Глава 1

Так, щепотка ромашки, щепотка зверобоя, две щепотки мяты. Одна сосновая шишка. Точнее, ее семена. Мед лесных пчел, малина и орехи. Последнее не обязательно, конечно. По науке в оздоровительно-профилактический напиток орехи класть не годится. Но клиент сейчас пошел капризный: то не так ему и это не этак, подавай чего-нибудь экзотического и нетрадиционного. А я что? Я — ничего. Клиент всегда прав.

Даже если он уроженец села Вересочь Черниговской области.

Жителей здесь наберется чуть больше тысячи. Надо сказать, место приятное, спокойное и очень красивое. Рядом находится восхитительный сосновый лес, что лично мне, дочери степного края, кажется самой настоящей сказкой. А вот как я здесь оказалась — отдельная история.

Смешав ингредиенты в глиняной пиале, я отставила ее в сторону и потянулась за книгой. Когда ты знахарь со стажем — это одно. А когда архивариус без стажа... работы, в силу некоторых способностей признанный лекарем всея села, — это совсем другое дело. Если учесть, что учителя в лекарском деле у меня никогда не было, то пускать на самотек даже мелочи — недопустимо.

Неожиданно на кухне что-то грохнуло, и тут же раздалась ругань. Такая... весьма своеобразная.

— Ну кому? Кому я говорил, спрашивается? — увещевал кто-то хриплым старческим голосом. — Нельзя было подождать, что ли, динозавр ты этакий? Вместе бы, потихонечку! А тут... Вот что теперь делать, а?

— Так я же не специально, — принялись тут же оправдываться глубоким басом, — я вот хотел Вике помочь. А...

— Помог, — хмыкнул первый. — Ай да помощничек...

Я вздохнула. Итак, всё как всегда. Медвежья услуга и тут же следом суровый разнос. Встав из-за стола, направилась на кухню. Вика — это я. Если официально, то Виктория Алексеевна Шестопалова. Двадцати шести лет от роду, пол женский, образование высшее, характер общительный, не замужем. В общении — приятная, с соседями — миролюбивая.

— Так я ж не специально!

— Я...

Заглянув на кухню, я покачала головой. Что ж, нет ничего удивительного. Эти двое никак не могут ужиться.

На полу рассыпалась мука, горстка цветной карамели и изюм. При этом вообще загадка, почему тут оказались составляющие печенья для сельских детей, если оба «помощника» несли сундук с вещами на чердак.

— Что у нас происходит? — любезным тоном поинтересовалась я, понимая, что за продуктами придется идти заново. И не кому-то, а мне.

— Шарик хотел поиграть в Геракла, — сообщил Валерьян, вытирая руки полотенцем в крупную красную клетку. — Результат налицо.

Дед Валерьян — скарбник, мудрый советник, хозяйственный дух и единственная возможность воспитания непутевой юной ведуньи. То есть меня. Скарбник, по сути, есть существо мифологическое, до чужого добра не жадное, но до своего — крайне внимательное. Помогает человеку не растерять все, что нажил посильным и не очень трудом. Видом своим напоминает домового. Толст, розовощек, сед как лунь, на поясе носит связку волшебных ключей, ростом едва достигает мне до пояса. По поверьям, скарбник верно служит человеку всю жизнь. Но после его смерти является с ордой нехороших личностей и вырывает у несчастного душу в качестве платы за службу. Когда я спросила Валерьяна, правда ли это, скарбник только фыркнул и демонстративно поморщился. Как выяснилось, меняется век, меняется и скарбник. Душа — такая валюта, что на нее много не приобретешь. Другое дело — десять процентов от скарба хозяйки. Взять Валерьян может все что пожелает и когда пожелает. Главное — не перегибать палку. К моим родителям он пришел лет двадцать назад. И не один, а с братом. С тех пор оба честно и качественно выполняют свои обязанности в семье Шестопаловых. Только Валерьян везде следует за мной, а его старший брат Оверьян находится при моем отце и матери.

Шарик... С Шариком дело обстоит сложнее. Потому что это совсем не собака, как можно неверно подумать. И даже не кот. Шарик — это шаркань. Змееподобный дракон с крыльями, завезенный в наши края контрабандой из Венгрии. Как и скарбник, считается существом мало опознанным и крайне зловредным. То на богатыря нападет, то царевну свистнет, то ливень накличет. И касаемо ливня, кстати, правда. С осадками это чудо умеет каким-то образом управляться. Правда, каким именно — я понятия не имею. Шарканя мне подарили на десятилетие. Я очень просила у родителей щенка. Они и подарили. Даже Шариком назвали. Но потом выяснилось, что Шарик — это не в меру откормленный змееныш, родившийся от шаркани Бласки, хозяйкой которой была одна мамина старая знакомая. Надо было помочь женщине, и змеевичей пристраивали, как могли. Да уж. Тогда я была под сильным впечатлением. А сейчас уже ничего — привыкла.

Теперь этот безобразник в очередной раз отличился. В принципе Шарик не пакостник какой, однако и дня не пройдет, чтобы он что-нибудь не учудил.

— Итак, улучшаем фэн-шуй? — вздохнула я и потянулась за веником. Хочешь не хочешь, а убирать придется.

Шаркань, поджав хвост, шмыгнул под стол.

— Угу, — раздалось оттуда, — но вообще-то я не виноват.

— А кто? — возмутился Валерьян и рванул было в сторону спрятавшегося змея, но поскользнулся и грохнулся пятой точкой прямо в муку.

— Не я, — пробубнили из-под стола.

Я не обратила на это внимания.

— Итак, имеем беспорядок на кухне, перевод продуктов и скарбника в муке. — Протянув руку, я помогла встать насупленному Валерьяну, взгляд которого обещал Шарику все казни египетские, стоит мне только оставить их одних дома.

— Не очень-то он похож на пельмешек, — ехидно заметил Шарик.

— Да я тебя! — вскипел скарбник, намереваясь кинуться на него с кулаками, однако я вовремя успела ухватить его за шиворот.

— Так, давайте вести себя прилично, — попросила я и вручила Валерьяну веник. — Вы еще помните, что через полчаса к нам должны прийти?

— Помним, — мрачно кивнул тот и принялся за уборку.

— Шарик, а ты немедленно вылезай и бери тряпку, — скомандовала я.

— Ну вот. Чуть что, так сразу Шарик, — пробубнил он, выбираясь на свет божий и принимаясь помогать Валерьяну. — Во всем змей виноват, понимаешь. Кто конфе... то есть царевну съел? Шаркань. Кто отрастил голов больше одной? Шаркань. Кто дождь заказал с самого утра? Опять шаркань.

— Отставить депрессивные настроения, взять курс на позитив, — тут же пресекла я все дальнейшие возмущения. — И голова у тебя одна, кстати. Вот что. Я быстро в магазин и назад. Если кто-то придет, постарайтесь не высовываться, но задержите до моего прихода.

— Коллега, — пафосно обратился Шарик к сосредоточенно метущему пол скарбнику, — вам не кажется, что данное задание содержит две взаимоисключающие части?

— Шаркань, не умничай, а то получишь!

— Прошу пардону, — поклонился тот, тут же дав ход назад, и принялся драить пол.

— Нам печенье детям надо отдать сегодня вечером. Если вы, конечно, не забыли, — напомнила я обоим и, больше не задерживаясь, метнулась к выходу.

Все же время не резиновое, а до магазина еще добежать нужно. Под дождем, разумеется. Иначе ж просто быть не может!

Так уж сложилось, что зонтики я не люблю с детства. Не люблю, и все тут. Как меня ни пытались приучить родители, что зонт — это хорошо и вообще в дождь от него одна только польза, баба-яга... в смысле ведунья и архивариус Вика была против. Поэтому прогулка по дождливой улице — дело отчаянно неприятное, но необходимое.

Влетев в магазин, едва не поскользнувшись, я умудрилась чудом удержать равновесие и не распугать молоденьких продавщиц. Правда, молоденькими были не все. Кондитерский отдел безраздельно и безоговорочно принадлежал даме за сорок, именуемой всеми селянами «тетей Наташей». Она впечатляла достоинствами. И не только теми, на которые обращают внимание мужчины, а знала свой товар наперечет, поэтому можно было не опасаться, что придешь домой с чем-то несвежим.

— Доброго дня, теть Наташ. — Оказавшись у прилавка, я тут же выложила деньги. — Мне нужны мука, изюм и что-нибудь на украшение сдобы.

— Привет, докторица, — кивнула она, ныряя куда-то вниз и доставая продукты.

В селе прозвище «докторица» за мной закрепилось почти с первого дня приезда. И как я ни пыталась от него откреститься — ничего не получалось.

— А это что? — подозрительно покосилась я на ярко-оранжевую упаковку.

— Это то самое «что-нибудь», — рассмеялась тетя Наташа. — Шоколадная присыпка. Сама пробовала — отличная вещь. Бери и не раздумывай.

— Есть, товарищ генерал, — отшутилась я, быстро сгребая купленное в пакет.

— А тебе зачем? — поинтересовалась она, отсчитывая сдачу. — Переквалифицироваться из лекарей в пекари решила?

— Да нет, — вздохнула я, забрав купюры и запихивая их в карман рубашки. — У деда Бойко внуки заболели. Надо подлечить, но с одним же лекарством не придешь к детям? А с гостинцами другое дело.

— И то верно, — кивнула тетя Наташа. — Сладкоежки мелкие.

— О да. Но я им по особому рецепту испеку, — хитро улыбнулась я.

Нет, ну не говорить же ей, что печь буду совсем не я, а Валерьян. Потому что по лекарским штучкам у нас мастер именно он. И печенье будет само по себе лекарством.

— Поделишься? — улыбнулась она, складывая руки на груди.

— Всенепременно, — пообещала я. — Ну, побегу, а то дел невпроворот.

— Давай, — кивнула продавщица. — Ой, Вика!

— Что? — Я чуть притормозила у двери, обернувшись в ее сторону.

— Тут о тебе расспрашивал какой-то мужчина. Сказал, что из города. Такой высокий, темноволосый, шрам на правой щеке. Знаешь такого?

— Из Чернигова? — удивилась я, не припоминая среди своих знакомых людей с такой внешностью. — Да вообще-то нет. А что он хотел?

— Просто сказал, что разыскивает Викторию Шестопалову. Якобы у него к тебе какое-то дело, — пояснила тетя Наташа.

— Хм, — нахмурилась я. Без дела в Вересочи у меня дня не проходит, но чтоб мной интересовался кто-то из Чернигова — это уже перебор. — Он случайно не представился?

Она покачала головой:

— Нет. Как только я ему объяснила, где тебя можно найти, он поблагодарил и тут же ушел.

М-да-а. Этого еще не хватало. Гостями мне сейчас и впрямь заниматься некогда. Но вообще-то если человек явится, то и отказать я не вправе. Посмотрим, что у него там. А вдруг что-то не такое уж плохое?

— Хорошего дня, барышни, — попрощалась я и покинула магазин.

Пожалуй, стоит кое-что разъяснить. По поводу целительских умений и не только. Начнем с того, что, когда я родилась, мир спасать было уже поздно. То есть, конечно, не факт, что без меня этот мир был бы намного лучше, но и со мной он не стал пределом мечтаний. Хотя бы потому, что росла я обычным ребенком. Ничем не выделяющимся среди остальных мальчишек и девчонок.

Мой отец Алексей Шестопалов — искусный резчик по дереву, человек творческий и пристрастный ко всякого рода мистике. В свое время он оказался в кругу тех, кто практиковал старые обряды. В духе нашего времени их вполне можно было бы назвать неоязычниками. Отец пришел к ним прежде всего для того, чтобы получить дополнительные знания по профессии. Знать, какое дерево лучше брать в работу, а какое трогать не стоит; в какой период искать подходящую древесину и так далее. Так вот среди этих самых неоязычников был человек по имени Елизар. Он много чему научил моего отца, преподав детали и хитрости резческого дела. Но при этом еще и посвятил в основы... хм, даже не знаю, как это назвать. Существует слово «магия», весьма точно обозначающее для нынешнего человека все волшебное и непонятное, но оно тут не совсем к месту. То, чему обучили молодого Шестопалова, а на тот момент ему было всего двадцать два года, выходило за рамки представлений о возможностях человека. Важнейшим условием стала вера в то, что делаешь. И в тех, к кому обращаешься и кого зовешь на помощь. Как-то уж так получилось, что отец никогда не принадлежал к скептически настроенным людям, отрицающим, что на земле нет никаких других существ, кроме описанных в учебниках по биологии.

Там состоялось его первое общение с теми, кто не имеет плоти. Там он понял, что элементали — не выдумки сказочников; что домовые и водяницы живут рядом, а шаркань вполне может быть домашним животным.

И там же отец познакомился с Полиной Огнеземовой — ученицей Елизара, очаровательной русоволосой девушкой, тоненькой, как тростинка, и волевой, как княгиня. Она была дизайнером по ткани. Через некоторое время они поженились, и на свет появилась я.

Поначалу все было нормально, ребенка, то есть меня, назвали Викой и начали делать из него человека. И вроде даже получалось. Но потом стали возникать определенные проблемы. Дитятко росло не совсем правильным. Нет, физически и умственно никаких отклонений у меня не было. Но, кроме окружающего мира, я постоянно видела вокруг себя еще что-то другое. Странное и непохожее на людей. Когда научилась говорить и рассказала родителям, то привела их в замешательство. Они не могли понять, каким образом необученный ребенок способен видеть места, в которых они сами сумели побывать только после уроков Елизара. Тот, кстати, посоветовал им не беспокоиться, сказав, что ничего плохого не случится. Просто попросил предупредить юное дарование направо и налево не болтать о том, что видит.

Чем старше я становилась, тем сильнее развивались мои способности. Самое точное для них определение — «созидательные». Назвать меня хорошей девочкой было трудно. Однако никто и никогда не ругал за разбитую посуду, ссаженные коленки, заляпанные платьица и расквашенный нос (было дело, училась кататься на велосипеде). Я успевала везде, благополучно круша и разбивая все на своем пути в силу неуемного фонтана энергии. Он всегда был направлен куда угодно, но только не в мирных целях. Впрочем, все через несколько минут возвращало себе первозданный вид, стоило только мне прикоснуться к «подпорченному» участку одежды или элементу декора.

Как это получалось — загадка даже для меня. До сих пор не знаю точного механизма происходившего. Родители хотели меня пристроить в медицинское училище, чтобы я могла не только оказывать помощь людям интуитивно, но и разбиралась в лечении как таковом. Но Елизар отговорил их, мотивируя тем, что для исцеления мало умения, нужно еще и желание. Помочь я смогу лишь тем, кому очень захочу. То есть даже если попытаются развить свой лекарский навык, то все равно толку никакого из этого не выйдет.

Таким образом, я оказалась далеко от медицины и начала изучать архивное дело. Конечно, меня это сильно огорчило. Но Елизар уперся, что мне срочно нужно развить усидчивость и способность работать с бумагами. В результате чего меня отослали в государственное заведение, важно именуемое педагогическим университетом.

К своему удивлению, я обнаружила, что с заданиями справляюсь куда лучше своих сокурсников. Это дало массу свободного времени, а также возможность делать то, что мне нравится. Об этом, кстати, тоже позаботилось старшее поколение. Меня просто привели в огромную библиотеку Елизара и показали таинственные книги на непонятном мне языке и пожелтевшие от времени свитки. Хочешь прочесть — расшифруй. Это настолько захватило, что я могла просидеть в библиотеке всю ночь и потом рвануть на учебу в ускоренном темпе, чтобы не опоздать на пары.

Возможно, я бы спокойно и жила в родном Херсоне, если бы однажды в гости из Вересочи не пожаловал дед Бойко (он же Бойко Богдан Степанович, агроном и пчеловод) — старый друг Елизара. Он рассказал, что в последнее время в родном селе болеют и стар и млад. Только вылечится один, как что-то тут же подхватит другой. Конкретной болезни не обнаруживалось, и ни о какой эпидемии не могло идти и речи, но дед Бойко, который в свое время был соратником Елизара, заподозрил неладное. Узнав о моих необычных способностях, он попросил меня на некоторое время поехать с ним в Вересочь, чтобы на месте разобраться, что к чему.

Я, разумеется, не отказала. К тому же в Чернигове и области никогда не бывала, а поездка казалась весьма неплохим способом развеяться, расширить кругозор, а также помочь людям. Если смогу, конечно. Но пока вроде никто не жаловался. Вот на пару с Валерьяном и справлялись.