Усмехнувшись, он выбросил окурок в окно, подняв стекло, ответил:
– Иди домой, Вика, и не лезь во всякое дерьмо, его в твоей жизни и так хватает. Я смотрела на него, не отрывая взгляда, сама не знаю, что пыталась высмотреть. Просто тон, которым были эти слова сказаны, мне не понравился. А еще в Самохине как будто что-то изменилось за эти две недели. По отношению ко мне. Я не видела привычной резкости, злости. И причин таких изменений тоже не видела. Неужели Катька на него так влияет? Тима, бросив взгляд, отвернулся, глазея перед собой, ожидая, пока я насмотрюсь. Весь его вид говорил о том, что больше я от него ни слова не услышу, даже если пытать начну. А на фига тогда начинал? Типа я тебя предупредил. А то, что я буду об этом думать постоянно и искать ответы на вопросы, об этом он подумал? Ладно, надо валить. – Спасибо, что подвез, – сказала, вылезая из машины. Он не ответил, я потопала в сторону дома, вдыхая прохладный воздух и разЯ открыла глаза, поймав на себе взгляд Егора, неловко улыбнулась, стирая непрошенные слезы. Он вздохнул, уставившись перед собой, стал крутить в руках зажигалку. Так мы и сидели, молчали и слушали Нирвану. Прошло, наверное, минут сорок, прежде чем я поняла, как все это бессмысленно. — Я пойду, – сказала, вставая, Егор молча поднялся следом, вышел проводить. Обувшись под пристальным взглядом, кивнула парню и взялась за ручку, когда тот сказал: — Он бы хотел, чтобы ты была счастлива. Хорошо, что я стояла к нему спиной. Может, Дронов поэтому и сказал эти слова, поймав такой момент, чтобы самому было легче. Я не стала отвечать, просто вышла, прикрыв дверь. Спускалась, слыша, как закрываются за спиной замки. Теперь казалось невыносимым находиться в этом подъезде, я поскакала вниз, выбежав на улицу, глубоко вдохнула. Что ж это за сила, что так кроет, и невозможно убежать? Закурив, пошла быстрым шагом прочь. На проспекте поймала машину, а через сорок мин
Он смотрит на меня внимательно, изучающе и как будто слегка непонимающе. Я отвожу взгляд и думаю: бред. Просто я хочу, чтобы на меня тоже обратили внимание, вот и выдумала себе. И снова поворачиваю голову. Наткнувшись на ответный взгляд, отворачиваюсь, пытаясь отвлечься, вслушиваюсь в разговор. Но мысли мои за соседним столиком. Потому что мне кажется, что он смотрит на меня все время, и я опять поворачиваю голову. И опять натыкаюсь на ответный взгляд. Он о чем-то говорит с сидящим рядом парнем, пьет сок и смотрит на меня. Все время смотрит на меня. Это странно, но теперь парни за нашим столиком мне кажутся какими-то ненастоящими. Их взгляды, смех, разговоры, – все искусственно на фоне просто и ясного взгляда того, кто сидит за соседним столиком. И я невольно думаю: какого цвета у него глаза? И пытаюсь рассмотреть при очередном столкновении взглядов, но освещение не позволяет. Я почти злюсь, словно, если не узнаю цвет его глаз – все пропало. Он подходит к
День был неправильный с самого утра. Проснувшись, я долго лежал, пялясь в потолок. В голове ни мысли. Контрастный душ, чашка кофе, сигарета, и начал как-то приходить в себя. Курил возле окна, глядя на город, в который раз думал, на хрена я сюда приехал? Жил себе отлично возле Индийского океана, жил же столько лет, и еще бы прожил. Но нет, потянуло на родину. В отчем городе мне делать нечего, а тут Антон, старый знакомый. Тоже, кстати, индийский. Эта страна мне вообще много людей подарила из разных уголков России. Вот и Антон предлагал, мол, надоест великие истины постигать, возвращайся к нам, убогим, будем вместе дела делать. Антон мне нравится, чем-то на меня похож, того меня, каким я был десять лет назад. Может, поэтому с ним легко, потому что тот я мне нравился, но нынешний я от него слишком далек. Впрочем, это все лирика, говорю же, дурацкий день.Затушив окурок, сделал глоток кофе и поморщился. Остыл, пока я пялился в окно. Отставив чашку, прошел в комнату, надо соби
Меня остановил его взгляд, вся злость куда-то делась в один миг, оставив место растерянности. Потому что он так смотрел... Так смотрят на женщину, которую хотят. И эта мысль, мелькнув в голове, обескуражила и в то же время заставила сердце пропустить скачок. Мы смотрели друг на друга, были так близко, что невозможно дышать. Я почувствовала, как дрогнули колени, хотела отстраниться, хотя куда, сзади машина... А Тима, притянув, начал целовать. Я должна была противиться, вырываться, кричать, но не могла, плавясь в его руках, чувствуя его губы на своих, обжигающее дыхание, сводящее с ума, вышибающее остатки разума. Обняла его за шею, заставляя прижаться, и Тима тяжело выдохнул мне в рот. Его руки, скользнув вниз, подхватили, поднимая, и я обвила его талию ногами. Мы целовались, как безумные, а потом он отстранился. Лицо в лицо, дыхания смешались, воздуха не хватает. – Вика, – прошептал он, – мы должны остановиться.Я от этих слов инстинктивно при
Я молча сцепила зубы. Это вроде кары мне сейчас за содеянное? Я моментально вспомнила случившееся час назад. Почувствовав, как вспыхнули щеки, решила: не могу слушать это вот так, надо расслабиться. В столе нашлась бутылка дорогущего коньяка.– Это Тима приносил, – заметила Катька, когда я плеснула янтарную жидкость в гранёный стакан. Я снова сжала зубы. Тима везде, куда ни глянь. Он успел прочно пробраться в нашу с Катькой жизнь. Боюсь, нам будет очень тяжело избавляться от него. Или не нам, а кому-то из нас. И глядя на пока еще плоский Катькин живот, я даже понимала, кому. Сделав глоток, поморщилась, отставляя стакан, горло обожгло, но через пару мгновений краски притупились, по телу разлилось тепло. Я села на место, доставая очередную сигарету. – Кать, чего ты от меня хочешь? – спросила устало. Она смотрела беспомощно.– Я не знаю, что мне делать. Я ведь поддалась эмоциям, испугалась, что он уйдет,
Артем это наркотик. Действующее его вещество в чистом виде. Никаких примесей и модификаций. Крышу у меня сносит так, что я уже не пытаюсь ее искать. Он мой ровесник, только из другого района, и мы каждый день после школы мчим в центр на встречу друг с другом. Мы нашли место, равно удаленное от наших домов, и теперь это наше место. Мы говорим до одури, словно пытаемся наговориться на тысячу лет вперед, дурачимся, целуемся. Я исправно возвращаюсь домой в десять вечера, но это становится все сложнее, потому что физически не могу оторвать себя от Артема. То, что между нами, это даже не любовь. Это что-то большее, единение душ, если хотите. Глупые четырнадцать лет, наивные, эмоциональные, все в них ярко, все на самом пике, не принимает никаких середин. Наши отношения подобны снежной лавине, они набирают силу с каждым новым днем, становятся такими, что справятся с любой преградой, собьют ее, не заметив. Первые поцелуи, объятья, секс. Первые ссоры, глупые, никчемные, изматывающие душу.
Машина затормозила на светофоре, и я пришла в себя. Ничего себе занесло, колбасит будь здоров. А я была уверена, что смогу сохранить равнодушие. Ладно, это только мысли, надо собраться и сказать то, что хотела. Глубоко выдохнув, спросила:— Решил что-то насчет Катьки?Тима, тут же нахмурившись, бросил быстрый взгляд.— Ты об этом говорить хотела?— Не совсем... Я понимаю, что не имею никакого права лезть к тебе с советами, просто... Не бросай Катьку. Думаю, она именно та, кто тебе нужен.Тима, продолжая хмуриться, свернув на обочину, остановился.— Она тебя просила со мной поговорить? – он повернулся в мою сторону, и я уставилась на свои руки. Смотреть ему в глаза было физически невыносимо.— Нет. Думаю, Катя расстроится, если узнает. Я понимаю, что она поступила не очень хорошо, но... Ребенка она однозначно оставит. И если ты на ней женишься... Катька будет идеальной женой, вот увидишь. Да ты и сам знаешь это.
Мне пятнадцать, я учусь в десятом классе и планирую поступать в театральный институт. Мать об этом не знает, но Теме я рассказала. Он, конечно, меня поддерживает. Он всегда меня поддерживает. Я возвращаюсь из школы с Катькой, она тащит пакет с тетрадями, я иду рядом, пиная камушки. Вообще-то матери плевать, когда я появлюсь, она поставила одно условие: чтобы я в подоле не принесла, а так делай, что хочешь. И я делаю. Правда, все мои "что хочешь" – это Артем. А с Катькой так совпало, что мы вместе вышли из школы. Она в дурацком костюме, который ей совершенно не идет. В школе Катьку за глаза называют вешалкой, потому что она высокая и худая. А одежда на ней всегда какая-то неподходящая. Возможно, потому, что главным Катькиным модельером является мать. Только после ее одобрения сестра что-то себе покупает. Я в свободное время подрабатываю, но матери об этом не говорю, чтобы иметь карманные деньги. А иначе она все заберет. Вон Катька ей отдает почти весь заработок. Да и на что