Глава 2

Будильник прозвонил на двадцать минут раньше. Лариса сонно сощурила глаза, разглядывая циферблат с подсветкой, и с досадой хлопнула по кнопке, обрывая пронзительный звон. Бред какой‑то… Она ведь ставила звонок на привычные шесть тридцать. Или вчерашняя размолвка с Владом настолько выбила ее из колеи, что она ошибочно завела будильник на шесть десять? Да ну к черту… Все к черту – и будильник, и несуразно раннее утро, и опохабленный очередной ссорой вчерашний вечер.

Засыпать вновь, когда до подъема осталось меньше двадцати минут, показалось бесполезным. Лариса выбралась из теплой, но неуютной без Влада постели, умылась и отправилась на кухню. Ежась от утренней прохлады и кутаясь в легкий, мало спасающий от холода халатик, она торопливо зажгла две газовые конфорки и уже после этого включила чайник. Шесть семнадцать… Если бы не «глюк» будильника, она проспала бы оставшиеся тринадцать минут. От этой мысли невыносимо захотелось обратно в постель – спать, спать, спать. Погрузиться в долгий глубокий сон, в котором нет рабочих будней, будильников, вымерзших за ночь кухонь, опустевших заварочных чайников с присохшими к стенкам чаинками, вечерних ссор и уже ставших почти привычными раздумий на тему, кто прав, кто виноват. Лариса вздохнула и оглянулась на шум закипающего чайника. Секунду поколебалась, раздумывая, заварить ли чай или сэкономить время, ограничившись ложкой растворимого кофе, и выбрала последнее.

Усевшись за стол с чашкой горячего кофе, она вопреки своим собственным запретам не курить натощак выбила из лежащей на столе пачки сигарету. Слишком много всяких мыслей… Таких уже привычных, что временами начинало казаться, будто в голове ничего и нет, кроме этих постоянных дум. Начало мыслей – Влад, конец мыслей – Влад. Замкнутый круг их отношений. Лариса отпила кофе и машинально пролистала чистую тетрадь, оставленную с вечера на кухонном столе. Вчера почему‑то взбрело в голову завести «тетрадь расходов». Впрочем, идея эта вполне полезная, если, конечно, не забывать вносить в нее траты, а если и не забывать, то не ограничиваться двумя‑тремя до смешного лаконичными записями: «проездной – пятьсот рубл., колготки – сто двадцать, мелкие расходы – вся остальная зарплата». А потом оставшиеся три недели судорожно вспоминать, что вошло в эти «мелкие расходы», беззастенчиво сожравшие почти целую зарплату. Собственно говоря, подобные тетради и заводятся ради того, чтобы наконец расшифровать загадочное инкогнито пресловутых «мелких расходов». Вчера у нее хватило терпения внести аккуратным почерком покупки с указанием цен. Интересно, надолго ли хватит запала? Лариса перевернула страницу и размашисто написала на заманчиво‑чистом листе: «Влад – дурак!» Отголосок вчерашней ссоры… Не все, что хотелось, удалось высказать вслух. Может, оставлять Владу утренние записки с такими вот лаконичными, но емкими записями? Если, конечно, он вернется. Да, впрочем… «И что ты в нем нашла?» – это был излюбленный мамин вопрос.

– И что я в нем нашла? – задумчиво пробормотала Лариса, глядя на дотлевающий кончик сигареты. Вопрос был риторический, задаваемый за последний год не единожды. Неужели их с Владом отношения дотлевают так же безнадежно, как сигарета, грозя в скором времени осыпаться пепельным столбиком? И от подобных мыслей даже уже почти не грустно… Лариса выбросила в форточку окурок и одним глотком допила остывший кофе: остатки резервных двадцати минут, подаренных неожиданно свихнувшимся будильником, истекли.

* * *

День протекал более чем банально. Почему‑то по дороге на работу возникло стойкое ощущение, что день, начавшийся с прозвонившего не вовремя будильника и сохранившегося кислого осадка вчерашней ссоры, пройдет со «звездочкой». Так Лариса называла дни, которые несли мелкие или крупные неприятности. Количество «звездочек» варьировалось исходя из глобальности неприятностей. Но нет, обычный рабочий день, последний на этой неделе. Утро, расписанное по минутам, превратившееся в своеобразный ритуал: девять ноль‑ноль – планерка у шефа, девять пятнадцать – обсуждение с коллегами за чашкой чая минувшей планерки («шеф добрый» – «шеф злой» – в зависимости от того, не повысил ли тот вновь планку отчетности), девять двадцать пять – возвращение на рабочее место. И дальше – поиск новых клиентов, переговоры с уже имеющимися, прием претензий, переадресация их «жалобщикам», как между собой сотрудники называли отдел рассмотрения претензий, передача заказов дизайнерам и т. д. В качестве отдыха – пятиминутные перекуры, пара чашек чая и более‑менее сносный обед в буфете. Обычный рабочий день специалиста по продажам в небольшом рекламном агентстве, в меру напряженный и насыщенный. День, перетекающий в вечер так же быстро и равномерно, как остывший чай из чашки – в раковину. И по уже давно устоявшейся традиции пятничный вечер – у родителей.

По дороге Лариса заскочила в кондитерский магазин за пирожными для младшей сестры Алены и купила в салоне связи телефонную карту для мамы. Покупая карточку, подумала о том, что Влад за весь день ни разу не позвонил. Впрочем, это не удивило: он никогда не делал шаг к примирению первым.

Этот вечер в кругу семьи был похож на предыдущие пятничные вечера как брат‑близнец. Мама хлопотала наседкой, пытаясь скормить Ларисе недельную норму домашних разносолов, та категорически протестовала, отец невозмутимо ужинал, степенно поднося ко рту ложку, и лишь изредка усмехался в усы, наблюдая за «сражением» жены и старшей дочери. Аленино опоздание к ужину являлось обязательной составляющей выученного и отработанного до автоматизма сценария всех пятничных вечеров. Начиналось все так:

– Лара, ты совсем ничего не ешь!

– Я ем! – возмущенно фыркала Лариса и демонстративно зачерпывала ложкой из тарелки, чтобы мама сменила излюбленную тему.

Мамы хватало ненадолго:

– У тебя почти полная тарелка! Тебе разве не нравится, как я готовлю?

– Нравится! Очень нравится! Но я не слон – съесть столько! Я уже сыта.

Здесь уже фыркала мама, скептически пожимая плечами и передразнивая дочь:

– «Сыта»… Клюнула как цыпленок – и сыта. С тех пор как ты стала жить отдельно, похудела страшно. Наверное, совсем ничего не ешь, перекусываешь на бегу и всухомятку. Давай, положу добавки.

– Нет!!!

В тот момент, когда «кулинарные страсти» достигали своего апогея, на сцене появлялся отец. Он неторопливо откладывал в сторону ложку, промокал салфеткой усы и, вступаясь за старшую дочь, спокойно и невозмутимо осаживал жену:

– Оля, оставь, ну что ты, в самом деле? Не хочет она больше, значит, и правда не хочет. Девочка взрослая, за свои желания‑нежелания отвечает. Гляди, добьешься того, что Ларка вообще перестанет к нам приходить.

И незаметно подмигивал дочери.

– Чего это она перестанет к нам приходить? – упирала руки в бока мама и разворачивалась к отцу.

– Закормишь ее!

– «Закормишь»… Ее закормишь! Смотри, какая тощая! – следуя сценарию, возмущалась мама.

На этом первая сцена заканчивалась. Далее шел вольный перевод с импровизациями, но в рамках полюбившегося сценария.

Этот вечер в кругу семьи тоже не стал исключением. Уже блестяще была отыграна обязательная «кулинарная» сцена, Лариса, мысленно ужасаясь тому объему еды, который она, потакая маме, съела, ожидала чай, только вот Алена отчего‑то задерживалась немного дольше, чем обычно.

– Усвистела на свидание. Обещала вернуться к ужину. Но Аленкины обещания – тьфу! Слова на ветер, – проворчал отец не то чтобы сердито, но недовольно. – Дождется когда‑нибудь: сниму ремень и приучу к порядку. И пусть не вопит о том, что уже взрослая. Взрослым можно считать того, кто отвечает за свои слова и поступки…

– Николай, она просто задерживается! Знаешь, как это у молодых бывает. Свидание, время бежит незаметно, на часы не смотрят, про обещания забывают. Придет!

– Любишь ты ее выгораживать, – отец метнул сердитый взгляд на жену, которая разливала чай по чашкам. – А потом первая за сердце хватаешься: что‑то с Аленой, почему ее так долго нет? Отходить ее раз ремнем, может, надолго пропадет охота циркачить.

– Ну что ты разошелся? На пустом месте! Заводишься, заводишься и меня накручивать начинаешь! Она обещала прийти к ужину и придет, немного опоздает, но придет. Лара, пей чай. И пирог попробуй, для тебя пекла.

– Спасибо, – девушка тоскливо покосилась на пирог, который был, без сомнения, вкусным, но только вот места для него не осталось. – Алена так и не познакомила вас со своим новым «женихом»?

Видимо, она затронула больную тему, потому что мама тут же горестно вздохнула, а отец недовольно сдвинул брови и с усердием принялся размешивать в кружке сахар.

– Не познакомила. Тайны все, тайны! Ото всех разговоров лишь отмахивается.

Родительское беспокойство было понятно. Зная удивительную способность младшей дочки периодически влюбляться «раз и навсегда» в разных типов и по причине «неземной любви» пропускать занятия в институте, а то и впутываться в неприятные приключения, родители гораздо спокойнее чувствовали бы себя, если бы лично познакомились с ее новым ухажером.

– Познакомит. Если у них все серьезно, значит, познакомит, – дуя на горячий чай, постаралась успокоить мать Лариса.

Однако она прекрасно понимала, что успокоить ее не удастся. Слишком много всяких финтов успела выкинуть Алена раньше.

– Ларка, может быть, тебе, как сестре, она расскажет, что за парень у нее появился и как далеко зашли их отношения? Беспокоюсь ведь. И отец тоже. Знаем лишь, что он уже достаточно взрослый и работает то ли каким‑то финансистом, то ли менеджером. А может, он женат, а Алена это от нас скрывает! Или сама не знает. Как бы она не ввязалась в неприятности!

– Ладно, попробую с ней поговорить, – вяло согласилась Лариса, дабы успокоить мать.

Пустая затея – пытаться раскрутить на откровенный разговор младшую сестру. Если та влюблена, то ничего компрометирующего и неприятного про объект своей любви не сообщит просто потому, что в этом состоянии ей все видится в радужных красках. Послушать Алену, так влюбляется она лишь в идеальных принцев. Которые впоследствии оказываются идеальными негодяями.

– У тебя‑то как? – перевела мама разговор с младшей дочери на Ларису.

Отец, до этого молча прихлебывавший чай и делавший вид, будто ему нет дела до женских разговоров, прислушался: дела старшей дочери, которую он видел раз в неделю, интересовали его больше, чем «амуры» младшей.

– Нормально. Завтра корпоративный выезд на природу. Шеф в добровольно‑принудительном порядке решил собрать нас на шашлыки. Будем праздновать день рождения нашего агентства.

По поводу праздника разговоры в организации ходили уже целый месяц. Директор решил не скупиться и развернуть пиршество на широкую ногу: как‑никак трехлетие компании. Для этих целей в Подмосковье на один день сняли пансионат, пригласили музыкантов и ведущего, тщательно обсудили меню с поварами и до мелочей продумали сценарий праздника. Делалось все это большей частью не ради того, чтобы сотрудники агентства хорошо погуляли, а для извлечения коммерческой выгоды: в списке гостей фигурировали влиятельные персоны, с которыми руководство надеялось в неформальной обстановке завязать деловые контакты. Среди приглашенных были руководители нескольких крупных предприятий, представители довольно известных фирм и одной широко разрекламированной страховой компании. И всю эту неделю сотрудников агентства тщательно инструктировали по поводу завязывания на празднике контактов с нужными людьми, которые в будущем принесли бы немалую коммерческую выгоду рекламному агентству. Начальство брало на себя «крупных рыб», сотрудникам рангами ниже доставались «рыбы помельче». Ходили слухи, усиленно подтверждаемые директором на планерке и подкрепляемые его мольбой‑напутствием «держать марку», что приглашен вице‑президент одного довольно известного банка, крупной финансовой поддержкой которого шеф надеялся заручиться. Некто Дохновский Вадим Юрьевич. Ни фамилия, ни имя‑отчество Ларисе ни о чем не говорили, однако шеф произносил фамилию Дохновского с благоговейным придыханием. Видимо, уповал на этого Вадима Юрьевича почти как на бога в надежде получить от его банка финансовый кредит под особо выгодные проценты.

– Так что я завтра гуляю! И завязываю знакомства с важными дядями, – весело рассмеялась Лариса, отставляя пустую чашку.

Смеялась она оттого, что Влад, наслушавшись от Лары рассказов о предстоящем мероприятии, затеребил ее просьбами достать приглашение и на него. Понадеялся тоже завязать нужные его небольшому бизнесу знакомства. Ларисе не доставило особого труда выполнить его просьбу, и на праздник они собирались отправиться вдвоем… Если бы не вчерашняя ссора. Приглашение так и осталось у Ларисы, и теперь Влад, думая о завтрашнем дне, наверняка кусает себе локти. И вполне возможно, что, спохватившись, сегодня вечером начнет названивать с целью перемирия, а то и вовсе явится собственной персоной. Только вот Лариса решила, что мобильный телефон она отключит, а дверь, если Влад приедет, не откроет. Маленькая женская месть. Пусть знает, как ссориться с ней! Не возьмет она его с собой на праздник, поедет одна.

– Чему это ты улыбаешься? – с подозрением спросила мама.

Отец, сдвинув на переносице брови, тоже посмотрел на Лару с любопытством, но промолчал.

– Да так… Собиралась ехать с Владом, а теперь поеду без него. Пусть знает!

– Опять поссорились?

Та‑ак, похоже, начнется вторая часть спектакля, именуемая «не понимаю, что ты нашла в этом Владе?..» Антракт с чаем закончился, Алена еще не вернулась, а значит, на сцене будет разворачиваться действие с Владом. Тоже обязательное в сценарии пятничных вечеров.

– Да нет… – Лариса предприняла попытку вычеркнуть из сценария нелюбимую сцену.

Да только, к сожалению, у мамы она являлась самой любимой, после «кулинарной», естественно.

– Что «да нет»? Либо да, либо нет. Лариса, мне не нравятся твои отношения с Владом. И ты это знаешь. Что он тебе даст? Полтора года мозги парит, а жениться даже не думает! Не понимаю, почему ты так в него вцепилась? Уже давно могла бы выйти замуж за порядочного человека. А ты в этого Влада…

– Ма, – недовольно поморщилась Лариса. – Давай сейчас не будем. Моя жизнь, и мне решать, как ее устраивать.

– Да ты и не хочешь ее устраивать! Вцепилась в этого Влада и с другими мужчинами уже не знакомишься! Как будто он тебе муж – этот Влад…

– Вот завтра и познакомлюсь. Следуя напутствиям шефа, буду завязывать контакты с важными дядечками на благо нашей конторы.

– Лучше бы на благо себе, а не конторы знакомилась, – недовольно поджала губы мама.

А Лариса хмыкнула. Мысль «закадрить» важную персону веселила своей нереальностью. Не для нее, Лары, подобные романы. По собственному мнению, она не обладала ни неотразимой внешностью, способной наповал сразить «объект», ни женской цепкостью и хваткостью, ни алчностью охотницы за тугими кошельками, ни другой совокупностью качеств, необходимых для достижения цели выйти замуж за богатого и влиятельного человека. Но мама, похоже, думала иначе и опять завела знакомую песню:

– Вот что твой Влад?..

Видимо, решила отыграть любимую сцену до конца. И отыграла бы, если бы не появление Алены.

– Привет!

Младшая сестра объявилась на кухне как была – в куртке. Не обращая внимания на ворчание родителей по поводу опоздания, она присела на свободную табуретку и тоном капризного ребенка спросила у Ларисы:

– А пирожные принесла?

– Принесла, – кивнула Лариса в сторону холодильника. – После ужина попробуешь.

Пирожные выпекали в небольшой кондитерской, расположенной неподалеку от Ларисиной работы. Алена, однажды попробовав их, заявила, что вкусней ничего не ела (чем несколько обидела мать), и теперь в каждый визит старшей сестры ожидала обязательный гостинец. Эта коробка с пирожными оставалась едва ли не единственным звеном, связывающим родных, но таких разных сестер.

– А я не хочу ужинать! Меня уже накормили.

Последняя фраза должна была послужить пусковым механизмом для долгого и надоедливого возмущения мамы, оскорбленной тем фактом, что ее дочь уже накормили в каком‑то кафе или ресторане, когда дома столько всего вкусного и полезного. Но Лариса опередила мать, невозмутимо отрезав младшей сестре:

– А раз накормили, то и пирожных, думаю, тебе тоже не захочется.

И подмигнула отцу в ответ на его одобрительную усмешку.

– Не будешь ужинать, не получишь сладкое, – с готовностью ухватилась мама за подкинутую реплику и отвернулась к плите, чтобы подогреть ужин.

– Я суп не буду! – протестуя, завопила Алена, но в ответ получила лишь новое замечание отца:

– Сними куртку. И руки вымой. А орать, хочешь ты супа или не хочешь, будешь своим кавалерам.

– Поужинаешь и получишь пирожные! – поддакнула отцу Лариса, провожая взглядом младшую сестренку, выбравшуюся из‑за стола и прошествовавшую мимо с достоинством оскорбленной королевы.

– Артистка!

– Циркачка, а не артистка, – вздохнул отец и тихо добавил: – Сами виноваты, мы же ее и избаловали.

Да и как не избаловать. Алена была младшей дочерью, в детстве часто болела, и поэтому ей, как младшей и болезненной, доставалась бо€льшая часть родительского внимания. К тому же она родилась на удивление красивой девочкой. Аленина красота привлекала внимание еще с детства – вначале родственников, маминых подруг и просто случайных прохожих, которые, не скрывая восхищения, любовались маленькой нарядной «куколкой». Родителям льстило такое внимание к внешности их младшей дочери, и они еще больше баловали Аленку, покупая той красивые наряды, дорогие игрушки и потакая любым ее капризам. Неудивительно, что впоследствии младшенькая выросла в эгоистичную, капризную и ветреную барышню, к своим двадцати годам прочно усвоившую жизненное кредо: мир создан для того, чтобы вращаться вокруг нее. Ее яркая красота расцвела утренней розой, и Алену баловали вниманием и подарками еще больше, только теперь – влюбленные в нее мужчины.

Лариса же в отличие от сестры не обладала столь яркой внешностью и была скорее просто миловидной, чем красивой, девушкой. Осознание того, что младшая сестра превосходит ее и внешне, и по оказываемому ей вниманию, наложило свой отпечаток, породив некий комплекс неуверенности в отношениях с мужчинами. Лариса компенсировала его стремлением добиться карьерных успехов. Окончив институт с красным дипломом, она устроилась в только организующееся рекламное агентство и за довольно короткий срок прошла карьерную лестницу от помощника менеджера до ведущего специалиста отдела продаж. И тогда же, сразу после получения диплома, реализовала свое стремление к самостоятельности, переехав из родительского дома в маленькую «однушку». И с тех пор как она стала жить отдельно, большинство связующих ее с младшей сестрой звеньев рассыпалось. Слишком разными они были, и слишком мало оказалось точек соприкосновения. Одной из таких точек являлась пятничная коробка с пирожными.