий чай в маленькой кладовке, переквалифицированной несколько лет назад под кухоньку…И все бы ничего, да только обыденность диссонировала с моими мыслями. Я делала все по привычке, автоматически и не задумываясь. В то время как глаза смотрели куда-то вдаль, ни на чем конкретно не фокусируясь, руки интуитивно двигались, а рот открывался, продолжая отдавать команды, хвалить Гошу за успехи и отвечать на вопросы коллег.– Селезневская, – кажется, не первый раз позвала меня Зоя Григорьевна, – мне можно начинать уборку? Или как? Ты чего?– Да. – Я кивнула, поставила на столик успевшую остыть чашку чая. – Задумалась что-то.&ndas
Данила ВорошиловВ Мурманск я вернулся за полночь, заселился до утра в одну из дешевых гостиниц, едва дополз до кровати и рухнул в объятия Морфея.Всю ночь мне снилась Алиса, укоризненно глядящая на меня и заявляющая, что это я во всем виноват. Я пытался оправдываться и за океанариум, и за свое поведение, но она отмахивалась, говорила, что я идиот и виноват в чем-то еще. К концу сна Алиса чудесным образом превратилась в моего лечащего доктора и выдала:– Антибиотики нужно принимать весь срок без перерыва. Семь дней!В этот момент я проснулся.Огляделся по сторонам и рухнул обратно в подушки.Настенные часы показывали полвосьмого утра, а мой мозг осознал, что лекарства вчера я забыл у нимфы дома.Точно придурок!Я даже новые не мог в аптеке купить, потому что не помнил названий, а все рецепты забрала девушка.– Ворошилов, ты круглый идиот, – вслух произнес я и принял
Алиса СелезневскаяСердце колотилось, как бешеное. Билось о ребра в попытке проломить грудную клетку, а по телу, напротив, растекалась сладкая истома. Она никак не желала проходить несмотря на то, что кожу вроде как выстудил уличный холод.А еще я никак не могла заставить улечься искристую, совершенно иррациональную радость. Она волной поднялась во мне в тот момент, когда Данила появился в дверях парилки и, несмотря на мой возмущенный визг, сейчас по-прежнему пенилась и бурлила где-то у горла.Это было правильно, когда он уехал. Это было единственным верным решением, но… после этого дом, с которым я практически сроднилась, внезапно стал каким-то пустым. Чего-то уже не хватало.Я понимала, насколько глупо выглядят мои мысли, но ничего не могла с этим поделать.Забежала в дом, лихорадочно стягивая кофту на груди и пытаясь дыша
Данила ВорошиловНе поверила. И неудивительно, наверное.Я и сам не знал, что именно заставило меня сегодня приехать. Что именно притащило с другого конца города из теплой, уютной квартиры, которую я снял, выселившись из отеля, под двери океанариума. Что именно заставило купить какао, думая, что Алиса наверняка устала после рабочего дня. Что именно заставило выбрать именно этот нежный, почти детский напиток, а не другие, более классические и претенциозные.Просто ноги несли меня к этой женщине, сшибая все на своем пути и не согласовывая это с головой.В общем, сейчас в этой машине сидело два абсолютно удивленных человека. И никто из нас не смог бы дать внятного объяснения происходящему.Когда я озвучил “благодарность”, то Алиса лишь кивнула с остановившимся взглядом и вновь отпила из стакана. Глядя на ее розовые влажные губы, я едва успел затормозить на светофоре. Ага, только в аварию не хватало поп
Алиса СелезневскаяПаника накатывала на меня десятибалльной волной, начисто сметая на своем пути разум. Я смотрела на то, как горит мой дом, и чувствовала себя так, словно пламя пожирало не столетнюю древесину, а мое тело. Меня. Словно это мои ноги чернели и обугливались, будто в мое горло проникал удушливый дым, выбивая слезы из глаз.Соленые капли катились по холодным щекам, расчерчивая их горячими, влажными дорожками, которые с нажимом стирал Ворошилов, пытаясь что-то мне втолковать.– Алиса, это всего лишь дом. Да, дорогой и важный, но у тебя есть ты… И пока у тебя есть ты, всегда можешь начать заново. Все обязательно будет хорошо!Он говорил-говорил, пытался втолковать, убеждал и даже тряс, заставляя меня прийти в себя и перестать тупо пялиться на охваченный огнем дом. На охваченную огнем жизнь…– Алиса!В уши ввинтился особенно громкий крик Данилы, который словно прорвал к
Полгода спустяИногда мне кажется, что жизнь представляет из себя затейливую трассу с участками разных уровней сложности, а люди на ней – автомобили. Разных марок, моделей и с разной комплектацией авто.И я словно всю свою предыдущую жизнь то ехала по скользким дорогам зимней Сибири, где можно было вылететь в кювет в любой момент, то пыталась удержаться на узком горном серпантине и не свалиться в пропасть.В общем, не жизнь, а сплошные испытания.Но время шло, дорожка вела вперед, и на каком-то этапе мне встретился Данила. После этого момента жизнь свернула в сторону средней полосы, с каждым днем все ближе приближаясь к югу.– О чем задумалась?Из интересных раздумий меня вырвал голос мужа. Муж… Боже, прошло уже больше трех месяцев со дня нашей свадьбы, а я до сих пор не могу привыкнуть к своему новому статусу. Первое время постоянно проворачивала на пальце обручальное
Алиса Селезневская Я ждала его у выхода из больницы. Данила ходил к заведующему отделением, благодарил, дарил новогодний презент. Так вышло, что выписали его только тридцать первого, в самый суетный день в году. И еще продержали бы, но он категорично отказался встречать Новый год в больничной палате. Зная, что дома ничего не готово к празднику, Даня решил забронировать нам столик в каком-то дорогом ресторане. Но мест не оказалось – все было зарезервировано давным-давно. Он расстроился, а мне стало стыдно, что не озадачилась украшением квартиры. Все мысли были о том, как там этот несносный Ворошилов. К тому же позвонили из клиники – раненый песик пришел в себя, и ему нужен был уход. Конечно, забрала Жорика домой. Имя ему придумывать не пришлось: малыш много и часто ел, откликаясь на ласковое “ну ты и обжорка” счастливым заливистым лаем. Я очень переживала, как отнесется к новому жильцу Данила. Даже думала не признава
Данила Ворошилов Теперь я точно знаю, что у меня есть ангел-хранитель. Точнее, даже не так. У меня нимфа-хранитель, потому что если бы не Алиса, то я бы точно умер в тот день – либо подстреленный в океанариуме вместе с ее начальницей, либо истек кровью во дворе. Даже когда отходил от наркоза, первой, кого увидел, была она. Моя Алиса. Словно черты святой, ее лицо проступало сиянием у меня перед взором. Девушка сидела у кровати и держала меня за руку, нежно поглаживая пальцами. Моих сил в этот момент хватило лишь на то, чтобы сжать ее хрупкую ладошку чуть сильнее. – Ты очнулся, – тихо произнесла она. – Я так рада. – А уж я-то как рад. Думал, на тот свет пора. – Не смешно, – хмуро ответила она, щуря покрасневшие от слез глаза. – Не пугай меня больше так. Не найдя в себе силы на ответ, я просто кивнул и прикрыл глаза. Следующие три дня меня продержали в б
Алиса Селезневская У меня было странное ощущение ирреальности происходящего. Словно я в один момент из обыденной и скучной жизни перенеслась в какой-то шпионский боевик, в котором отжимают бизнесы, подставляют, сжигают чьи-то дома и убивают бабушек-директрис. Конечно, Грымза была откровенно неприятным человеком, но я даже в страшном сне не могла себе представить, что она умрет! Наоборот, весь мой жизненный опыт диктовал, что такие люди, как Марина Петровна, обычно живут долго и счастливо за счет несчастий других людей. Потому в случившемся мне виделась какая-то высшая справедливость, пусть и весьма криво исполненная. А тут еще и беседа Данилы, и громкие динамики, из-за которых я услышала, что жизнь Ворошилова тоже в опасности. И так страшно стало… Дико, до ледяного холода в груди страшно… за него! Он закончил разговор с неким Артемом и несколько минут мы просто ехали в тишине. Не знаю, о чем думал Данила, но я вс
Данила Ворошилов Весь день я промотался по городу, разъезжая из банка в банк и пытаясь выяснить, какие именно операции проводились с рабочих счетов моей фирмы. Поддерживающий меня в этом деле адвокат проявлял себя профи. Потому что куда бы я ни приезжал, первым делом выслушивал отказ, ибо делом якобы занималось ФСБ, а после, доходя едва ли не до директора филиала, получал выписки. Расклад выходил грустным. Мало того, что меня поставили раком в этой афере, так еще и регулярно грабили. Судя по всему, бухгалтер Максимов Олег Петрович не гнушался махинаций с деньгами в личных целях. – Да уж, – невесело присвистнул адвокат. – С такими суммами его искать либо на Бали, либо на Гавайях. Хватит на безбедную старость. Хотя есть надежда, что он все еще в России. – С чего вы решили? – без особой веры в лучшее спросил я. – Возможно, Максимов был невыездным из-за алиментов. Мне тут удалось найти кое-какие справ
Алиса Селезневская Ужасный день. И что бы я ни делала, куда бы ни шла, отовсюду видела эту гадскую купюру. Ворошилов оставил мне деньги. Сказал, что это на еду, и ушел. А мне было мерзко и обидно. Мерзко, потому что брать у него ничего не хотела, быть обязанной ему – тоже. Обидно от осознания неизбежного: принять его помощь придется. Желудок урчал от голода, а идти по-прежнему было некуда. На работе Данила показываться запретил, и я понимала его логику, но как иначе мне заработать денег? Мысли кружились в голове неустанным вихрем, постоянно возвращаясь к воспоминанию о том, как горит дом. И еще я помнила обрывки этой ночи, когда горела сама… Горела в объятиях Ворошилова. Пламенела от прикосновений его губ… Казалось, я была пьяна, а в голове стоял туман, но тем не менее четко помню, как выгибалась навстречу, как отвечала на ласки. И все же у меня было оправдание – жар! А что случилось с ни
Данила ВорошиловЯ захлопнул крышку ноутбука.Все, хватит. Надоело рассиживаться, пора делать хоть что-то. Я долго думал, с чего начать. Первой идеей, конечно, было навестить начальницу Алисы, но спустя короткое время я отверг этот план.Марина Петровна вряд ли могла рассказать мне больше, чем я и так знал. Идти же к Куйбышинскому или тем более его начальнику, отцу Вероники, пока было рано. Кроме снимков и слухов, я ничем не располагал, а эти звенья цепи были слишком сильны, чтобы ломать их с наскока.Ответы нужно было искать у бывшей невесты, которая в свете всех событий казалась не такой уж случайной фигурой на шахматной доске.Когда Алиса вышла из душа, я уже допивал кофе перед выходом на улицу. К своей нимфе у меня была отдельная просьба.– Хотел тебя попросить, – начал я, наблюдая, как она просушивает полотенцем волосы, и залипая на еще немного влажную кожу на ее шее.– Да?
Алиса СелезневскаяИз мира сновидений я выплывала, как утопленник из глубин океана. Медленно и тяжело… Темные воды не желали выпускать сознание из своих тягучих объятий.Фоновым шумом звучали голоса, притом если Данилы я узнала даже в таком состоянии, то второй был незнаком.– Ты что так тихо говоришь? – недоумевал собеседник Ворошилова.– В квартире не один, а когда покупал ноутбук, забыл взять гарнитуру, – пояснил Данила все так же вполголоса.– Не один? Та самая бескорыстная особа? Даром времени как обычно не теряешь.– Это совершенно другое. – В голосе Ворошилова отчетливо слышалось предупреждение не лезть не в свое дело. – Ты что-то нарыл?– Да, иначе зачем мне тебя с утра пораньше беспокоить? – насмешливо ответил невидимый собеседник. – Ты просил работать как можно быстрее.– Слушаю.– Итак, Гр
Данила ВорошиловЯ сидел на диване и не мог отвести взгляда от спящей на моей кровати Алисы.Это было странное, затягивающее чувство. Смотреть на нее… и не желать присоединиться. Не желать стянуть одеяло, чтобы добраться до гибкого тела.Все, чего мне хотелось – прижать ее к себе, погладить по волосам… и чтобы она не плакала. Чтобы она больше никогда не плакала.Когда из ванной послышались эти горестные, пронзительные рыдания, то я метался по комнате, как раненый зверь, и едва ли не выл от бессилия.Вот он, самый большой мужской страх. Когда она плачет, а ты ничего не можешь сделать.Наверное, потому и смотрел на Алису я сейчас особенно внимательно, будто пытался прочесть, что ей снится и снится ли вообще. Хотелось оградить ее от любых кошмаров.А в голове тем временем крутилась собственная фраза: “Случайности не случайны”.Когда я ее произносил в машине, еще