– Мама, это мой... – я замялась.
В последний раз, когда я представляла ей кого-то, эта фраза звучала как «мой парень», до этого был «мой мальчик». Учитывая, что с Сашей они были почти ровесниками, можно было сказать только «мой мужчина», желательно с акцентом на «мой». Прозвучало бы с большим намёком на секс, хотя пока только в этом я и могла быть стопроцентно уверена – секс у нас был, и какой!
Но маме об этом знать не нужно, её взгляды и так были достаточно свободны. Не уверена, что найдётся много таких мам, которые покупают дочке на школьный выпускной эротические чулки с задним швом, откровенное кружевное бельё, дают с собой резиновое противозачаточное средство и для верности таблетку, «чтобы не повторить семейную карму».
Когда папа увидел &laq
Мама улыбалась, поигрывая полным электрическим чайником в руках, и не собиралась следовать ни по какому курсу – ни вправо, ни влево. Терминатор в телефоне настаивал, Саша извинился и нырнул обратно в ванную. Мы услышали «Да», а затем звук полившейся воды.Хм... Ему есть что скрывать?Я отошла из вежливости, но мама беззастенчиво припала ухом к двери. Я расширила глаза и шикнула на неё. Она отмахнулась, оторвать её не вышло. Вода из чайника расплескалась, как и моё возмущение.Через полминуты Саша вышел обратно, с размаху наступил в лужу и поскользнулся. Совсем не элегантно. Вот так всегда в моей семье! Мамина тётушка недаром говорила, что если мы, семейство Убейволка, попадём в рай, то через пару дней ангелы примутся курить, шутить и петь что-то непристойное, а если в ад, то котлы начнут протекать, а черти – лабать джаз и за
Две почти одинаковые Марианны смотрели на меня: одна юная, нежная, и смущённая, вторая закалённая жизнью, прожжённая, напористая и довольно грубая. С такой лучше не иметь дел! Повезло, что она живёт в Калифорнии.Однако ни перед одной из них я не хотел разговаривать со стервью, а та названивала. Ничего не оставалось, как смыться в ванну и включить воду. Лиз способна наорать в телефон такое, от чего у моей Стрекозы не только уши зашевелятся. С полной решимостью поставить бывшую на место, я поднял трубку и услышал:– Юра в больнице, разбился на твоём мотоцикле...– Господи... – похолодел я, мигом забыв о том, как её ненавижу. – Где?! Куда приехать?!– Мы в БСМП, в приёмном отделении...
Я вышла из своего убежища и направилась в гостиную. На всю квартиру пахло кофе и воском. На круглом столе в центре комнаты поигрывали огоньками две витые свечи в канделябрах, чудом не потраченные папой на романтические свидания. Под его возмущённые причитания о глупости суеверий и их противоречии экзистенциальной простоте бытия мамина Катька, точнее вип-гадалка Катерина, сверкая перстнями, раскладывала карты.Крупная, с королевской посадкой головы, она обладала выразительной наружностью, азиатским типажом и густой копной высветленных волос, красивыми локонами спускающихся по плечам до самой талии. Вся в чёрном, золотые украшения и мистическая блямба на груди, чтобы не возникало сомнений – перед вами эксперт по эзотерике! Икать, бояться...Услышав звук шагов, Катерина оторвалась от «чудодейства» и одарила меня выразительным взглядом потомственной ясновидящей, хотя я
Это подарок судьбы или провидение?! Или материализация моих мыслей?! Как она оказалась здесь посреди ночи?!Я прижал Марианну к себе и ощутил себя, как дома. Разве может быть лучше?! Моё нежное, трогательное счастье – трогать хочется бесконечно – снова рядом! Так хорошо я себя даже сам с собой не чувствовал! Я гладил её мягкие волосы, приникал к ней носом, вдыхал запах яблоневых лепестков, целовал и понимал, что это, наконец, то самое!Как же велик был контраст сердечного тепла и холода, в котором я только что был. Как из мороза в тропики. Хотя, конечно, в минус один и через мятую рубашку прилично холодило...И вдруг моя Стрекоза сказала:– Ты окончательно расстался с женой?Я офигел и, чуть отстранив, посмотрел на неё:&nda
– Понимаешь, – снова взахлёб повторял Саша, – единственный способ победить её – сделать то, что не сделал бы я сам! Да, она слишком хорошо меня знает. Уверен, Лиз просчитала все ходы. И поэтому не она, а я, понимаешь, я должен измениться! Чтобы было ясно: этот развод – точка, не многоточие. Точка во всём, что было «до». И «после» не надо никакого! Шантаж не при чём. Я решил: пусть будет, как будет. Уволят так уволят! Нет так нет. Я уже достаточно замарался из-за Лиз и её жажды денег. Больше не хочу. Буду жить ва-банк! Как тебе такая мысль, Мари?– Здорово! – улыбнулась я.Он поцеловал меня, закрутив, как в танце. Почти театрально. И было бы вроде всё хорошо, но он настолько был увлечён рассказом о своей бывшей, что стало как-то непонятно: он целует мои руки, потому чт
– Слушайте! Вам не до меня было последние двадцать пять лет, так какого чёрта вы, товарищи родители, вдруг решили, что я без вас не справлюсь?! – воскликнула я в сердцах. – Ты, мама, примчалась сейчас потому что рядом было и удобно, а вовсе не тогда, когда мне объявили смертельный диагноз! Ты, папа, так увлечён своим кризисом среднего возраста с момента развода и так счастлив, что он есть, что я уже с половиной Ростова скоро начну здороваться, потому что они перебывали в твоей спальне и на нашей кухне!– Ну ребенок, ты не права... – замотал головой папа, скашивая глаза на маму.– Значит, с двумя третями! – фыркнула я. – Да ты знаешь, какая первая мысль у меня была, когда Саша рассказал о своей стерве бывшей? А не встречала ли я её у нас на кухне каким-нибудь пятничны
Утро встретило меня тишиной и вытаращенным на «6:00» будильником. Он так удивился, что даже не запищал. Я проснулась сама и решила однозначно: начну день с пробежки.Да, я ленивая, но если Саша – “Iron Man”, могу же я побыть хотя бы Iron чебурашкой. Потому что бегаю я приблизительно так же, как этот коротколапый мутант советского телевидения. Сегодня я прочувствую, что это такое – встать спозаранку, а не валяться ещё час в постели, втыкая в Инстаграм. Потому что хоть я и обиделась, но совершенно точно хочу разделять его интересы, а не просто заниматься сексом... Впрочем без него тоже никуда, особенно с ним... Мне представились Сашины сильные руки, литое тело и голубые глаза. Как бы я хотела, чтобы он был рядом! Я оделас
Самолёт утробно гудел, за иллюминатором плыли утренние облака. Я думал о Мари. Едва прикрывал веки, она снова мне представлялась. Светлая, хрупкая, не такая, как все. Самая обольстительная на свете женщина с детскими глазами. Я бросил ей в лицо слова о своём опыте, но только сейчас понял: опыту не победить искренность – разные весовые категории.* * *Уже через час после того, как мы расстались, моя ущемленная гордость осела, словно чаинки в стакане, и в коричневой жидкости крепко заваренного чая не осталось раздражения. И я тоже остыл.Был ли я слишком напорист? Возможно. Я пёр буром с самого начала, как привык. А ведь она – чрезвычайно, пронзительно уязвима. Её изящность, лёгкость, воздушность – это облачка, пушистая нежность, скрывающая не только тонкий стебелёк характера, но и глубинн