All Chapters of Скандальный роман: Chapter 21 - Chapter 30

Я бы пальцами, да по плечам твоим,да по шее вела ладонями.И простила если бы ты грубым был,с полу взгляда мы друг друга поняли.Марченко Екатерина.Алекс Мои глаза открылись гораздо раньше, чем сознание вернулось в реальность. Я какое-то время просто смотрел в одну точку на натяжном потолке, пытаясь определить, где я и сколько сейчас примерно времени. Взгляд скользит с матовой идеальной ровно поверхности в сторону источника света, пока не достигает знакомого пейзажа за окном. Воспоминания о прошлой ночи обрушиваются мгновенно, но вместе привычной головной боли и запоздалого раскаяния я чувствую нечто совершенно иное. Удовлетворение и тепло, которое окутывает мое тело, несмотря на достаточно прохладное утро. Шелковые простыни скользят подо мной, когда я поворачиваю голову к соседней подушке, совершенно точно зная, что увижу там только отпечаток от головы Русланы Мейсон, и,  может быть, парочку длинных темны

Если ты считаешь, что любовь выражается нежностью моего взгляда, поглаживаниями твоей похоти, жаром нашей страсти, то ты ошибаешься, любовь - это еще и царапающая ревность, и ледяное молчание, и стеклянные истерики.Валиуллин РинатРуслана — Ты можешь не смотреть на меня так, когда мы пишем? — хнычу я, сидя прямо напротив Алекса. Вопреки нашему типичному сценарию мы действительно сразу приступили к написанию скандального романа, наскоро обсудив его за ужином. Мы постоянно дополняли друг друга, пока планировали дальнейшее развитие сюжета. Невольно начала верить в телекинез — я принималась в красках описывать Алексу очередную свою безумную идею, но он заканчивал мою фразу вместо меня и каждый раз попадал в точку. Мурашки по телу от подобного. Я всерьез задумалась о том, нет ли у Джордана какого-нибудь новейшего секретного изобретения, который позволяет ему читать мои мысли. Хотя…думаю, Алекс удивлялся не меньше, когда я

ЛанаКогда я просыпаюсь в тот день, на который назначена пересдача экзамена по философии, я по привычке вытягиваю руку вперед. Еще толком не разлепив веки, я пытаюсь найти Алекса, ощущая нарастающую панику внутри, когда моя рука скользит по шелковой простыне вместо его твердой груди, и недовольно хнычу. — Ааааалекс. Куда ты опять ушел… — недовольно бормочу я, открывая глаза. Такое действительно бывало. Алекс по звонку вскакивал с кровати и куда-то убегал на пару часов, оставляя меня одну. Сажусь в постели и с облегчением смотрю в сторону ванной, откуда доносится шум воды. В душе зарождается слабая надежда на то, что Джордан никуда опять не пропадет с утра пораньше. Ощущая холодный паркет голыми ступнями, я быстро добегаю до ванной. Здесь теплый пол…и мой теплый Алекс. Звучит глупо, но мне плевать на все, когда я, облокотившись о дверной косяк, застаю его за принятием душа. Глаза Алекса плотно закрыты, а руки скользят по волосам, и я с

Я мысленно проклинаю Джордана, который какого-то черта еще не увел меня из этого адского логова, подальше от своих нетактичных «друзей».— Нет, мы уже уходим, — отрезает Алекс, и тут Диксону звонит телефон и, глядя на его экран, он невзначай бросает:— Моя звонит. Она кстати привет твоей передавала, — произносит Диксон. Шум в ушах перекрывает гул собственного сердца, когда я слышу «твоей». — Твоей сестре, Лерке. Слышал. Она снова. Скоро. Приезжает? В Нью-Йорк… — замешкавшись, продолжает он, начиная заикаться под напряженным взглядом Джордана.— Нет, не приедет, — с каменным выражением лица произносит Алекс. — Пока, парни. Мы торопимся. Хорошо вам провести вам время, — он с отвращением смотрит на бутылку водки в руках Макса и холодно обращается ко мне: — Руслана, за мной.Я иду за Алексом, прекрасно расслышав, как кто-то из двоих друзей присвистывает и говорит

АлексНе знаю, сколько прошло времени. Не знаю, куда я шел, где меня шатало. Я просто брёл наобум, смешиваясь с толпами людей, которые то редели, бросая меня в каком-то заброшенном пустыре,  то снова несли меня в своем потоке. Я растворился во времени, в пространстве, потерял счет часам и минутам. Примерно тоже я испытывал, когда одержимо писал, отключаясь от окружающего мира, становясь своего рода проводником, а сейчас я ощущал себя пешкой, песчинкой на берегу океана жизни среди миллиарда таких же, и я позволил людской волне нести меня, ни о чем не думая.Я начал понемногу приходить в себя, когда Манхеттен уже окрасился миллионами разноцветных огней, вспыхнул сотнями наряженных рождественских елок. Что может быть хуже чувства вины и ответственности за собственную разрушенную жизнь? Я чувствую себя брошенным, отвергнутым, ненужным. Мне не дает покоя облегчение, промелькнувшее в глазах Ани, когда я согласился на чертов развод. Она счастлива избавитьс