2

Глава 2

Кристина

Он говорит, что должен уйти, но она не хочет его отпускать… Не хочет чтобы уходил. А вдруг… он бросит её? Уйдёт и не вернётся! Нет, конечно же нет. Ведь это его дом. Но в груди очень больно и слёзы застилают глаза.

Она хватает его за рукав кожаной куртки и тянет на себя. Слабо, но настойчиво.

– Котёнок, ты что бегаешь за мной? Передумала? – он с улыбкой склоняет голову, заглядывая в её глаза.

Он такой красивый. Хочется прижаться к нему, приклеиться… Чтобы никто не смог оторвать. Даже страшный человек…

– Поедешь со мной? – повторяет и наклоняется ещё ниже, прямо к её губам.

Она закрывает глаза и целует его. Он не шевелится и даже не слышно его дыхания. Наверное, она уже надоела ему со своей лаской…

Он взрослый мужчина и у него, скорее всего, есть девушка, которую он любит. А она… Всего лишь головная боль. Котёнок, которого он нашёл на улице и пожалел, а теперь не может выбросить.

– Ну всё. Мне нужно идти… – он отстраняется от неё и просто уходит. В его глазах она видит какую-то грусть. Или это сочувствие?

Дверь за ним закрывается, а она, заплакав, садится на пол, но, вспомнив, что ему это не нравится, вскакивает и идёт к дивану. Нельзя сидеть на полу. Нельзя его расстраивать. Она должна быть послушной.

Время останавливается. Тишина давит на подсознание, а мысли путаются в голове. Девушка сидит на диване, поджав под себя ноги и смотрит в одну точку, ожидая его прихода.

Только бы пришёл! Только бы не забыл о ней!

Вчера он тоже уходил. Она ждала его у входной двери, лёжа на прохладном полу. А потом он пришёл… Слегка покачиваясь, Кирилл присел рядом и сказал, что скучал…

Страшный человек часто выпивал. А когда это случалось, становился очень агрессивным и зверски избивал её. В его глазах полыхал огонь, ярость. Первое время девушка пыталась понять, чем же она его так разгневала, но вскоре перестала. Она поняла – он такой сам по себе. Ему это нравилось…

А в глазах Кирилла не было ярости. Там была радость. Как будто он правда скучал по ней…

От него пахло духами. Ещё в детстве Кристина любила запах духов, которыми обильно поливала себя одна из воспитательниц детдома.

Только вот в этот раз ей не понравился этот запах. От Кирилла пахло женщиной и от этого стало больно. Наверное, он целовал её… Возможно, даже так, как сегодня её.

Притронулась к своим губам и зажмурилась, вспоминая эти восхитительные, чудесные ощущения. Он так сильно прижимал её к себе, что поначалу стало страшно и захотелось вырваться, но когда она почувствовала, что к её животу прижимается эта штука… Все опасения исчезли, а на их место пришло что-то непонятное… Она никогда не чувствовала ничего подобного. Внизу живота появилась какая-то боль, но она была не такая, как когда тебя бьют. Она была приятная и тягучая, как та конфета, которой он вчера угощал её.

Ей хотелось прижиматься к нему и тереться об эту штуку… Она знала, что у мужчин всё иначе. И даже видела страшного человека без одежды. Но к нему не было такого притяжения. Его «штука» была мерзкой… А у Кирилла она такая красивая и большая…

Девушка сглотнула. Между ног стало влажно и во рту сухо. Жарко. Слишком душно.

Спустя несколько часов послышался звук открываемого замка. Она вскочила и бросилась к двери, улыбаясь и смахивая непрошенные слёзы.

– Ты что у двери мнёшься? Чёрт, надо было тебе хоть телевизор включить, – Кирилл поставил бумажные пакеты на пол и набрал код на мигающем датчике сигнализации. Такой же был у страшного человека. Однажды, именно эта сволочная штукенция не дала ей сбежать и девушке досталось так, что не могла ходить даже на четвереньках.

– Бери этот маленький пакет и тащи его к дивану, а я возьму остальные.

– Ты великолепна, Котёнок, – он потягивает кофе из большой чашки, наблюдая за тем, как она меряет одежду.

Девушка же, просто в восторге. У неё никогда не было такой одежды. Да что там… Последние годы у неё вообще не было одежды. А тут сразу столько и вся такая красивая, как на тех вырезках из журналов, что она прятала под подушкой в детском доме.

Кристина становится перед зеркалом и замирает. На неё оттуда смотрит совсем другая девушка. Это же не она! Хотя, ещё не до конца сошедшие синяки и ссадины говорят о том, что всё-таки она.

Девушка вздрагивает, когда за спиной будто из-под земли появляется Кирилл. Её иногда пугает его тихая походка, но с каждым днём она всё больше привыкает к нему.

– Сейчас кое-что покажу. Стой и не двигайся.

Он аккуратно, очень нежно собирает её растрепавшиеся волосы в руку и скалывает их заколкой. Затем, подойдя к ней вплотную, смотрит в зеркало, возвышаясь над девушкой, словно большая скала.

– Смотри. Тебе нравится?

Она переводит взгляд с него на себя и замирает. Теперь это точно другая девушка. Красивая и почти-что ухоженная. Чёрное приталенное платьице струится шёлком до колен, а волосы так красиво лежат в импровизированной причёске. Теперь её лицо и шея открыты и это, оказывается, ей очень идёт.

– Ты красотка, Котёнок, – подтверждает он её догадки. – А теперь мы закажем много вкусностей и посмотрим какую-нибудь комедию. Согласна?

Конечно же, она согласна! Даже если сейчас он скажет, чтобы она всю ночь простояла на одной ноге, девушка выполнит его приказ. Она сделает всё, что он попросит. Всё!

* * *

Исподтишка Кристина наблюдает за смеющимся мужчиной. Снова хочется его поцеловать… Девушка вздыхает. Столько чувств, столько эмоций. Они словно разрывают её изнутри. Она не знает как себя вести рядом с ним, особенно теперь, когда она уже не собака, а привлекательная девушка в красивом платье.

Должна ли она измениться для него? Определённо… А как себя ведёт та женщина, которой он так сильно пропах вчера? Интересно, есть ли у Котёнка шанс стать такой же? И что для этого требуется?

Она подползает к нему ближе, испытывающе заглядывая в лицо Кирилла. Он обращает внимание на это движение и приподнимает свою руку, приглашая её в объятия.

Не мешкая, Котёнок прижимается к нему и, закрыв глаза, полностью отдаётся этому волшебному ощущению. Вот, значит, как оно… Быть кому-то нужной. Ведь она нужна ему? Иначе, он бы не стал её обнимать. Не стал бы так ласково поглаживать своими пальцами её руку. Ему тоже это нравится…

– Ты хочешь спать? – о, нет! Только не это! Она не хочет снова оставаться одной… Нет.

Отрицательно мотает головой.

– Фильм не нравится? – продолжает допытываться Кирилл.

Она не знает. Ведь она даже не смотрит этот фильм. Для неё сейчас есть более привлекательное зрелище.

– Почему так мало ела? – кивает на её почти нетронутый стейк.

Пожимает плечами.

– Нет, Котёнок, так не пойдёт. Ты должна поужинать, перед тем как лечь спать. Давай. Я жду, – выпускает её из рук и притягивает небольшой столик с едой к дивану.

Не желая расстраивать Кирилла, девушка съедает всё, на что он указывает, а затем, снова подлезает под его руку.

– Не устраивайся здесь. Иди в постель. Нам пора спать, – убивает на корню все её надежды побыть с ним ещё немного.

Она обречённо вздыхает, но поднимается с софы и покорно плетётся в комнату, где ей придётся спать одной… Снова. Внезапно в голову приходит сумасшедшая мысль и Кристина, тихонько посмеиваясь, «на цыпочках» бежит мимо своей спальни.

Кирилл

Она сводит меня с ума.

Своими неуверенными прикосновениями она поднимает во мне те чувства, что столько лет спали мертвецким сном где-то глубоко внутри. Блять, где я и где чувства! Просто невыносимо прикасаться к ней и знать, что продолжения не будет.

Упорно делаю вид, что смотрю этот грёбаный фильм про «не знаю что». А она и вид не делает. Просто смотрит на меня, не сводя глаз.

Чего ты хочешь от меня, Котёнок? Что мне сделать, чтобы ты наконец перестала так пялиться на меня?

Знаю. Забыться во сне, вот лучший выход на данный момент.

Заставляю мелкую дожевать свой ужин и отправляю в её спальню. До утра я буду спокоен, не опасаясь того, что всё-таки не сдержусь и наброшусь на неё со своим, превратившимся уже в хронический, стояком.

Каково же моё удивление, когда в своей постели я обнаруживаю Котёнка. Ах, ты ж, маленькая зараза! И что мне с тобой делать? Прогнать? Едва ли у меня повернётся на это язык…

– Маленький, непослушный Котёнок, – улыбаюсь, как идиот, хоть и понимаю, что этой ночью мне не уснуть.

Осознав всю тяжесть своей ситуации, стону как раненый зверь и откидываю одеяло. Постараюсь хотя бы… То, что открывается моему взору почти буквально взрывает мой и без того воспалённый яркими картинками мозг.

Твою же мать! Чем она думала, когда легла ко мне в кровать абсолютно голая?! Неужели совсем не осознаёт своей детской соображалкой, что это…

Это край! Финиш!

Я ведь не железный. Хотя раньше почему-то был уверен в обратном.

– Котёнок, у тебя совесть есть? – задаю вполне логичный в этой ситуации вопрос, но мелкая лишь подхватывается, открывая мне обзор на пышные грудки, и непонимающе взирает своими очаровательными глазками.

Ну да, действительно… Она ведь до сих пор, наверное, живёт в полной уверенности, что детишек приносит аист.

Ложусь рядом и, бесцеремонно притягивая к себе, укутываю в одеяло. Как только мелкая превращается в куколку, ошалело выглядывающую из импровизированного кокона, отодвигаюсь подальше, дабы, не приведи Господь, не передумать.

– Нам надо кое-что прояснить, Кристина.

Она напрягается от того, что я впервые назвал её по имени и, похоже, ей это не очень нравится. Я же продолжаю неоспоримым тоном:

– Я тебе привёз много одежды и ты должна её носить. На ночь можно одеть пижаму или хотя бы майку и трусики. Раз уж ты решила спать со мной, – как же сладко это звучит… Прокашливаюсь. – То пожалей меня, пожалуйста, я ведь мужчина, как ты сегодня успела заметить в ванной.

Поворачиваю голову к ней и натыкаюсь на растерянный взгляд этой маленькой Дюймовочки. Да даже этот мультяшный персонаж знал об отношениях между двумя взрослыми людьми больше, чем Котёнок.

– Так… Похоже, не с того начал. А с чего тогда? – как последний дебил общаюсь сам с собой. Мелкая всё так же наблюдает за моими жалкими попытками прочитать лекцию «зачем нужна одежда».

– Понимаешь, Котёнок, – продолжаю уже ласковее, чтобы не напугать её своим убогим воспитанием. – Мужчина и женщина… Когда они нравятся друг другу, у них появляется желание не только вместе проводить время, но и заниматься сексом. – замечаю, как её дыхание учащается, а глаза начинают поблёскивать неподдельным интересом. – Чёрт! Как же это сложно! – и на хрена я вообще ввязался в это?

Устало вздыхаю и откидываюсь на подушку, совершенно не понимая, что делать или говорить дальше.

Неожиданно приходит на помощь Котёнок.

Пыхтя и брыкаясь, она выпутывается из одеяла и куда-то убегает, оставляя меня в полном неведении: куда и зачем.

Может, дошло всё-таки? Испугалась? Ну и ладно. Так даже лучше. Будет обходить меня десятой дорогой. От этого предположения становится только хуже. Не хочу я, чтобы мелкая шарахалась от меня. Совсем другого я хочу… Стоило помягче с ней…

Сумасшедший поток моих безрадостных мыслей обрывает малышка, что на ходу что-то царапая в тетрадке, мчит ко мне, и – с ума сойти! – она в махровом халатике! Ты же моя девочка. Так и хочется расцеловать её за эту льготу.

С улыбкой до ушей, дрожащими руками она протягивает мне тетрадь и я, прочитав её послание, столбенею. Поговорил называется!

Такое ощущение, что глаза вылезают из орбит и держат курс куда-то на затылок.

– Аа… – впервые в жизни теряюсь перед женщиной. Никогда ранее мне не приходилось отказываться от подобного предложения и я не совсем уже соображаю своей головой. Нет, не так. Я в полном шоке, как та, мать её, «звезда».

Ещё раз всматриваюсь в написанное ею, наивно надеясь, что мне показалось. Нет, не показалось.

«Сделай то, о чём говоришь. Покажи мне. Я хочу знать», – гласит её записка, написанная впопыхах корявым, почти-что детским почерком.

Я всё-таки дятел.

Какого хрена вообще затеял этот курс перехода во взрослую жизнь? Мне легче пробраться в Белый дом США и заминировать его, чем объяснить этой глупышке, зачем ей промежность.

Воспитатель хренов. Добрых пять минут пытаюсь прийти в себя, не сводя глаз с Котёнка, что подобно статуе стоит рядом и покорно ждёт, пока я начну обучать её… Предметно.

Сам того не ожидая взрываюсь от смеха, на что мелкая реагирует незамедлительно – отходит от меня и, обиженно надув свои прелестные губки, залезает с ногами в кресло.

Я же гогочу до упаду, до посинения. Нет, до истерики пока не дошло, но, чёрт побери, как представлю эту картину, не то что о сексе, тут о дурдоме впору задуматься.

Понемногу очухиваюсь и начинаю себя корить. Обидел. Она ведь не для прикола это предложила. Для неё интимная близость как шанс влиться в новую жизнь, а я мудак, взял и высмеял её в лицо.

Котёнок поджимает губы и, кажется, плачет. Блядь! Только не это.

Я ещё даже не трогал её пальцем, а уже умудрился обидеть. Идея, может и не лучшая, но единственно здравая, посещает меня неожиданно и, думаю, что вовремя.

– Не обижайся, маленькая. Я не над тобой смеялся… Это сложно объяснить… И показывать воочию я не стану. По крайней мере, сейчас. Должно наступить время для этого, понимаешь? – оправдания у тебя, Кирилл, словно у семиклассника, который уже видел голую бабу в журнале «Плейбой», но что с ней делать пока не знает. – Но это не значит, что я не могу показать тебе по-другому.

После последней фразы мелкая выходит из ступора и заинтересованно вглядывается в мои глаза.

– Так тому и быть, иди ко мне, – похлопываю ладонью рядом с собой и Котёнок, не дожидаясь повторного приглашения, уверенно шагает ко мне.

Ну и кем бы я был, если бы воспользовался таким безоговорочным доверием и полез на неё? Тем же пидором, что и «страшный человек».

Котёнок буквально с открытым ртом наблюдает за происходящим на экране ноутбука и, по-моему, не верит своим глазам. Видимо, соитие она представляла себе как-то по-другому. Если, конечно, вообще представляла хоть как-то, в чём я сомневаюсь, исходя из её наивных прикосновений у душевой кабины. Знала бы, что этот «живчик» может с ней сотворить – не полезла бы его щупать.

Я же, в свою очередь, наблюдаю за ней, впитывая, запоминая и изучая каждую её реакцию на то или иное действие порноактёров.

Мелкая то нервно кусает губы, то теребит пальчиками свой халатик (кстати, надо было купить подлиннее), то шумно сглатывает.

Страшно даже представить, как теперь она будет смотреть на меня после увиденного. Вряд ли мой член и дальше будет ей казаться забавной игрушкой. От этой мысли мне немного даже грустно. Опять же, откуда взялись эти эмоции во мне, законченной прагматичной скотине?

Мужик на видео качественно так, с оттяжкой вытрахивает из своей «сотрудницы» всю дурь, которая толкнула её на подобное, отчего деваха восторжённо попискивает, угодливо подставляя ему свою «кормилицу».

Не то, чтобы меня возбуждала порнуха, но сама обстановка: интимное освещение, учащённое дыхание Котёнка и моё воображение, делают своё дело… Эрекция уже рвёт мои спортивные штаны и становится пиздец как невмоготу.

Тихо встаю с кровати и выхожу из комнаты, оставляя Котёнка наедине с познанием мира.

Делаю себе крепкий кофе и устраиваюсь на диване, на котором, похоже, и проведу эту ночь. Хотя… Почему бы и не прилечь с малышкой? Днём ведь спали вместе.

Выдержал.

Даже не сходил с ума.

Конечно, сцена в душе сильно подпилила моё терпение, но я уверен, что смогу…

Почти уверен.

Желание сделать её своей с каждым часом всё больше смахивает на помешательство. Где-то на подсознательном уровне я понимаю, что Котёнок и так уже моя. И будет она, рано или поздно, моей во всех смыслах. Но какая-то непонятная молодецкая нетерпимость сводит с ума.

Из пучины нехороших мыслей вырывает оповещение о входящем сообщении.

«Для Палача есть тема», – Кузьма в своём репертуаре.

Конспиратор, блядь.

Додуматься только – на личный постоянный номер телефона отправлять подобное сообщение. Идиот.

Вытаскиваю сим-карту и ломаю её. Ну вот и работёнка появилась. Надо бы размяться немного, а то совсем погряз в розовых соплях.

Предусмотрительно блокирую входы и выходы, включая окна и, накинув куртку, выхожу из дома. Надо было предупредить малышку, что ухожу, но не хочется, хоть убей, опять видеть это мученическое выражение её симпатичной мордашечки. Бля, а какие выражения ласкательные из меня прут, закачаешься просто!

Так, всё. Угомони свой член, Кирилл.

Сейчас не до этого.

Сейчас я – Палач.

Безжалостный убийца, которому плевать с высокой колокольни на все эти тяготы жизни.

Взял заказ – должен выполнить любой ценой, без заминок и всяких там соплей. Да и жалеть то, в принципе, некого. Среди моих «клиентов» нет ангелочков, а их нимбы уж давно забрызганы кровью, как и мои руки. И тем не менее, мне до фонаря на это. Если не я, то кто-нибудь другой. Умельцев предостаточно. Правда, профессионалов мало. Одним из них являюсь я. Не хвастаю, констатирую.

Кузьма, как обычно, жрёт своё блюдо-дерьмо, вроде гамбургера, и звучно отхлёбывает какое-то фирменное пойло компьютерных задротов из чашки с надписью «я здесь босс».

Смешно.

Особенно, если учесть, что этот «босс» становится на носочки, чтобы достать до сливного бачка унитаза. Ну да ладно, ему виднее.

– О, Палач! Приветствую! Как оно, твоё «ничего»? – протягивает свою худощавую ручонку, но вовремя поняв, что я её не пожму, отдергивает.

– Здравствуй. Что за заказ?

Кузьма со знанием дела начинает посвящать меня в подробности, а я внимательно слушаю, запоминая каждую мелочь. Это важно. Любая деталь.

Мелкий утырок знает своё посредничье дело на пять с плюсом. Всё-таки, в каком-то смысле он достоин некоего уважения.

Бывший зэк, причём сидевший довольно долго за взлом какой-то военной базы данных, ничем не примечательный, зашуганный (видимо, там же, на зоне), смог найти себе хоть и опасную, но довольно прибыльную работёнку.

Он поставляет мне заказы, я ему башляю. Подозреваю, что и заказчики тоже не остаются в долгу, дела то у нас серьёзные, иногда даже государственного масштаба. Ну да это меня не касается, только до тех пор, пока Кузьма не решит сыграть на две команды. Вот тогда ему жопа. Но он не полный кретин. Знает, на какую карусель зад свой тощий усадил.

– Ладно. Понял. Если заказчик хочет голову – будет ему голова. Дальше, – даже не морщусь, хотя и не особо люблю такие вещи.

Грёбаные уроды. Им мало просто угандошить недруга, голову ещё хотят. Так и подмывает спросить: «Какого рожна ты будешь с ней делать?!» Хотя я, пожалуй, не хочу этого знать.

– А вот тут у нас небольшая заминочка… – лебезит Кузьма и выдерживает многозначительную паузу.

– Ну?

– Понимаешь, Палач… Тут, в общем-то, ничего невозможного нет для твоего уровня… Но «пассажира» перед тем как убрать, надо ещё найти.

Киваю.

Нет ничего проще, чем завалить беглеца. Они, как испуганные рыбёшки плывут косяками в известные мне места.

– Не проблема. Дальше.

– И ещё кое-что… – он меня всегда побаивается, но сегодня что-то по-особенному.

– Ты долго ещё будешь отнимать моё время? – стоит мне немного повысить голос и его начинает бить лихорадка.

– В общем, там баба! Вот! – он кладёт на стол фотку.

– А ты разве не знаешь, долбоёб недобитый, что я не занимаюсь бабами и детьми? – вот же жадная сучара! И ведь надеялся, что я соглашусь за горсть серебрянников убить женщину.

– Он такие бабки даёт, Палач! Ты просто не представля…

Он не успевает закончить свою пламенную речь, как я хватаю мразь за горло и крепко сжимаю пальцы на его кадыке. Одно совсем незаметное движение моей руки и ему больше никогда не стать богачом.

– Прости, Палач, прости! Я понял! – хрипит, брызгая слюнями.

– Если ещё раз так облажаешься, я тебе печень вырву! – ему и без этого уже всё ясно.

Отшвыриваю от себя маломерка и перед тем как уйти, чисто инстинктивно бросаю взгляд на фотографию той несчастной, которую, по всей видимости, заказал собственный муженёк, чтобы не отдавать половину своего царства после развода.

Чувствую, как моё лицо перекашивает в судороге и туловище превращается в камень. На фото мой Котёнок! Снимку явно не один год, но моя малышка не настолько повзрослела, чтобы я не смог её узнать или с кем-то спутать.

Недолго думая, снова хватаю Кузьму за шиворот и припечатываю рожей в стену. Слышу, как хрустит его нос, а может и челюсть.

– Имя заказчика!

Говнюк захлёбывается собственной кровью, но всё ещё дёргается, надеясь вырваться из моих рук. Наивный какой.

– Имя, сука! Я тебе лоботомию сделаю, а потом заставлю жрать собственные мозги!

– Я не знаю! Клянусь! Он пожелал остаться…

Ещё раз с силой ударяю ничтожество об стену. Смелый, блять, какой! Я то знаю, что он собирает инфу на всех заказчиков, предварительно вычисляя их.

– Хорошо! Хорошо! – выставляет руки вперёд в защитном жесте. – Григорьев! Борис Григорьев! Тот, который в мэры города баллотируется…

Что-то переклинивает в башке и я чувствую, что ещё долго не смогу мыслить адекватно. Еб твою мать… Мой ублюдочный папаша…

Какое-то время просто стою, приходя в себя, а затем, достав ствол, прекращаю страдания помятого Кузьмы.

Кристина

Она ждёт его так долго…

Кажется, что мир перестал существовать, а она осталась совершенно одна на этой грешной земле.

Больше нет ничего.

Только ожидание.

Страшное, бесконечное, съедающее душу ожидание.

Где же он? Почему ушёл и где пропадает? Наверное, он с той женщиной, что так приятно пахнет, хоть и убивает Кристину этот запах… Что-то мерзкое шевелится внутри только при одной мысли, что Кирилл прикасается к этой женщине, также, как прикасался к ней.

То видео, что показал ей мужчина… Обескуражило и смутило её. Неужели это может доставлять удовольствие?

Громкие стоны с примесью наслаждения блондинки и её «друга» говорили о том, что может. Получается, Кирилл тоже делает это? С той женщиной…

Девушка застонала.

Почему так неприятно от одной мысли о том, что этот мужчина был с другой? Обнимал её… Сливался с ней в единое целое…

Кристина вскочила со стула, словно обожжённая, когда послышались шаги Кирилла. Он прошёл на кухню, как будто заранее знал, где она находится.

Почему-то его вид насторожил девушку. Он был какой-то нервный и встревоженный, а руки грозно сжимал в кулаки.

Кристина попятилась чисто инстинктивно и он это заметил. Остановился и нахмурился, словно его одолевала какая-то печаль.

Девушка залюбовалась им.

Опять.

В последнее время она только то и делает, что изучает каждый сантиметр его лица и тела. Высокий, широкоплечий… Такой красивый! Его смуглая кожа и щетина на мужественном лице манят прикоснуться к ним, потрогать, ощутить их жёсткость…

Наверное, это её идеал – брюнет с карими глазами, носом с маленькой горбинкой, длинными ресницами, густыми бровями и необычайно чувственными губами. Да даже шрам на его груди выглядит так…

Притягательно.

Вряд ли на свете есть кто-то красивее Кирилла. По крайней мере, для Котёнка.

Он всё так же озадаченно разглядывает её, а затем отодвигает стул и садится на него задом наперёд, сложив руки на деревянную спинку.

– Что же теперь, мой маленький Котёночек? – спрашивает будто сам себя, хотя и смотрит на неё.

Глаза в глаза.

Кожу жжёт от этого взгляда.

Кажется, что она даже чувствует его дыхание.

Горячее и такое приятное.

Ей так хорошо, когда он смотрит на неё. Но сейчас… Как будто что-то изменилось в его взгляде… Такое ощущение, что он что-то для себя решил. И не факт, далеко не факт, что ей это придётся по душе. Что-то настораживает Кристину и внезапно захотелось плакать.

Почему она так часто плачет? Ведь раньше это случалось с ней редко. Только тогда, когда страшный человек слишком сильно мучил её. Слёзы текли по щекам сами собой, просто от физической боли. А теперь? Откуда взялись эти странные эмоции, такие острые и яркие?

– Давай попробуем поговорить? Хотя бы пару слов скажи мне, – он разговаривает так, словно ему больно…

Девушка подбегает к нему и кладёт свою руку на его щеку. Поглаживает колючую щетину и почти-что мурлычет от удовольствия.

Успокаивает его и дарит ласку. Теперь она знает, как нужно это делать.

– Поговори со мной, – печаль в его глазах разливается океаном и топит в своих тёмных волнах Котёнка. От чего ему так плохо? Неужели это из-за неё?

– Я сделаю для тебя всё… – шепчет она охрипшим, чужим даже для себя голосом.

Кирилл

Она заговорила!

Моя малышка заговорила!

Всего-то стоило мне попросить её об этом…

Значит, доверилась.

Уверена, что я не обижу.

И как, спрашивается, мне теперь рассказать ей о «страшном человеке», этом ебучем мудаке, что лишил жизни мою мать. Как поведать ей о том, что эта гнида мой отец?!

Разве возможно простить подобное?

Да, родителей не выбирают, хоть и сложно назвать так гондона, что изнасиловал мою мать, а затем обрёк её на нищету и унижения. Из-за него она стала той, кем была… Я ненавидел и презирал этого старого ублюдка всю свою жизнь, но теперь…

После того, что он сотворил с моим Котёнком! Я избавлю мир от него! Чего бы мне это не стоило и как не аукнулось. Простят ли мне там, наверху убийство отца? Что ж… Скоро узнаю.

Но что мне, влюбившемуся идиоту, делать с ней? Моей малышкой, что сейчас гладит своей ладошкой мою щеку и ждёт реакции на её приятнейший голосок.

А он именно такой, как я и ожидал. С ласкающей слух хрипотцой, и немного неумелым произношением некоторых слов, что неудивительно… Сколько лет она не разговаривала?

И снова, глядя в её изумрудные глазки, возвращаюсь к вопросу, что бурлит внутри и не даёт здраво рассуждать.

Как мне быть дальше? Отправить её куда-нибудь подальше из Омска? Или оставить рядом? Как поступить, чёрт меня дери? Особенно, после этих её слов. Но я не должен сейчас распускать сопли. Совсем не время, Кирилл. Нужно включить холодный разум и руководствоваться только им.

Хотя бы пока…

Мелкая свернулась клубочком и уснула в мгновение ока.

Глажу её, как настоящего котёнка, почёсывая шейку и покрывая лёгкими поцелуями симпатичную мордашку.

Жизнь за тебя отдам. Если потребуется, весь мир раком поставлю ради одной твоей улыбки.

Как же так случилось, что мне, деревянному по пояс эгоисту, было суждено влюбиться как мальчишке всего за несколько дней, да ещё в кого – в очередную жертву моего папаши!

Медленно, но точно схожу с ума.

Стоит ли ей говорить об этом? Что, если она не примет этого, не сможет забыть, вычеркнет меня из своей жизни?

А я уже готов броситься в пропасть за ней. За ласковыми поглаживаниями её пальчиков. За одно её слово, произнесённое этим сладким голоском.

Какого хрена, спрашивается, я так поплыл? Может, это чувство вины за мудака, что «выстрогал» меня в пьяном угаре, изнасиловав наивную, юную студентку.

Нет, не оно.

Эти проклятые чувства полезли из меня наружу ещё до того, как я всё узнал. Уже поздно искать причину.

Это случилось тридцать семь лет назад. Моя мать, будучи прилежной студенткой областного педагогического института, даже не подозревала, какая жизнь ждёт её впереди…

Мама была безумно красивой девушкой. Настолько пленительной, что очередь из «женишков» выстраивалась до двери общежития, где она жила на то время.

К её огромному несчастью, в их ряды затесался и один из «партийных сынков». То и дело он доставал её своими недвузначными намёками и практически преследовал. «Мачо», надо признать, был ещё та страшила и мама, естественно, посылала его куда подальше. Но однажды этот мудак изнасиловал её.

Она забеременела от ублюдка, потом была исключена из комсомола, а затем и из учебного заведения. Ей пришлось отказаться от счастливого будущего и пойти вкалывать на завод, вплоть до моего появления на свет.

Мама была в таком шоке, что даже не сообразила сделать аборт или вызвать выкидыш, хотя, может и были неудачные попытки, но меня она в это не посвятила. Несмотря на то, что моего отца она ненавидела всей душой, я стал для неё любимым сыном. Она была лучшей мамой в мире и даже наше нищенское существование не смогло этого затмить.

Григорьев, он же «счастливый папаша» почувствовал свою безнаказанность и продолжил свои набеги на скромную комнатушку в коммуналке, где мама, рыдая в подушку по ночам, продолжала это выносить, не осмелившись попереть против такого могущественного «чинуши», как отец Григорьева.

Это продолжалось годами, пока мудак вкрай не озверел и не принялся заваливаться в наш дом со своими дружками.

В силу того, что был слишком мал, я не понимал, что они делают с мамой, лишь слушая её отчаянные стоны и мольбы за стеной. Она запирала меня в маленькой каморке, которую и соорудила в общей комнате с помощью сочувствующей соседки Нади, которая до сих пор является для меня единственным живым воспоминанием о матери.

Однажды я осмелился выступить против обидчиков родительницы, за что мне и воткнул в грудь перочинный ножик один из пьяных насильников.

Тогда я впервые увидел своего отца.

Он смотрел на меня, словно на кусок дерьма, а после того, как его дружок ранил меня, просто свалил, оставив воющую мать над почти-трупом своего десятилетнего сына. Меня всё же спасли. К его большому разочарованию.

С тех пор я больше не видел урода в нашей квартире, но часто наблюдал за ним у его дома. Да, я следил. Уже тогда я решил, что сотру эту мразь с лица земли. И даже спустя годы, когда мама умерла от «синьки», на которую жёстко присела, после всего пережитого, а я вырос и связался с «плохой компанией», это желание не исчезло.

На семь лет я уезжал из Омска в Москву, где и приобрёл «опыт работы».

По возвращению на родину, первым же делом я навестил папашу, с чёткой установкой грохнуть его. Но не смог.

Не потому, что пожалел, а потому, что увидел его с дочерью. Вернее, так я тогда подумал, наблюдая за ними издалека.

Он вёл за руку совсем мелкую девчушку, поглаживая её по голове и что-то увлечённо рассказывая. Теперь я понимаю – это была вовсе не дочь. Это была будущая «собачка», вроде моей малышки.

Тогда я просто ушёл, оставив ему его никчёмную жизнь, надеясь на то, что его совесть сожрёт его, испепелит и не оставит следа от этой мрази. Как же я ошибался. Не дрогни тогда моя рука, Котёнку не пришлось бы пережить это…

Вздыхаю и закрываю глаза, в надежде уснуть, забыться рядом с мелкой хотя бы на пару часов. Но она начинает ворочаться и постанывать. Нависаю над ней, пытаясь понять, что происходит. Малышке снится кошмар и я даже знаю, кто в там в роли маньяка.

Утро выдаётся совсем не добрым, как в принципе, и вся жизнь. Не обнаружив Котёнка в постели, я поднимаюсь и иду на поиски. Нахожу её не сразу, так как моя девочка заперлась в самой дальней ванной комнате и, похоже, никак не планирует оттуда выходить.

Стою, как тот осёл, и просто жду, но тут же, услышав её сдавленные рыдания, начинаю долбить в дверь.

– Котёнок, ты чем там занимаешься? – дёргаю за ручку, но мне, похоже, не собираются открывать. – Кристина! – прям задницей чую что-то нехорошее. Хотя, может, это уже превратилось в дурную привычку.

– Котёнок, либо открой мне, либо отойди от двери! – опять тарабаню в дверь, но всхлипы мелкой лишь становятся громче и действуют на меня, как красная тряпка на быка. – Так, всё!

С первого удара вышибаю к чертям долбанную дверь и она разлетается практически на щепки.

Котёнок замирает и испуганно глазеет на меня, зажавшись в уголке между раковиной и стеной.

– Что произошло, маленькая? – несусь к ней на всех парах, не задумываясь о том, что она сейчас помрёт от ужаса. Идиот. Она сворачивается в какой-то маленький комочек, обняв свои коленки руками и всё так же взирая на меня с долей страха.

Трижды идиот!

– Не бойся, – протягиваю к ней руки, панически соображая, что могло случиться с ней, пока я спал.

Может, страшный сон приснился? И теперь она уже не спит, но ещё не вышла из него своим разумом. Или я что-то сделал?.. Провалами в памяти вроде не страдаю. Не пил. Не трогал. Да и садистских наклонностей у меня нет. Хотя, есть конечно, но заботить эти тёмные желания должны отнюдь не Котёнка.

– Иди ко мне, – пытаюсь её взять на руки, но она отталкивает меня и ещё сильнее вжимается в стену.

На её руке замечаю кровь и это служит каким-то выключателем для моего разума. Клянусь, я даже слышал, как он щёлкнул в моей больной башке.

– Что ты сделала?! – реву, как разъярённый буйвол и, не обращая внимания на её слабое сопротивление, притягиваю мелкую к себе. Руки не порезаны… Обследую всё её худое тельце и не нахожу никаких повреждений.

– Откуда кровь, Кристина?!

Она упорно отмалчивается и смотрит в одну точку немигающим взглядом. Только сейчас замечаю, что она почему-то опять обнажённая, хотя ложилась спать в розовой пижамке. А на бёдрах у неё кровь…

Мне понадобилась целая вечность, чтобы эта информация добралась до мозга. Ещё и отупел, блять.

– У тебя месячные что ли?

Она растерянно хлопает своими пушистыми ресничками.

Ах, ну да… «Кровь без раны».

Облегчённо выпускаю воздух из лёгких и, пресекая все её попытки помешать мне, подхватываю Котёнка на руки.

Ничего. В эпоху интернета не так уж и сложно быть хорошим воспитателем. Целую мелкую в висок и, бормоча что-то о женском здоровье, несу своего «Маугли» в комнату.

И вот стою я у окошка в аптеке и бездумно пялюсь на фармацевта, что без единой эмоции на унылой харе ждёт, пока я, наконец, соизволю чего-нибудь из себя выдавить.

– У девушки месячные… Нужны тампоны, прокладки или что там… – всякое мне случалось покупать в аптеке, но чтобы средства личной гигиены для женщин…

Это, конечно, даже забавно, если не вспоминать о том, что из-за моего отца моя взрослая девушка на моральном уровне не отличается от ребёнка.

Одно радует – он теперь импотент.

Надо будет у него поинтересоваться, сколько было таких девочек. Скольких он так уничтожил, отобрав их будущее?

Может, это наказание или проклятие для меня, но Котёнку повезло, что именно я её встретил, а не какой-то мудак, вроде моего папаши. Чтобы бы было с ней сейчас?! Твою мать, даже подумать страшно.

Я не позволю ей бояться и страдать. Больше нет. Камня на камне не оставлю в этом городе, но виновные будут наказаны. Все до единого.

После несложных манипуляций с уже полюбившимся Котёнку другом – ноутбуком, нам удалось найти всю нужную информацию о женских днях и малышка, приняв душ, наконец, пришла в себя.

И тем не менее, я решил устроить ей встречу с Лаптевым. Пусть он немного просветит её, так сказать. Врач всё-таки.

Разумеется, сам Игорь не особо соглашался на подобный опыт и мне пришлось пригрозить ему… Ну не важно.

С Котёнком же, подобных проблем не возникло. Похоже, она не просто так произнесла свои первые слова… Она сделает всё, что я скажу и это охренеть как приятно!

Оставляю Кристину на Лаптева, хоть и коробит, но ему я доверяю – он умный мужик и на тот свет пока не собирается. А сам отправляюсь в детский дом, в котором выросла моя малышка. Вернее, пыталась…

Да прольются кровавые реки.