С первого взгляда на невесту Эйнар понял, что все его мрачные предчувствия – сущие пустяки по сравнению с действительностью. Выбравшаяся из кареты светловолосая женщина в мужской одежде походила на леди не больше, чем сам капитан - на балованного придворного хлыща. Высокая и не столько стройная, сколько откровенно тощая, больше всего она была похожа на горную кошку, пережившую очень тяжелую зиму. Даже двигалась именно так: скупыми медленными движениями, словно сил у нее осталось ровно на то, чтобы вцепиться кому-то в глотку.
Ступив на землю возле кареты, она первым делом посмотрела не на встречающих, а на солнце. Осеннее неяркое солнце, полускрытое низкими серыми облаками, цепляющими верхушку Орлиного пика. Прищурившись, дернула плечом, криво и совсем невесело улыбнулась краем рта и лишь тогда в упор взглянула на Эйнара, безошибочно выбрав его среди пяти-шести человек.
- Комендант Рольфсон?
Голос у нее для женщины тоже был низковат и с легкой хрипотцой. Эй
Первым, что испытала Лавиния при взгляде на платье, было глубочайшее разочарование и смутное удивление. В мечтах она сама поступала с несчастным нарядом даже более жестоко, но прекрасно понимала, что не наберется духу воплотить мечты в действительность. Не так жалко испортить просто дорогую вещь, но платье было по-настоящему красивым, к тому же ее всегда учили ценить чужой труд. А тут вот так запросто…И вообще, это ее платье! Нелюбимое, ставшее символом ненавистного брака, но все-таки принадлежащее лично ей, Лавинии Ревенгар! И какая дрянь посмела…Медленно повернувшись, она в упор взглянула на жениха и поинтересовалась очень-очень спокойно, просто образцом учтивого тона:- Вы ничего не хотите мне сказать, господин комендант?- Сожалею, - процедил Рольфсон, переведя взгляд с платья, которое мрачно разглядывал, на Ло. – Это… можно как-то отчистить?- Водостойкие чернила с арлезийского шелка? Не думаю… - протянула Л
Капитан Рольфсон, которого теперь следовало звать мужем, дорогим супругом или еще как-нибудь глупо, смотрел на нее, не торопясь ни подходить, ни раздеваться. И вообще вел себя очень спокойно для человека, который был оскорблен собственной невестой у алтаря. Пожалуй, если бы он рявкнул, выругался или еще как-то проявил характер, Ло стало бы полегче. А так она даже задумалась, не испугаться ли ей? Или, может, почувствовать себя виноватой? Но сил не было ни на то, ни на другое.Поэтому она просто наклонилась и стянула сапоги. Конечно, растоптанная любимая обувка – это не атласные туфельки на каблуке, но за день ноги все равно устали. С наслаждением пошевелила пальцами в тонких шелковых чулках, но их снимать пока не стала. Покосилась на одеяло, которое так и манило под него забраться, но подобное выглядело бы даже не капитуляцией, а откровенным приглашением для хозяина спальни. Который в ранге пока колебался между возможным союзником и вероятным противником.- Надеюс
Проснувшись, Лавиния несколько мгновений созерцала потолок, невольно раздумывая, неужели в пределах досягаемости нет ни одного штукатура? Вон там трещина, и там… А там – того и гляди – вот-вот отвалится изрядный кусок, и хорошо, если не кому-нибудь на голову. Например, законному супругу до истечения первого года брака. Доказывай потом, что непричастна. Хотя такую голову, наверное, обычной штукатуркой не повредить. Для нее бы осадное бревно использовать или катапульту.- Нэнси! - окликнула она горничную. – Его светлость никого не присылал?- Никак нет, миледи, - подскочила девчонка, что-то шьющая у окна. – Его светлость с утра уехал. На кухне сказали – на дальнюю заставу.- Вот как? - усмехнулась Ло. – Интересно, есть ли на земле такое место, чтобы мужу некуда было деться от жены? Даже здесь, где ни трактиров, ни игорных домов, а служба под боком – и то нашлась застава.Она глянула в окно, привычно определяя
Теперь Эйнар отчетливо понимал то, что по капле просачивалось в его мысли последние несколько месяцев: из него вышел препаршивый отец. Да, он любил Тильду истово, как только можно любить единственную дочь и память о любимой женщине, но совершенно не понимал, что с ней делать. Детей следует воспитывать, иногда им нужна строгость, а не только ласка, но Эйнар не мог заставить себя прикрикнуть на Тильду или наказать ее, даже когда это было нужно.После смерти Мари Тильда надолго замкнулась, спрятавшись в молчании, сидела в ее комнате, перебирала вещи матери, засыпала только в обнимку с их любимой кошкой-трехцветкой, уже старой и облезлой Нисси. Эйнар, сам света не видевший, а ведь на нем была теперь вся крепость, не знал, что и делать. Но постепенно Тильда оттаяла, снова начала улыбаться, а главное – привязалась к нему, как никогда. Бегала следом хвостиком, при каждом удобном и неудобном моменте замирала рядом, вцепившись в руку, и даже попыталась было напроситься к нему сп
Лестеру хватило одного взгляда на заявившегося к нему Эйнара. Отставив в сторону ступку, в которой растирал какое-то вонючее зелье, лекарь прошел к буфету, достал бутылку и стаканы. В один налил карвейна - ровно треть. Поставил на стол, накидал на тарелку сыра с мясом. Эйнар честно напомнил себе, что до вечера еще далеко, а он на службе. И что бутылка не лошадь, от беды на ней не ускачешь. И вообще…Потом сел к столу и глотнул обжигающий карвейн, как воду. Ровно один глоток. Зажевал холодным мясом, глотнул снова. И еще раз. После третьего глотка прислушался к себе – внутри будто слабела натянутая до звона тетива.Лестер невозмутимо присел напротив и опять принялся вколачивать пестик в ступку. Эйнар положил на кусок сыра еще ломоть мяса, накрыл сыром сверху, отправил в рот. Прожевал, наслаждаясь обманчивым теплом внутри. Устало подумал, что один-то раз можно, а вообще – пить с расстройства не дело. И спросил, поглаживая пальцами почти опустевший стака
Мэтр Тюбуи уехал следующим утром, увозя письма Ло, экземпляр брачного контракта и несравненного Тюбуи драконьего, уложенного в коробочку из-под ароматных пастилок. Карета с королевским гербом скрылась за воротами крепости, и Ло окончательно поняла, что возврата к прошлому не будет. Академия Ордена, улицы Дорвенны, Маркус, Мелисса и немногие оставшиеся у Ло друзья… Все это осталось где-то далеко и вернется только через три года. Если она доживет.Впрочем, хватит думать об этом. Разве на войне Претемная Госпожа не стояла у нее за плечом так же, как сейчас? А некоторые умудряются сломать шею на лестнице или захлебнуться в ванне, так стоит ли бояться лестниц и ванн меньше, чем осколка, смирно сидящего под сердцем?Вздохнув, Ло отошла от окна и оглядела спальню, так любезно уступленную ей супругом в безраздельное пользование. Нэнси уже привела комнату в пристойный вид, здраво рассудив, что на ту, где будет жить его светлость, время и силы тратить не стоит – она
«Терпение и трудолюбие суть первейшие добродетели мага, из которых вырастают остальные достоинства, словно колос из зерна, - размеренно звучал в аудитории скрипучий голос мэтра Бальтазара. – Записали? Теперь напишите это двадцать раз лучшим своим почерком. Кто сказал «тоска мертвецкая»?! Хотя можно не спрашивать. Лавиния Ревенгар, вам – написать пятьдесят раз. Чтобы лучше осознали смысл данного высказывания!»«Терпение и трудолюбие, - повторила про себя Ло. – Да, мэтр, я запомнила. Особенно про терпение… Спокойно, Ло, это всего лишь девчонка. Ты же не унизишься до истерик или жалоб? Это глупо и нерационально… А я не хочу быть рациональной, Баргот развали эту крепость с ее комендантом вместе!»Запустив пальцы в волосы, она потерла виски и в который раз оглядела спальню, как недавно пойманный зверь – клетку. Маленькая дрянь! И ведь улучила же момент, когда Нэнси ушла с Селиной в соседнюю спальню, г
Она стояла на холме и ловила ветер. Чуткий нос подрагивал, рыжая шерсть блестела среди травы, высушенной солнцем почти добела. Лиса чуяла в горячем сухом воздухе беду, но не могла понять, откуда та идет.Ло опустила подзорную трубу, борясь с желанием крикнуть или свистнуть. Хоть как-нибудь спугнуть зверя. Холм, на котором стояла лиса, был ниже и дальше к восходу, его целиком покрывали белые ломкие колосья, шелестящие на ветру. Если крикнуть - куда побежит лиса? Наверное, от крика. По склону холма, потом по ложбине…Ло закусила губу, понимая свою беспомощность. Это всего лишь зверь, из-за него не отложишь атаку… Глупо жалеть лису, если готовишься убивать людей. Но когда рыжая, приняв, наконец, решение, скакнула вбок и помчалась в закатную сторону, Ло вздохнула с облегчением.- Тебе не обязательно делать это сейчас, - негромко сказал подошедший со спины Марвин Кольер, ее наставник. – Будут еще бои.- Я присягала Дорвенанту, - отозвалась