Рим. Италия. Сентябрь 2017 года
Маттео уже достаточно долго рассматривал фотографии, полученные с камер слежения заправочной станции. Фотографии достаточно четкие, ясные и совершенно непонятные.
Конечно, если бы удалось своевременно получить доступ к самим записям, то разобраться было бы легче. Но, как выяснилось, по недосмотру полицейского эксперта, записи были стерты и восстановлению не подлежали. Остались невредимыми только несколько десятков принтскринов, которые успел распечатать удачливый репортер местной газеты, первым прибывший на место происшествия. Но репортера интересовало совсем не то, что его, поэтому на фотографиях были, главным образом, пострадавшие в давке, разбитые машины и попавшие в кадр безумцы. Люди, которые потеряли память и начали приходить в себя только сейчас, постепенно вспоминая, как их зовут, но совершенно не понимая, как они оказались в том месте. Эти люди тоже вызывали у него интерес, но не– Здравствуй, моя дорогая! Без приключений, надеюсь? Эта граница всегда так утомительна.По виду Фредерики, встретившей их на кожаном диванчике у огромного панорамного окна, совершенно нельзя было сказать, что она хотя бы чуть-чуть, самую малость недовольна таким опозданием. Последние солнечные лучи, которые пробивались сквозь стекла, только подчеркивали всю безупречную классическую красоту ее лица. Поистине королевская осанка и спокойное ожидание, исходящее от женщины, все это только подчеркивало ее поистине царственное величие. Само собой, что каждый, приблизившийся к ней, уже начинал чувствовать себя словно на аудиенции у особы королевского дома.Каждый, но не Кира. Эта женщина раздражала ее. С самого первого раза она старалась показать, что, несмотря на все свои возможности, ей еще очень далеко до настоящей ведьмы. Да, это слово в разговоре с нею также впервые использовала Фредерика. И вот теперь она ждала, ждала со спокойной улыбкой. И молчала.Ну, не
1 февраля 1901 года. Баку, Российская ИмперияОн вышел из конторы своей бывшей компании и неторопливо подошел к пролетке. На секунду задержался, любуясь волшебной красотой своей спутницы. О да, она была достойна своего имени. Победительница во всем. Конечно же, Александра была самой совершенной, самой прекрасной и, в своем роде, самой смертоносной из женщин, которых он когда-либо встречал в своей жизни. А он повстречал их множество, ибо жизнь он прожил долгую, и собирался прожить еще дольше, тем более сейчас, после такой необыкновенной встречи.Она молча позволяла любоваться собой. Верх экипажа был поднят, чтобы солнце этого южного города не оставило своего отпечатка на этой безупречной коже. Жаль, но здесь и сейчас ей трудно было продемонстрировать любимые цвета. Погода в это время в Баку стояла переменчивая, утром было еще совсем холодно, да и днем не жарко, поэтому она была в пальто с пелериной темно-синего цвета и чувствовала, что этим ярк
Ворота города распахнулись перед прекрасной парочкой, и они с места помчались по мосту через глубокий ров и дальше по дороге, казалось, обгоняя ветер и поднимая клубы пыли. Ветер рвал на них одежду, пытался зацепиться, удержать, но только раззадоривал и вызывал ощущения восторга.Трудно сказать, какие ощущения испытывали десяток мидийских всадников, пытающихся и не потерять пару из виду, и не приближаться к ним слишком близко. Связываться с магами себе дороже. В случае необходимости на своих скакунах они смогут догнать юношу и девушку в считанные секунды. Правда, скорее всего, в этом никогда не будет необходимости, вряд ли кто-то станет связываться с магами, тем более, находящимися под покровительством царя. Но, тем не менее, их колчаны были полны стрел, тетива на луках натянута. В случае нападения они готовы защитить парочку, которая, не зная преград, мчалась вниз по склону холма.Разноцветные стены столицы давно скрылись из виду, а они все мчались по заросшим кустарн
День начинался, как обычный день в Экбатанах. Столица царства просыпалась медленно. Достаточно холодная ночь сменилась прохладным, но солнечным и ясным утром. Стоя у окна на втором этаже дворца, расположенного почти так же высоко, как и жилище царя Мидии, Эстер наблюдала, как маленькие фигурки внизу тянутся вверх по узеньким улочкам среди плоских крыш. До девушки доносился цокот копыт, крики погонщиков, торговцев и водоносов. Но вместе с обычным мельтешением там, внизу, начала проявляться некая система. Отдельные фигурки постепенно сливались в ручейки, чем выше и чем ближе к площади у храма, тем полноводнее становились ручейки, постепенно сливающиеся в реки, текущие с четырех сторон к храмовой площади, расположенной чуть ниже, но совсем недалеко отсюда.Она почти не притронулась к завтраку, столик, стоящий в глубине комнаты сохранял почти девственную чистоту, фрукты, нетронутые, лежали в вазе. Так же, как и вино в кувшине. Несколько глотков воды, немного фисташковых орешков.
Усевшись напротив Милана, мужчина еще раз улыбнулся и постучал своей шляпой о лавку. Капли воды взлетели в воздух, и часть из них забрызгала стол.– Извините, снег. Надеюсь, я не ошибся. Пани Уршула и пан Милан? А ваша подруга, пани Кира?Из-за спин выскочила официантка и стала протирать стол. Рикардо кинул на нее короткий взгляд и продолжил. Он говорил медленно, старательно подбирая и выговаривая слова. Видимо, польский был для него не родным, и Милан не мог разобраться в интонациях речи… Итальянца?– Это хорошее место. Я бываю тут часто с друзьями. Поэтому я сразу порекомендовал Маттео это место. Unluogoaccogliente[1]. И близко от вашего отеля.Чех удивленно взглянул на Уршулу. Та сразу опустила глаза и чуть заметно склонила голову. Уголок рта слегка дрогнул, ну что поделаешь.Все это не укрылось от итальянца.– О, нет-нет! Милая девушка не должна переживать! Маттео замечательный человек! Он такой трудоголик и слег
– Постой, куда ты меня тянешь? Я не могу так бежать!Кира споткнулась и чуть не упала от толчка. Фреда вырвала руку и остановилась в двух шагах от лифта. Створки открылись, видимо, среагировав на приближение людей, и в зеркалах на стенах заполненной светом кабины Кира увидела себя, девушку с растерянностью и страхом в глазах. Она замерла, действительно, Фреда была права, она бежала, совершенно не понимая, что делает. “Что я могу? Что я могу сделать? И как?” Она глядела в лицо своему отражению и пыталась успокоиться. Нужно было попытаться сообразить, что же происходит, и как связано происходившее сейчас в лобби-баре с тем, что случилось где-то там, далеко, а вместо этого хотелось просто затопать ногами и с криком требовать, чтобы все прекратилось, чтобы все вновь стало нормально.– Так, уже лучше. Теперь нормальным шагом идем в твой номер. Давай же, а то на нас уже смотрят.Слова Фреды вернули ее к действительности. Она оглянулась по сторо
Мы сидим друг напротив друга на корточках. Я очень быстро устаю так сидеть. Я не люблю так сидеть и, думаю, он это делает специально.Мы сидим, как всегда, в полутьме, и в мерцании факелов я только иногда замечаю блеск его черных глаз под маской. Конечно, он никогда не решится показать мне свое лицо, ведь пока ему не удается добиться своего. Не удается и не удастся. Никогда.Он приходит часто. Говорит мне слова, которые я не слышу. Слова, подобные песку на ветру. Бессмысленный шепот безымянного.Камень у меня на груди всегда загорается желанием, когда ощущает его присутствие. Амулет чувствует возможность… исполнять и обладать. Но это ничего не значит.Он смотрит сквозь прорези в своей серебряной маске, он ждет. Он верит, что я ослабею и решу позволить ему обратиться к камню. Никогда! Никогда этого не произойдет!Это знаю я. Это знает он. Это знает камень. Для этого меня привязали к амулету, а амулет ко мне. Никогда не случится иного.
Белая ровная поверхность над головой. Гладкая ровная поверхность. Свет откуда-то из-за спины. “Интересно, если попробовать пошевелиться, это удастся?”Для начала он пошевелил пальцами на ногах. Вроде, все нормально, шевелятся. Белизна над ним, наверно, потолок. “Где я?”Милан отбросил одеяло и сел на кровати. Совершенно точно это место он видел впервые. Комната была почти пустая, такие же, как потолок, белые гладкие стены, пол из деревянных досок, впрочем, красивой структуры и явно каким-то образом обработанных. Окно, закрытое деревянными ставнями с узкими прорезями, в углу умывальник. Из других предметов только деревянное распятие на стене.“Куда же я попал?” Воспоминания обрывались в Варшавском ресторанчике. Дальше только абсолютная пустота и эта комната. Кстати, весьма прохладная комната, а из одежды на нем были только боксеры. Ничего, никакой мебели, в которой могли бы находиться его вещи. Он набросил на плечи одеяло и поп