В поселении ощутимо пахло похлебкой с грибами. Сглотнув обильную слюну, Кота вспомнила, что в последний раз ела на городском празднике… если можно назвать едой приторно сладкую непонятную массу, которой так настойчиво потчевали братья. Чилва хлопотала возле костра, помешивая длинной деревянной ложкой в котелке ароматное варево.
Старший брат кропотливо отесывал новенькое бревно, взамен того, что расколол в порыве ярости русоволосый Кродос. Деловитый и аккуратный, Ломлес даже не поднял головы, дабы поприветствовать возвратившихся. Чилва же нервно дернулась в сторону воспитанницы, но тут же вернулась к костру, не в силах бросить ужин на произвол огня. Тяжело вздохнула и бросила на Коту такой красноречивый взгляд, что та поняла — от объяснений отвертеться не удастся.
Под ложечкой засосало. Кота терпеть не могла подобных «объяснений». И всегда старалась всячески уходить от откровенных разговоров с кормилицей. Отчасти потому, чт
Пытка закончилась так же резко, как началась. Ощутив внезапную свободу, Кота поспешно отползла в сторону и забилась в угол, мелко дрожа от страха и пережитых ощущений. Она могла ожидать подобного от кого угодно… только не от доброго Кродоса. Тот снова тяжело вздохнул и обреченно посмотрел на сестру.— Я должен был это сделать, прости, — кисло улыбнулся он. — Во-первых, чтобы ты никому не доверяла… даже нам. Во-вторых, знание могло войти только при полном доверии… которого теперь нет. Мне жаль, милая.С трудом поднявшись, Кродос прошел к выходу, чуть пригибаясь. Высокая фигура мужчины не позволяла выпрямиться в тесной комнатке. А может, сгорбило широкую спину брата тяжелое чувство вины.Кота, пытаясь совладать с дрожью во всем теле, пробовала разобраться с новыми ощущениями, нахлынувшими на нее. Нечто большое и темное, словно огромный рой рассерженных пчел, гудело в тяжелой голове. Отдельные об
Кота проснулась и вздрогнула, как от испуга. Было тихо, никакой опасности не было. Но сердечко колотилось в груди, как пойманная в силки птаха. Кота приподняла голову и осторожно огляделась. Это же палатка Чилвы! Что она тут делает? Кота терпеть не могла это уродливое сооружение и искренне не понимала, почему кормилица так упорно отказывается спать как все — в землянке. Сама женщина тихо посапывала в старом кресле рядом с кроватью. Кота попыталась привстать, но, скривившись, откинулась на спину. Острейшая боль молнией пронзила все тело. Сковала судорогой пальцы и засела в голове неприятной пульсацией. Собрав все силы, девушка сползла с высокой постели. Она всегда спала на полу, на куче мягких шкур, и скрипучая кровать казалась верхом неудобства. Может, поэтому все так болит.Словно раненый зверь, тяжело выползла из палатки. Лунный свет заливал поселение серебристым потоком, лаская тонкий дымок потухшего костерка и пряча в глубинах теней ноч
Коридор кончился неожиданно. Лай привычно свернул в сторону, а девушка с разбега вылетела на небольшую площадку, от которой вверх и вниз отходили каменные лесенки. Замахав в панике руками, попыталась сохранить равновесие. И это почти удалось, но тут Кота ощутила, как ее будто дернули за шею. Чувство было такое, словно кулон вдруг стал большим камнем, который всем своим весом потянул вниз.Лай бросил оружие и метнулся к подруге, но не успел подхватить, упустив в последний момент. Растерянно раскинув руки, Кота безвольно рухнула, не удержавшись на краю. Паренек с ужасом опустил взгляд и тут же облегченно вздохнул. Девушка упала на огромный воз сена, невесть откуда взявшийся на внутреннем дворике замка, погрузившись в рыхлую желто-серую массу, точно в воду.Быстро сбежав вниз, Лай забрался на стог. Запряженный в повозку мерин, лениво жующий овес из холщовой сумки, подвешенной на шею, даже ухом не повел. Юноша торопливо разгреб сено и с облегчением по
Молодые люди замерли и с опаской огляделись. Старый локки все еще лежал на столе. Больше никого в комнатке не было. Дрожащий чумазый парнишка показал пальцем на нечто на столе, укрытое тряпьем. Лай подхватил меч и, осторожно приблизившись, сдернул покрывало, подняв облако мельчайшей пыли. Сам же мгновенно отскочил в сторону и принял боевую стойку. Кота звучно чихнула и попыталась рассмотреть в свербящей пелене хоть что-то.Когда пыль осела, друзья увидели высокую клетку, в которой, как облезлый нахохлившийся попугай, неудобно скрючившись, сидел голый, невероятно худой мужчина. Шевелюра густых, абсолютно белых волос вершила странного человечка, делая похожим на пушистый одуванчик. На лице, больше похожем на обтянутый серой кожей череп, ярко выделялись большие глаза необычного цвета. В голове Лая родилось сравнение с водами океана в хмурый день. Живые, чрезвычайно выразительные, они с доброжелательным любопытством наблюдали за троицей.— Кика!
Уоз молча буравил Лая задумчивым взглядом. Кота же только облегченно вздохнула. Маг наконец-то перестал дергаться, и работа пошла быстрее. Она уже освободила шею, руки и торс, и теперь корпела над оковами ног. Уродливая конструкция железным кустом склонилась в сторону, осиротело разевая оскалы ошейников.Лай хмурился и переводил обеспокоенный взор с девушки на темноглазого отступника. С одной стороны, ему было интересно, откуда тот знает мать. С другой, он хотел, чтобы Кота быстрее закончила с кропотливым делом. Грязный, подозрительно говорливый человек… почему она так возится с ним? Лай бы давно ушел, бросив и пронырливого Кику и лукаво косящегося на него седовласого мужчину.— О, Водд, — пролепетал старый маг, сидящий за столом, и беспокойно пошевелился.— Он очнулся! — взвизгнул Кика и метнулся к двери. — Бежим!— От локки? — насмешливо фыркнул Уоз и мягко отстрани
Лай сглотнул и нервно хихикнул. Он знал, что род матери происходит из Луйиса, хотя сам там никогда не был. Но чтобы Миген, всегда подчеркнуто строгая и сдержанная, была «взбалмошной», представить себе не мог. Почему мама никогда не рассказывала, что учителем у нее был настоящий маг? Или она сама не знала об этом?.. Хотя, Миген вообще очень редко с ним разговаривала.— Так что, парень, — Уоз подошел и присел рядом, — я только что прикончил твоего потенциального убийцу. Поэтому ты должен быть мне как минимум благодарным… — Я благодарен, — глухо промямлил Лай, пытаясь осмыслить происходящее.— Ты говорил, что Глом — один из многих, — с некоторым волнением в голосе уточнила Кота. В голове крутилась фраза Кродоса о том, что шакти притягивает локки, словно дармовой мед диких ос. — Эти остальные — где? — Умница, девочка, — Уоз погл
Как же это было давно. Харцесса вряд ли узнала бы своего учителя, увидь она его мимоходом. Образ, бережно хранимый с детства, рисовал в ее воображении невысокого пухленького мужчину с окладистой русой бородой с проседью и веселыми глазами цвета моря. Всегда такой мягкий и спокойный…Сейчас перед ней стоял усталый худой старик. Его полностью седая шевелюра напоминала куст и, казалось, как минимум год не знала расчески. Он грузно опирался на тяжелый стол дерева мукру, что растет только высоко в горах, пронзая корнями твердые породы скал. Одежда явно с чужого плеча. Широкие, словно юбка, брюки, казалось, держались чудом. Мелкая сетка морщин завладела веками, как будто пытаясь поработить глаза. Но глаза… все те же, на удивление полны мальчишеского озорства. Это настолько не вязалось с остальным обликом, что Миген казалось происходящее наваждением.— Что с тобой произошло? — в ужасе прошептала она, вновь оглядывая учителя, не
Кота перешла через деревянный мостик и уселась на берегу, задумчиво наблюдая за быстрыми водами Ори. Шакти — она. Сердце клана притягивает локки — Кродос предупреждал. Но почему же угроза нависла над Лаем? Может, пареньку просто не повезло? Из-за того, что он общается с девушкой, жизнь Лая подвергается опасности. Вдруг локки так же чуют Сердце клана, как волчица — запах магии? Тогда от смешного паренька может немного пахнуть силой древнего кулона. Кота тяжело вздохнула. Значит, теперь все, с кем она будет общаться, могут попасть в немилость к локки.Уже вечерело. Странно, сегодня братья не контролировали ее, никто не приходил на берег Ори. Кота пристально всмотрелась в густые заросли. Если братья приняли образ волков, она может и не почуять их. Ведь неизвестно, насколько способности зверя оставались в образе человека. Потянула носом. Запахи кислых ягод, перепрелых листьев и свежести вечерних теней коснулись обоняния. И тут тревога коснулась кожи
Лай видел только перед собой — Коту и Шактир, братьев, что стояли напротив, включая Солдеса, да небольшую часть комнаты с альковом, Чилву… он не видел. Женщина, только что испуганно жавшаяся к огромной кровати, исчезла. В глазах Коты плескался страх и робкая надежда. Шактир судорожно сжала ее плечики, наблюдая за кем-то в дальней части покоев харцессы. Раздался решительный женский крик и удар.Кота, которая давно заметила, как кормилица старается незаметно обойти харца и неподвижно стоящих вельмож, пыталась ничем не выдать своих чувств. Чилва явно пробирается к синему трупу. Локк же смотрел прямо на шакти, не оборачиваясь, и у служанки был шанс. Но, увы, использовать его она не смогла. Тонкий женский кинжальчик, которым Чилва пыталась пробить грудь мертвеца, отлетел так, словно женщина ударила камень.— Глупо, — прокомментировал локки и медленно обернулся. — Смело, но глупо. Бросив бесчувственную хар
Шактир встрепенулась, шаря жадным взглядом по лицам. Лай явственно ощутил колючую нетерпеливость голубых глаз. Увидев сына, женщина подалась вперед и несмело протянула руку. Разные эмоции сменялись на ее лице со скоростью несущихся диких лошадей. Страх, недоверие, надежда… Глаза потемнели и скоро стали совсем синими, как у Врадеса. По щекам вновь заструились слезы, но это уже были слезы радости.— А это кто? — странным, как будто деревянным, голосом спросила Кота, столкнувшись взглядом с красными глазами харца. Тот жадно смотрел на кулон, покачивающийся на ее груди.Шактир с ощутимым трудом оторвала от Лая взгляд, полный невысказанной нежности, и оглянулась. Плечики шакти опустились.— Локк, — просто ответила она и тяжело вздохнула. — Странно только, что он нашел другое тело, а не вернулся в мое.— Я бы с большим удовольствием, — вмешался локки в разговор. Пусть магия
Он обошел круг неподвижно стоявших воинов. Никто из стаи даже не пошевелился, но напряжение ощущалось даже в голосах, ни на миг не прекращающих петь слова древней молитвы. Лай спиной ощутил, как харц протягивает к нему руку. Юноша стиснул зубы и сильнее сжал ладони братьев. Он почуял то, отчего стая испытывает такие эмоции. В харца вселился Локк, изгнанный из Вии щитом Дороса! Силы исходила от локки мощной волной, проливаясь водопадом на окружающих. Магия была настолько мощной, что тошнота подступала к горлу, а перед глазами плясали разноцветные круги. Так вот о чем говорила Шактир! — осенило Лая. Локк каким-то непостижимым образом может проникать в других людей. Не только управлять мыслями. Но даже влить в них свою силу — его подозрения оказались верны! Ведь он испытал воздействие на себе. Конечно, лишь малой части духа Локка. А теперь он полностью вошел в тело харца. Неудивительно, что тот сейчас едва жив, — в смысле, его тело. Красные глаза
Юноша вздрогнул, точно очнувшись. Крепко сжав ладони братьев, снова занял свое место в круге. Теперь он ни на секунду не сомневался — это его место! Принадлежащее ему по праву рождения.— Так меня звали когда-то, — немного свысока кивнула женщина и Кота поверила, на секунду увидев блеск былого величия. — Я — Шактир, избранная богами! — Потом горько усмехнулась и добавила: — Была.— Что же произошло? — тихо спросила девушка. — Как ты стала локки? Как вообще такое возможно?— А такое и невозможно, — печально покачала головой Шактир. Глаза, наполненные синевой неба, подернулись легкой дымкой облаков-воспоминаний. — Когда я сбежала, Локк словно обезумел. Он приказал всем локки уничтожать девушек-шакти. В конце концов, выследил меня.— Да, я знаю, — нетерпеливо кивнула Кота. — Двое воинов из серой стаи пытались тебя защитить.
Миген тяжело дышала, прижав руки к груди, и не сводила глаз с белокурой женщины. Но видела не ее. Картины прошлого застилали происходящее, отравляли душу. Сегодня боги вернули ей дочь, но взамен отбирали сына… Как это несправедливо!Лай пораженно замер, недоверчиво разглядывая незнакомку. Осторожно коснулся Врадеса, который, закрыв глаза, тихо пел вместе с остальными слова древней молитвы богам.— Странно как-то. Мальчишка превратился в женщину. Вы уверены, что это тот самый щит бога, а не обыкновенная иллюзия? — Сердце юноши замерло от страха, ведь если он прав, то Кота все еще в опасности. Если, конечно, еще жива.Врадес бросил на Лая взгляд, полный недовольства. Мол, не отвлекай по пустякам. Нахмурив брови, он все же оглянулся на сферу и замер. Выражение лица у воина вдруг стало по-детски растерянным. Руки безвольно опустились, выскользнув из пальцев товарищей. Кродос, стоявший рядом с Врадесом, скосил на брат
— Мадам, — наемный кучер заглянул в маленькое окошечко, — может, есть какой объездной путь? Так мы до вечера плестись будем.— Так узнай, — отмахнулась задремавшая Миген. Она так устала. Женщине уже все равно, сколько они будут ехать и приедут ли когда-нибудь. Во всяком случае, ее путь на земле теперь закончен. А то, что она пока дышит — просто недоразумение, которое нужно исправить. Ведь на самом деле она умерла в ту ночь страшного пожара.Кучер остановил кобылу и спрыгнул в толпу. Миген приготовилась спать дальше, но страшный женский крик вмиг прогнал всю дремоту.Харцесса выглянула в окно. Из дома, напротив которого они остановились, вышли двое мужчин в черных одеждах. Лица их были в масках, руки в перчатках. На руках у одного тоненько ревел маленький ребенок, не больше года от роду. За ними, уцепившись за черные одежды, волочилась по земле молодая женщина и кричала:— Не
Вернувшись, юноша сгрузил все в центр покоев Миген, да передал Врадесу дрыгающееся и орущее покрывало с завернутым в него котом. Харцесса уже встала с кровати, но была все еще очень бледна. Обеспокоенная Чилва ни на секунду не отходила от своей хозяйки, заботливо поддерживая ее. Братья разобрали атрибуты и встали кругом посередине комнаты. Солдес жестом пригласил Лая. Юноша удивился, но послушно подошел. Зеленоглазый вожак снял с его шеи кулон и уложил точно в центр круга, образованного братьями. Оттеснив локки-отступника, встал на свободное место и кивнул Врадесу.Тот сделал шаг, присел на одно колено и одним жестом перерезал орущему коту горло. Кровь брызнула на сверкающий камень, лежащий на ковре. Безжизненная тушка полетела в сторону. Миген слабо вскрикнула, а Лай неожиданно ощутил укол совести. Он хоть и недолюбливал кота, но тот с детства был рядом. Поэтому поспешно отвел взгляд от комка шерсти и во все глаза уставился на камень. Сердце клана ожило. Камень
Миген сидела в глубоком кресле, затаив дыхание. Она сильно изменилась. И так хрупкая, еще больше похудела, и сейчас стала похожа скорее на привидение, чем на живого человека. Впечатление усиливали темные круги под глазами, да блестящие платиной пряди в некогда черных волосах. Зрачки расширены, отчего темные очи казались бездонными омутами. Прошлое будто снова вернулось к ней. Крики, пожар, Сориан… Ребенок…Чилва тщательно избегала смотреть на женщину. Радость оттого, что хозяйка жива, сменилась страхом. Узнав, как теперь живет харцесса, женщина растерялась. Стоит ли ворошить события прошлого, от которого за столько лет не осталось ни следа? Башня, уничтоженная пожаром, была отстроена заново. Сейчас ничего не напоминало кормилице о тех временах, когда она жила здесь.Они находились в полутемной большой комнате — спальне харцессы. Во всем чувствовались незыблемые предпочтения хозяйки. Пол устлан мягкими белоснежными коврами с выс
Юноша оперся спиной на кряжистый ствол дерева. Он мрачно наблюдал за неразберихой, царившей на круглой полянке. Братья пытались облачиться в городские одежды. Началось все с того, что Солдес в сопровождении сурового мужчины с усталым взглядом карих глаз, — имен всех воинов Лай еще не успел узнать, — вытащил большой старый сундук. Внутри оказались разноцветные тряпки. В страшном беспорядке запиханные некогда, выглядели они весьма плачевно: все мятое, перекрученное… И запах! Вожак приглашающим жестом предложил Лаю первым выбрать себе одежду. Пока тот, пытаясь скрыть брезгливость, перебирал пальцами содержимое сундука, Солдес смущенно бормотал про некую Чилву, с уходом которой все пришло в запустение. А ведь еще каких-то шестнадцать лет назад они не могли себе даже представить, что среди них будет жить женщина. Теперь же с трудом привыкали к ее отсутствию. Подобрав более-менее сносные брюки и камзол, Лай быстро облачился и с удив