В воскресенье вечером меня занесло на сайт «Пышки на диете». Розовые виньетки любимого Настиного интернет-ресурса сияли на экране ноутбука целый час. Меня интересовал, прежде всего, дневник самой Насти, а также мемуары знаменитой Кати-Умницы.
Как и предупреждала подруга, доступ в дневники девушек постороннему человеку был закрыт. Пришлось придумать ник – «Ленуха-Толстуха» - и зарегистрироваться на сайте.
Но и после регистрации читать можно было далеко не все записи. Скрытые сообщения девушек я не могла увидеть, пока меня не добавят в список «друзей».
- Надо же, какая таинственность! – возмутилась я. – У них тут что, религиозная секта? Секретная военная организация? Да они всего лишь стараются похудеть!
Но вспомнив, какие откровенные фото выкладывала в своём дневнике Настя – в нижнем белье, с целлюлитом во всей его красе, я поняла, что желание девушек оградить свой ми
Расхождение во времени и использование современных технологий (купила билет и зарегистрировалась на рейс по интернету, пока ехала на такси в аэропорт) позволили мне в десять утра уже очутиться в деловом квартале Парижа – районе Дефанс.Прямо передо мной возвышался гигантский полый куб из белого мрамора – знаменитая Большая Арка Дефанс. Несмотря на безумные размеры, конструкция выглядела лёгкой и невесомой. Мне казалось, она прямо-таки втягивает в себя потоки воздуха и людей, словно психоделическая квадратная воронка.Мимо неспешно двигались туристы и торопливо пробегали стайки офисного люда – в деловых костюмах и галстуках. Вокруг высились сверкающие здания – башни, кубы и параллелепипеды - радостно сияя на солнце зеркальными стенами, а между ними метался тёплый ветер.В одном из таких небоскрёбов располагался офис Шарлотты. Я позвонила француженке из аэропорта, вызвав бурю восторга.- Леночка! Неужели вы всё-таки
Елисейские поля, как и предупреждала Шарлотта, представляли собой шумный людской водоворот. Такси остановилось неподалёку от ресторанчика, где мы с американским автором назначили встречу. Большая площадка перед входом под полосатым красно-бежевым навесом была заставлена плетёными креслами и столиками-опятами. Человеческая масса роилась, урчала, гомонила, стучала приборами, издавала смешки и возгласы. Гарсоны обслуживали посетителей с непередаваемой французской смесью ленцы и расторопности, услужливости и высокомерия.Книжку я держала едва ли не над головой – так в аэропорту встречающие держат таблички с фамилиями. В памяти прокручивался список вопросов к Сьюзен Кросс. Я уже знала, что она живёт в Нью-Йорке и работает в инвестиционной компании (кем? директором по маркетингу? уборщицей?). Но это не так важно. Главное:- где она раздобыла сюжет для триллера?- каким образом получилось так, что «Наука ненависти» дублирует биографию русс
Официант забрал купюру, оставленную беглой писательницей, и бросил на меня вопросительный взгляд: не принести ли что-то ещё?- Капучино, сильвупле, мсье, - заказала я.Вот, у меня даже французский хорош, что уж об английском говорить? Пусть эта тугоухая Сьюзен не намекает, что у меня есть акцент!Реанимировав телефон, выключенный по требованию литераторши во время интервью, я проверила почту и к своему огромному удивлению обнаружила там – кроме двух миллиардов деловых писем – ответ Кати-Умницы! А ведь уже и не надеялась, что девушка отреагирует на моё вежливое, но не очень-то приятное послание.Но она всё-таки ответила. И то, что написала Катя-Умница, повергло меня в шок!..Телефон задрожал под рукой:- Звоню сказать, что, во-первых, твоё поведение совершенно недопустимо! – Любимый голос в трубке звучал недовольно, даже раздражённо.Владимир Константинов, великий и ужасный. - А во-в
Так как Володечка, к сожалению, не пообещал подъехать из Хабаровска в Париж для крушения мебели в очередном отеле, то задерживаться в городе не имело смысла.В аэропорту Руасси в ожидании рейса я решила поискать в интернете информацию о братьях Бриссонах – Леонаре и Жильбере. Почему-то не верилось, что Леонар не мог оставить в наследство своей красавице-жене нечто более вразумительное, нежели покосившуюся хибарку.Ладно, ладно, он оставил не хибарку, а дом в Нормандии. Но полуразрушенный и с долгами! Это не наследство, а насмешка или даже издевательство. Если только не месть. Однако Настя утверждала, что Леонар души не чаял в её блистательной тётушке…Во-первых, Настиным словам теперь грош цена. Во-вторых, возможно, Леонар таким образом дал понять Изабель, что она была не права, когда каждый месяц сбегала от него из Франции на родину и развлекалась там с подружками, пока он страдал от боли и одиночества в компании кап
Понадобилось семь минут – пока я спускалась по трапу самолёта, ехала в автобусе и шла по мокрому асфальту к зданию аэропорта – чтобы окоченеть. Из ледяной тьмы, расцвеченной сверкающими каплями дождя, в толпе таких же озябших спин, я нырнула в зал прилёта. Настя – крупная, яркая, с гривой вьющихся каштановых волос – держала в руках шерстяной палантин и неизменный стакан горячего кофе.Она тут же начала укутывать меня.- Приветик, путешественница! Умчалась в свой Париж в одном плащике. А у нас едва ли не снег!- Привет, - простучала в ответ моя челюсть, а я с подозрением уставилась на подругу.Как она вокруг меня прыгает! Но почему? Это услужливость подчинённой или искренняя забота настоящего друга?- Что? – испуганно посмотрела на меня Настя.За год нашего сотрудничества она накопила богатый негативный опыт общения с нервной начальницей и теперь всего боится. Я
- А, это опять вы… - радушно поприветствовал следователь Николай Денисович, когда после получасовой охоты я застигла его у входа в здание и с боевым кличем спрыгнула на юношу с мраморных ступеней крыльца.На лице парня возникло то же самое выражение, какое было у Бориса, когда я налетела на него в Париже в бизнес-центре Дефанса. Мужчины перестали мечтать о встрече со мной, придётся признать этот факт. Но сейчас я не стану разбираться, каким образом вылетела из номинации «обворожительная незнакомка» и попала в категорию «надоедливых баб». Я тут сугубо по делу, плевать мне на эмоции капризного следователя!Про Бориса Лантье, увы, не могу сказать то же самое. Почему-то мне на него не плевать. Всё равно сидит заноза в сердце и царапает, царапает. Никак не избавиться от мыслей о недоступном парижанине!- Надеюсь, вы пришли, чтобы сообщить мне какие-то факты, а не затем, чтобы снова закидать дурац&he
Надо привести в порядок лицо. А конкретнее – глаза. Если сейчас я испепелю Настю взглядом – а я именно так и сделаю, едва появлюсь в офисе - то она сразу что-то заподозрит.Теперь я точно знаю, что Настя вовсе не милая безобидная толстушка, а кровавая убийца, раздробившая кости своей тётушке…А как она страдала все эти месяцы, как оплакивала потерю! Сколько раз, сочувствуя её горю, я отпускала её пораньше - за десять или даже пятнадцать минут до окончания рабочего дня!Я задумалась: сколько же раз случалось подобное? Когда конкретно это было? Как ни странно, мне не удалось вспомнить, когда же я отпустила Настю с работы пораньше. Зато совершенно неожиданно меня вдруг затопило, словно наводнением, чувством досады.Если сейчас Настя отправится в камеру предварительного заключения, мне, во-первых, придётся искать новую помощницу и заново её дрессировать. С Настей этот путь уже пройден. Во-вторых, я лишусь
На некоторое время меня изъял из обращения товарищ Константинов, хотя он, честно говоря, вовсе никакой не товарищ, а самый настоящий зверь. Набросился с порога, словно оголодавший питекантроп, я и пискнуть не успела, только отправила клиенту два коммерческих предложения, да ещё скинула эсэмэску Насте, что она остаётся одна на хозяйстве, так как я снова улетела в Париж.Нет, не в Париж. Я улетела прямо в небо, туда, где переливалась жемчужным блеском малиново-красная радуга и крутились золотые вертушки праздничного фейерверка. Константинов – очень решительный мужчина, он зажал мне рот квадратной ладонью. Нельзя сказать, что я сильно сопротивлялась, кричала: нет, пусти, я иду на работу, мне надо в офис, встречаться с заказчиками и распутывать хладнокровное преступление.Нет! Володька прилетел из Хабаровска, и я упала в его медвежьи объятья с тихим стоном: соскучилась! А потом выбралась на свободу, разбежалась и упала ещё р