All Chapters of Сладкая месть: Chapter 1 - Chapter 10

Прошло несколько дней. Больше мы не возвращались к теме прерывания беременности.Господи! Даже не хочу думать об этом паршивом слове!Мне заметно полегчало. Тошнота практически не беспокоила. Хоть и слабый, но появился аппетит. Я пихала в себя еду через силу, потому что думала лишь о двух вещах — о малыше и о его отце.Мне все время хотелось спать и рыдать. Но приходилось отвлекаться, чтобы в очередной раз не угодить под капельницу. А ещё я мечтала, чтобы меня выписали, чтобы как можно скорей отыскать любимого, вымолить встречу с ним. Хоть на минутку. Хоть на пару секунд! Хотя бы просто передать записку с объяснениями и с такой важной, такой волнительной новостью.Узнав о ребёнке, я была уверена, Давид смягчится.Однако, я до сих пор не знала, что с ним сейчас происходит! В какую именно тюрьму его запихнули! Был ли суд? И каково было его решение?С мамой по этому поводу я напрочь боялась разговаривать. Она сказала лишь одно: «Бол

На несколько дней я окончательно выпала из реальности. Старалась не думать о той боли, что наживую, день за днём, ночь за ночью, резала мою, в край истощенную душу. Закрылась в комнате, никого к себе не подпускала ближе, чем на пять метров. Кажется, будто я уже выплакала все свои слёзы на столетие вперёд. Стоило бы остановиться и подумать о ребёнке! Поскольку ему… больнее, чем мне. Терпеть мои страдния, слышать мои истерики в подушку, получать ежедневную порцию стресса. Беременным ведь ни в коем случае нельзя нервничать!В любой трагической ситуации нужно время. Чтобы смириться, или, чтобы попытаться забыть. Раны ведь не сразу затягиваются... Однако, лишь ради малыша, я взяла себя в руки, решив, что всё равно найду способ связаться с любимым. Он должен узнать, что скоро станет отцом. Как и должен осознать свою вину, покаяться, исправиться.На третий день одиночества я проснулась с каким-то непонятным воодушевлением. Я решила собрать себя по кусочкам в стальной к

Виктор отвёз нас домой. Сначала, когда мы с мамой сели на заднее сидение, мы ехали молча. И хоть я была против присутствия ментовской мрази, в данном случае, сделала исключение. Я не разговаривала с ублюдком, даже не смотрела в его сторону, словно он умер, и его вообще больше не существовало в нашем мире. Так я ему и сказала, когда мы вышли из подъезда общежития. На что хмырь, хохотнув, весело мне подмигнул.Уебок!Надеюсь, тебя когда-нибудь пристрелят на одном из твоих грёбанных расследований.Мне так не терпелось плюнуть ему в лоб, рассмеявшись:«И сколько тебе заплатили? За поимку пятерых преступников, хЕрой? Жирная ты морда!»Думаю, достаточно заплатили. Раз он, уже спустя неделю после закрытия дела, купил себе машинку подороже, выше классом. И катал теперь свой зад, как истинный, зажравшийся мусор.Про кретина даже сняли репортаж в новостях, показав кадры с места преступлений и… кадры из зала суда.Я не смогла

Я не выходила из дома три недели. Лежала и рыдала в подушку. До тех пор, пока не сошла с ума. Давид мерещился мне везде. В моей комнате. Во сне. На улице, во дворе, когда я вечером выглядывала в окно, чтобы подышать свежим воздухом.Я даже слышала рокочущий рев двигателя “Харлея” и, охваченная больной паникой падала с кровати, неслась к окну, с надеждой увидеть чудо… Но чудеса бывают лишь в наивных сказочках. Давид мертв. И я даже не знаю, где находится его могила. А треск мотоцикла, не иначе как, больная парноиа.Иногда я открывала наши фотографии. Пролистывала в телефоне картинки, захлебываясь в слезах. Даже на рабочем столе до сих пор стояло совместное фото. Счастливые… Улыбаемся. Целуем друг друга, как голодные подростки в свой первый раз. Глаза горят от счастья, а от улыбки немеет челюсть. Взгляд ниже — и там, на груди любимого, я вижу татуировку с моим лицом.Пока однажды, я не приняла единственное верное решение — нав

В кабинете гинеколога назревала настоящая битва. От криков супруга у меня разболелась голова, а на ресницах скопились слезы… Не вымолвив и слова, я просто встала с кресла и выскочила за дверь. Они настолько были поглощены выяснением отношений, что даже и не заметили моего побега.В коридоре было людно. И очень, очень душно. Глядя на трясущиеся руки, я направилась к распахнутому настежь окну, чтобы усмирить асфиксию.Пальцы начали дрожать ровно тогда, когда я переступила порог клиники.Так моё тело реагировало на боль из кошмарного прошлого.Подошла к окну, зажмурилась, ноздрями втянув прохладный, осенний воздух.Захотелось обкуриться в хлам. Выпить. И уснуть.Крепко-крепко. Чтобы больше никогда не проснуться…— Простите, Соня?Распахнула глаза, почувствовав, осторожное прикосновение в области плеча.А когда обернулась, увидела незнакомую седовласую женщину, низенького роста, в белом халате.&md