ФранческаЯ запуталась.Знаю, что должна ненавидеть своего тюремщика, но пламя ненависти нужно кормить, иначе оно гаснет.Элвин не делает ничего, чтобы поддержать мою ярость. Мне иногда даже хочется, чтобы он был груб - накричал, применил силу. Начни он меня сечь розгой, как грозился, я бы знала, что чувствовать.Наверное, я заслуживаю презрения со стороны более стойких духом. Так быстро сломалась, уступила. Стоило бы проявить выдержку и непримиримость: не отвечать ему, надменно отворачиваться, встречая улыбку, всячески показывать, как мне противно его общество.Стоило бы. Но я так не могу.С ужасом вспоминаю первые недели в Рондомионе - одиночество, озлобленность, беспросветная тоска. Я хотела наказать Элвина, но наказала и себя не меньше.Не хочу повторения. Презираю себя за слабость, но я слишком люблю жизнь. Между гордостью и радостью я выбираю радость.“Мудрое решение”, - сказал как-то Джанис.

Его звали Зигфрид. Слишком грозное имя для такого заморенного щенка. Фэйри на три четверти. Мать - монгрел без особых способностей, отец - фэйри из клана Седых Волков. Мальчишке достался талант отца к обороту. Можно сказать, “повезло” - он превращался в по-настоящему жуткую тварь. Сильную, быструю, способную мгновенно залечивать раны.Везение было с изрядным душком – обернувшись, Зигфрид терял себя. Не способный контролировать свою дикую половину, он целиком превращался в монстра, единственным желанием которого были кровь и убийство.Седые Волки - ребята суровые и помешанные на самоконтроле - убивали таких еще в детстве. Как только выяснялось, что детеныш безнадежен и не способен сдержать зверя в себе.Мальчишку спасло все то же сомнительное, гнилое везение. Талант проявил себя поздно, куда поздней, чем у чистокровных собратьев.Все эти факты, щедро присыпанные душераздирающими подробностями, мое новое приобретение поведало уже на кухне,

Франческа- Элвин - сложный человек, - сказала Тильда мне на прощанье. - И… он не такой непробиваемый, каким кажется. Будь с ним помягче, Фран.Куда уж мягче? О видят всемогущие, всеблагие боги, мне иногда кажется, что Элвин вытесан из цельного куска камня. Пытаться ударить его, все равно, что лупить по мраморной статуе - только себе сделаешь больнее.И винить некого - сама напросилась.Его забота смущает. Не могу ни понять, ни предположить, что кроется за ней. За ней и за подарками, которые он привозит каждый раз, как возвращается из города. Ничего серьезного или слишком дорогого, милые безделушки: черепаховый гребень, вырезанная из кости статуэтка кошки, невероятно похожая на Маленькую Фран, кулек тянучек «от личного повара княгини»…Нет, он не пытается добиться моего расположения, не пробует поцеловать или соблазнить, лишь иногда позволяет себе якобы случайные, невинные прикосновения. Придерживает за ру

Томас милый, а я - эгоистичная дрянь. Совсем задурила мальчишке голову.Странно, он старше меня на девять лет, а кажется, будто наоборот. Должно быть, испытания и страдания, что выпали на мою долю за последние полгода, состарили меня.В зеркале это, впрочем, совершенно не отражается.Я придирчиво изучаю себя в маленьком, карманном зеркальце и одобрительно киваю.Неплохо!Если бы могла, всегда смотрелась не в зеркала, а в глаза Томаса. Ох, как приятно ловить на себе подобный мужской взгляд.Вот бы Элвин посмотрел на меня так - с восхищением, с безмолвным обожанием, как на богиню. Хоть разик.Я бесстыже кокетничаю со стряпчим всякий раз, когда удается выбраться в город без мага. Это маленький кусочек моей жизни, который не принадлежит никому, кроме меня.Уверена: Элвину, если он про него узнает, это ну очень не понравится. Но ему ведь необязательно знать?С Томасом легко. Рядом с ним я чувствую себя в безопасности. Чувству

В отличие от меня она любила нравиться. Я восхищался тем, как девчонка завоевывает симпатии. Порой это происходило за мой счет. Я ничего не имел против и даже иногда слегка подыгрывал сеньорите, изображая сволочного и жестокого хозяина.Ее жалели.Людей хватает и на Изнанке. Но это - бедолаги, наделавшие долгов и надававшие неосмотрительных зароков. Слуги, реже любовники. Как правило, из крестьянского или мещанского сословия.Франческа с ее утонченностью, красотой и умением держаться выделялась на их фоне, как клинок из альвийской стали рядом с грубыми поделками деревенского кузнеца. Пару раз у меня даже спросили, точно ли она человек. Я ответил ну очень двусмысленно, что породило целую волну забавных сплетен.Это была волшебная зима. Наша зима, на двоих. Рондомион в снежной пелерине, заиндевевшие стекла, синий лед Темеса под коньками, морозный ветер в лицо, треск поленьев в камине, глинтвейн из чаши.Мы гуляли по заснеженному городу, любуясь башен