День седьмой. Цветок с пятью лепестками.

Коридор дома был такой же, как днем, только картин на стенах не было видно. В сгустившейся полутьме ей казалось, что вокруг мечутся непонятные тени. Невозможно было понять, почему светильники горели так тускло. Но она все-таки шла. Шла очень быстро, время от времени вставая на цыпочки, когда уже не могла терпеть холод каменных плит. Странный белый цвет этих плит ярко сверкал даже в ночной полутьме. Ей вдруг показалось, что это не камень, а лед, от гладкой застывшей поверхности которого под ногами сердце схватывало и замирало. Становилось больно, как будто сгустившаяся от холода кровь наполнилась иголками льда, и эти иголки кололи сердце изнутри, разрывая его на части.

А она шла, почти бежала. По коридору к зеркалу, которое, она уверена, раскроет, наконец, все тайны.

Вот и знакомый коридор. Шаг. Перед ней клубилась тьма. И в этой тьме могла быть Она. Ее портрет слева. И пускай, все, что могло произойти, уже произошло.

Дверь в библиотеку открылась совершенно беззв