Рано утром Иррандо возвращался из Госпена злой, как сотня голодных собак. Туда он добирался вчера буквально вслепую, после того как не помогла ни вода из целебного ручья, ни золотой талисман. При обращении в дракона лучше не стало. По дороге к госпенскому целителю дракон окропил слезами всех летучих мышей, полил огород храмового сторожа и чуть не утопил привязанную у ограды целителя козочку. Шутка ли! Чуть не ослеп! Только магия и помогла. И то старик-целитель до утра у себя оставил, клятвенно пообещав никому о позоре лорда не рассказывать.
Иррандо приземлился на скалистый парапет и быстрым шагом направился в дом: если вернулась ведьма проклятая, он ее сейчас! И будь что будет! Глаза еще щипало. Дракон поморщился и прищурился. Не беда, вон запах ее рядом витает. «Ну!..» — сунул он морду в арку холла, собираясь от души
Я попробовала на вкус подгоревший голубой горох и тут же выплюнула: ну и гадость!Не передать, как расстроилась. Хотела, как лучше, а получился конь в пальто! Дракон голодный здесь. Дома — папа... Никакой жизненной справедливости в обоих мирах.«До обеда еще нужно дожить, а завтрак, если не съешь, тоже врагу достанется», — говорил папа и съедал все подчистую. Хвалил,
Иррандо летел, чувствуя, как Аня прижимается к его шее. И это отчего-то его волновало.«Конечно, — сам себе объяснял дракон, — от этой девицы зависит мое будущее. Как тут не волноваться». Внизу показались красные черепичные крыши ближайшего городка.— Пролетаем над Госпеном! — крикнул он. Специально спустился пониже, чуть не задевая крылом возвышающуюся над городком храмовую колокольню. Жители на площади почтительно склонились и стянули шапки.— Кому они кланяются? — спросила Аня.—
Мы летели обратно, и над Корредскими лесами я спросила:— Может, на мясные цветы поохотимся? Есть хочется, хоть бабочек жуй.— В следующий раз. Таких босых охотников они сами сожрут, — по-доброму проворчал дракон и сообщил: — Летим в Госпен.Ну, в Госпен так в Госпен, главное, чтобы съесть что-нибудь поскорее. — А другие города тут есть? — поинтересовалась я.— Конечно.— А мы полетим?
Старуха загрохотала страшным хохотом и, судя по быстрому шарканью, погналась за мной. Я вылетела на улицу. Рыцаря нигде не было. Впрочем, мне было уже и не до него. В ушах стоял каркающий смех колдуньи, и я со всех ног побежала к лавке портного. «Дракоша, милый! Ну где же ты? Забери меня отсюда», — тяжело дыша, думала я. Ночь сгустилась, но народу вокруг по-прежнему было много. Я бежала, то и дело на кого-то натыкаясь. Вдруг где-то в голове папиным тоном пробурчал внутренний голос: «Кругом одни мошенники. Всех на принудительные работы...» Он меня отрезвил, и я замедлила шаг, начиная успокаиваться. Действительно, чего я испугалась? Безумие какое-то... Старуха просто шизанутая. И я скоро с ними со всеми тоже такой стану.
Я не находила себе места целый день, пытаясь переварить мысль — я больше никогда, то есть совсем НИКОГДА не увижу папу, дедушку, бабушку, Светика и даже приставучего прыщавого соседа, которого рада была б навсегда развидеть. Я не окончу университет. Я не стану юристом... Пусть я и не очень-то мечтала об этом, но столько вложено сил! И все впустую? Мы не пойдем со Светиком по магазинам, не будем кататься на великах в выходные, и я больше ни о чем не смогу поговорить со своей любимой подружкой? Никогда?В душе зрел бунт: как они могли?! Те, кто затащил меня сюда? Ведь у меня была целая жизнь там, в моем мире! И все это ради чьей-то прихоти? Чьей?Осознание жуткой реальности, что я практически умер
Аня резко побледнела и отступила, всего лишь на шаг. Ошеломленная, с развевающимися после схватки с парфенейцами волосами, с блестящими синими глазами, в которых замерло слишком много вопросов. Красивая. Иррандо почти не дышал. — У вас кровь, милорд, — чужим голосом сказала Аня.Будто он не знал! Держаться на ногах выходило сложно. Раны в более слабой человеческой плоти после превращения болели еще сильнее, но Иррандо сказал глухо:— Не страшно. Пара царапин.Повисла пауза. Откуда-то донеслись крики селян: «Милорд ранен! Срочно целителя! Привезите целителя!»
Парфенейцы таращились на жестко вопрошающего их Иррандо и отрицательно мотали головами: мол, не понимают. Но стоило ему превратиться в дракона и выдохнуть облачко огня, заговорили как миленькие. Даже по-дриэррски, со смешным мяукающим акцентом.— Господина драгона, пижалста, не убивать, — молили они. — Мы хароши. Драгона Маргатарра плехо. Говорить, ему нада девушга. Одна девушга в понедельниг. Одна — в пятниц. Наша девушга съест, если девушга из Дриэрры нету. Наша делать нечего — забирать ваша девушга. Наша сестра, дочга жалка будеть.— А наших, значит, можно на прокорм отлавливать?! — Иррандо взревел от негодования. Совсем обнаглел Маркатарр! Он прорычал в зажмурившуюся морду молодого парфенейца: — Говори! Он
Это была катастрофа! Натуральный эпик фейл с разбегу в лужу. Точнее, в гостиную. Благо она явно была построена для великанских вечеринок, но в нее набилось шестьдесят две девицы в возрасте от четырнадцати до двадцати лет, не считая меня и Киррену. А это, знаете ли, трабл. У нас на курсе и то меньше, наверное. Дриэррские красотки разбились по группкам, хлопали ресницами, краснели, шушукались, сморкались в платочек, а кто и в рукав. А главное — практически никто не умел писать. Кроме десятерых, четверо из которых были дочерьми и племянницей купца, еще трое из состоятельных семей, одна — дочь бургомистра и еще рыженькая с веснушками — внучка учителя. Поэтому пришлось взять перепись нового населения замка на себя. Хорошо, что в моей сумке нашлась девяностошестилистовая тетрадь с лекциями по психологии. Я наткнулась на само