Капитан Рольфсон, которого теперь следовало звать мужем, дорогим супругом или еще как-нибудь глупо, смотрел на нее, не торопясь ни подходить, ни раздеваться. И вообще вел себя очень спокойно для человека, который был оскорблен собственной невестой у алтаря. Пожалуй, если бы он рявкнул, выругался или еще как-то проявил характер, Ло стало бы полегче. А так она даже задумалась, не испугаться ли ей? Или, может, почувствовать себя виноватой? Но сил не было ни на то, ни на другое.
Поэтому она просто наклонилась и стянула сапоги. Конечно, растоптанная любимая обувка – это не атласные туфельки на каблуке, но за день ноги все равно устали. С наслаждением пошевелила пальцами в тонких шелковых чулках, но их снимать пока не стала. Покосилась на одеяло, которое так и манило под него забраться, но подобное выглядело бы даже не капитуляцией, а откровенным приглашением для хозяина спальни. Который в ранге пока колебался между возможным союзником и вероятным противником.
- Надеюс
Проснувшись, Лавиния несколько мгновений созерцала потолок, невольно раздумывая, неужели в пределах досягаемости нет ни одного штукатура? Вон там трещина, и там… А там – того и гляди – вот-вот отвалится изрядный кусок, и хорошо, если не кому-нибудь на голову. Например, законному супругу до истечения первого года брака. Доказывай потом, что непричастна. Хотя такую голову, наверное, обычной штукатуркой не повредить. Для нее бы осадное бревно использовать или катапульту.- Нэнси! - окликнула она горничную. – Его светлость никого не присылал?- Никак нет, миледи, - подскочила девчонка, что-то шьющая у окна. – Его светлость с утра уехал. На кухне сказали – на дальнюю заставу.- Вот как? - усмехнулась Ло. – Интересно, есть ли на земле такое место, чтобы мужу некуда было деться от жены? Даже здесь, где ни трактиров, ни игорных домов, а служба под боком – и то нашлась застава.Она глянула в окно, привычно определяя
Теперь Эйнар отчетливо понимал то, что по капле просачивалось в его мысли последние несколько месяцев: из него вышел препаршивый отец. Да, он любил Тильду истово, как только можно любить единственную дочь и память о любимой женщине, но совершенно не понимал, что с ней делать. Детей следует воспитывать, иногда им нужна строгость, а не только ласка, но Эйнар не мог заставить себя прикрикнуть на Тильду или наказать ее, даже когда это было нужно.После смерти Мари Тильда надолго замкнулась, спрятавшись в молчании, сидела в ее комнате, перебирала вещи матери, засыпала только в обнимку с их любимой кошкой-трехцветкой, уже старой и облезлой Нисси. Эйнар, сам света не видевший, а ведь на нем была теперь вся крепость, не знал, что и делать. Но постепенно Тильда оттаяла, снова начала улыбаться, а главное – привязалась к нему, как никогда. Бегала следом хвостиком, при каждом удобном и неудобном моменте замирала рядом, вцепившись в руку, и даже попыталась было напроситься к нему сп
Лестеру хватило одного взгляда на заявившегося к нему Эйнара. Отставив в сторону ступку, в которой растирал какое-то вонючее зелье, лекарь прошел к буфету, достал бутылку и стаканы. В один налил карвейна - ровно треть. Поставил на стол, накидал на тарелку сыра с мясом. Эйнар честно напомнил себе, что до вечера еще далеко, а он на службе. И что бутылка не лошадь, от беды на ней не ускачешь. И вообще…Потом сел к столу и глотнул обжигающий карвейн, как воду. Ровно один глоток. Зажевал холодным мясом, глотнул снова. И еще раз. После третьего глотка прислушался к себе – внутри будто слабела натянутая до звона тетива.Лестер невозмутимо присел напротив и опять принялся вколачивать пестик в ступку. Эйнар положил на кусок сыра еще ломоть мяса, накрыл сыром сверху, отправил в рот. Прожевал, наслаждаясь обманчивым теплом внутри. Устало подумал, что один-то раз можно, а вообще – пить с расстройства не дело. И спросил, поглаживая пальцами почти опустевший стака
Мэтр Тюбуи уехал следующим утром, увозя письма Ло, экземпляр брачного контракта и несравненного Тюбуи драконьего, уложенного в коробочку из-под ароматных пастилок. Карета с королевским гербом скрылась за воротами крепости, и Ло окончательно поняла, что возврата к прошлому не будет. Академия Ордена, улицы Дорвенны, Маркус, Мелисса и немногие оставшиеся у Ло друзья… Все это осталось где-то далеко и вернется только через три года. Если она доживет.Впрочем, хватит думать об этом. Разве на войне Претемная Госпожа не стояла у нее за плечом так же, как сейчас? А некоторые умудряются сломать шею на лестнице или захлебнуться в ванне, так стоит ли бояться лестниц и ванн меньше, чем осколка, смирно сидящего под сердцем?Вздохнув, Ло отошла от окна и оглядела спальню, так любезно уступленную ей супругом в безраздельное пользование. Нэнси уже привела комнату в пристойный вид, здраво рассудив, что на ту, где будет жить его светлость, время и силы тратить не стоит – она
«Терпение и трудолюбие суть первейшие добродетели мага, из которых вырастают остальные достоинства, словно колос из зерна, - размеренно звучал в аудитории скрипучий голос мэтра Бальтазара. – Записали? Теперь напишите это двадцать раз лучшим своим почерком. Кто сказал «тоска мертвецкая»?! Хотя можно не спрашивать. Лавиния Ревенгар, вам – написать пятьдесят раз. Чтобы лучше осознали смысл данного высказывания!»«Терпение и трудолюбие, - повторила про себя Ло. – Да, мэтр, я запомнила. Особенно про терпение… Спокойно, Ло, это всего лишь девчонка. Ты же не унизишься до истерик или жалоб? Это глупо и нерационально… А я не хочу быть рациональной, Баргот развали эту крепость с ее комендантом вместе!»Запустив пальцы в волосы, она потерла виски и в который раз оглядела спальню, как недавно пойманный зверь – клетку. Маленькая дрянь! И ведь улучила же момент, когда Нэнси ушла с Селиной в соседнюю спальню, г
Она стояла на холме и ловила ветер. Чуткий нос подрагивал, рыжая шерсть блестела среди травы, высушенной солнцем почти добела. Лиса чуяла в горячем сухом воздухе беду, но не могла понять, откуда та идет.Ло опустила подзорную трубу, борясь с желанием крикнуть или свистнуть. Хоть как-нибудь спугнуть зверя. Холм, на котором стояла лиса, был ниже и дальше к восходу, его целиком покрывали белые ломкие колосья, шелестящие на ветру. Если крикнуть - куда побежит лиса? Наверное, от крика. По склону холма, потом по ложбине…Ло закусила губу, понимая свою беспомощность. Это всего лишь зверь, из-за него не отложишь атаку… Глупо жалеть лису, если готовишься убивать людей. Но когда рыжая, приняв, наконец, решение, скакнула вбок и помчалась в закатную сторону, Ло вздохнула с облегчением.- Тебе не обязательно делать это сейчас, - негромко сказал подошедший со спины Марвин Кольер, ее наставник. – Будут еще бои.- Я присягала Дорвенанту, - отозвалась
- Доброго дня, ваша светлость! – обрадовался сержант Мерри, стоило появиться на нижнем дворе возле возов. – Никак, заглянули посмотреть, что нам в перевалочный мешок кинули?- Хорошая мысль, сержант, - в тон ему отозвалась Ло, приподнимая подол платья, чтобы переступить дождевую канавку. – Непременно загляну. А где мой супруг?- А во-о-он он! – указал сержант в хвост вереницы груженых телег. – С обозным старшиной ругается. Позволите проводить?Ло милостиво позволила. По дороге сержант успел рассказать ей историю про горянку и трех солдат – смешную и самую малость неприличную – сообщить, что на обед сегодня будет сырный суп с тимьяном, и поинтересоваться, не даст ли миледи своей горничной свободных полчасика, чтобы посмотреть закат в его, сержанта, обществе.- Тибальд! – насмешливо возмутилась Ло.- Я с самыми добродетельными намерениями! – прижал сержант руку к сердцу, глядя искренне и пылко, ка
Пока перепуганная Нэнси молча поднимала вещи, Ло лежала, бессмысленно глядя в потолок. Все тот же самый, с уже знакомыми трещинами. Лежала и вспоминала, как лет в пять разбила любимую матушкину вазу, расписанную цветами и птицами. Просто захотела увидеть ее поближе, а тяжелый скользкий фарфор вывернулся из рук, будто живой. Ваза разлетелась на сотни осколков. Ло, рыдая, собирала их и пыталась сложить воедино, но у нее, конечно, ничего не получилось. Ее даже не наказали тогда, потому что в доме Ревенгаров не было принято наказывать за нечаянные оплошности, да и трогать вазу ей не запрещали – это просто в голову никому не пришло. Как ни странно, дома Ло была совсем не шаловливым ребенком.А вазу потом восстановил маг-артефактор. Даже следов не осталось, и все равно Ло, видя ее, каждый раз вздрагивала от внутренней вины – в памяти остался ослепительный цветной взрыв и летящие в разные стороны осколки.Вот так же разлетелась ее жизнь. Но когда именно? В Руденхо