Лестеру хватило одного взгляда на заявившегося к нему Эйнара. Отставив в сторону ступку, в которой растирал какое-то вонючее зелье, лекарь прошел к буфету, достал бутылку и стаканы. В один налил карвейна - ровно треть. Поставил на стол, накидал на тарелку сыра с мясом. Эйнар честно напомнил себе, что до вечера еще далеко, а он на службе. И что бутылка не лошадь, от беды на ней не ускачешь. И вообще…
Потом сел к столу и глотнул обжигающий карвейн, как воду. Ровно один глоток. Зажевал холодным мясом, глотнул снова. И еще раз. После третьего глотка прислушался к себе – внутри будто слабела натянутая до звона тетива.
Лестер невозмутимо присел напротив и опять принялся вколачивать пестик в ступку. Эйнар положил на кусок сыра еще ломоть мяса, накрыл сыром сверху, отправил в рот. Прожевал, наслаждаясь обманчивым теплом внутри. Устало подумал, что один-то раз можно, а вообще – пить с расстройства не дело. И спросил, поглаживая пальцами почти опустевший стака
Мэтр Тюбуи уехал следующим утром, увозя письма Ло, экземпляр брачного контракта и несравненного Тюбуи драконьего, уложенного в коробочку из-под ароматных пастилок. Карета с королевским гербом скрылась за воротами крепости, и Ло окончательно поняла, что возврата к прошлому не будет. Академия Ордена, улицы Дорвенны, Маркус, Мелисса и немногие оставшиеся у Ло друзья… Все это осталось где-то далеко и вернется только через три года. Если она доживет.Впрочем, хватит думать об этом. Разве на войне Претемная Госпожа не стояла у нее за плечом так же, как сейчас? А некоторые умудряются сломать шею на лестнице или захлебнуться в ванне, так стоит ли бояться лестниц и ванн меньше, чем осколка, смирно сидящего под сердцем?Вздохнув, Ло отошла от окна и оглядела спальню, так любезно уступленную ей супругом в безраздельное пользование. Нэнси уже привела комнату в пристойный вид, здраво рассудив, что на ту, где будет жить его светлость, время и силы тратить не стоит – она
«Терпение и трудолюбие суть первейшие добродетели мага, из которых вырастают остальные достоинства, словно колос из зерна, - размеренно звучал в аудитории скрипучий голос мэтра Бальтазара. – Записали? Теперь напишите это двадцать раз лучшим своим почерком. Кто сказал «тоска мертвецкая»?! Хотя можно не спрашивать. Лавиния Ревенгар, вам – написать пятьдесят раз. Чтобы лучше осознали смысл данного высказывания!»«Терпение и трудолюбие, - повторила про себя Ло. – Да, мэтр, я запомнила. Особенно про терпение… Спокойно, Ло, это всего лишь девчонка. Ты же не унизишься до истерик или жалоб? Это глупо и нерационально… А я не хочу быть рациональной, Баргот развали эту крепость с ее комендантом вместе!»Запустив пальцы в волосы, она потерла виски и в который раз оглядела спальню, как недавно пойманный зверь – клетку. Маленькая дрянь! И ведь улучила же момент, когда Нэнси ушла с Селиной в соседнюю спальню, г
Она стояла на холме и ловила ветер. Чуткий нос подрагивал, рыжая шерсть блестела среди травы, высушенной солнцем почти добела. Лиса чуяла в горячем сухом воздухе беду, но не могла понять, откуда та идет.Ло опустила подзорную трубу, борясь с желанием крикнуть или свистнуть. Хоть как-нибудь спугнуть зверя. Холм, на котором стояла лиса, был ниже и дальше к восходу, его целиком покрывали белые ломкие колосья, шелестящие на ветру. Если крикнуть - куда побежит лиса? Наверное, от крика. По склону холма, потом по ложбине…Ло закусила губу, понимая свою беспомощность. Это всего лишь зверь, из-за него не отложишь атаку… Глупо жалеть лису, если готовишься убивать людей. Но когда рыжая, приняв, наконец, решение, скакнула вбок и помчалась в закатную сторону, Ло вздохнула с облегчением.- Тебе не обязательно делать это сейчас, - негромко сказал подошедший со спины Марвин Кольер, ее наставник. – Будут еще бои.- Я присягала Дорвенанту, - отозвалась
- Доброго дня, ваша светлость! – обрадовался сержант Мерри, стоило появиться на нижнем дворе возле возов. – Никак, заглянули посмотреть, что нам в перевалочный мешок кинули?- Хорошая мысль, сержант, - в тон ему отозвалась Ло, приподнимая подол платья, чтобы переступить дождевую канавку. – Непременно загляну. А где мой супруг?- А во-о-он он! – указал сержант в хвост вереницы груженых телег. – С обозным старшиной ругается. Позволите проводить?Ло милостиво позволила. По дороге сержант успел рассказать ей историю про горянку и трех солдат – смешную и самую малость неприличную – сообщить, что на обед сегодня будет сырный суп с тимьяном, и поинтересоваться, не даст ли миледи своей горничной свободных полчасика, чтобы посмотреть закат в его, сержанта, обществе.- Тибальд! – насмешливо возмутилась Ло.- Я с самыми добродетельными намерениями! – прижал сержант руку к сердцу, глядя искренне и пылко, ка
Пока перепуганная Нэнси молча поднимала вещи, Ло лежала, бессмысленно глядя в потолок. Все тот же самый, с уже знакомыми трещинами. Лежала и вспоминала, как лет в пять разбила любимую матушкину вазу, расписанную цветами и птицами. Просто захотела увидеть ее поближе, а тяжелый скользкий фарфор вывернулся из рук, будто живой. Ваза разлетелась на сотни осколков. Ло, рыдая, собирала их и пыталась сложить воедино, но у нее, конечно, ничего не получилось. Ее даже не наказали тогда, потому что в доме Ревенгаров не было принято наказывать за нечаянные оплошности, да и трогать вазу ей не запрещали – это просто в голову никому не пришло. Как ни странно, дома Ло была совсем не шаловливым ребенком.А вазу потом восстановил маг-артефактор. Даже следов не осталось, и все равно Ло, видя ее, каждый раз вздрагивала от внутренней вины – в памяти остался ослепительный цветной взрыв и летящие в разные стороны осколки.Вот так же разлетелась ее жизнь. Но когда именно? В Руденхо
Леди смотрела с такой холодной неприязнью, словно в случившемся и вправду был виноват только Эйнар! И всякое желание поговорить по душам под презрительным взглядом глаз цвета льда исчезло бесследно.Наконец, отведя взгляд, она подошла к кровати и тронула за плечо спящую девочку, которую Эйнар поначалу не заметил.- Илинка, милая, просыпайся. Твой брат тебя потеряет и будет беспокоиться.С девчонкой она разговаривала совсем иначе, мягко, и платьице на ней поправила ласково, когда девочка, протирая глаза кулачками, соскользнула с постели, нащупав ногами башмачки.Эйнар проводил убежавшую малышку глазами, прошел в комнату, поискал, куда сесть, но кресло пришлось бы двигать от кровати и разворачивать, а ему хотелось побыстрее отделаться от разговора. Так что он просто встал у стены, где все еще валялась скамеечка позорным напоминанием о его вспышке. Йотунова кровь и утбурдовы дети, да за эти несколько дней он выходил из себя чаще, чем за все десять лет жизни
Вечером первого дня Ло добралась до постели далеко за полночь. Свалилась без сил под оханье Нэнси, кинувшейся растирать ей плечи, а потом ноги. Девчонка причитала, что нельзя леди так напрягаться, а Ло без сил смотрела в потолок, позволяя стянуть с себя чулки, и молча ненавидела своего неудачливого убийцу – разве раньше она бы устала так сильно от обычных домашних дел? Сейчас же тело болело, словно Ло опять швырнуло о валун отдачей. Разве что ребра остались целыми, но каждая мышца горела, а суставы выкручивало и ломило.- Шамьету принеси, - велела она измученно. – Только проследи, чтоб не соленого. За соленый я сейчас убью.Нэнси кинулась из комнаты, а Ло заставила себя добраться до коробочки с лекарствами и взяла пару пилюль снотворного. Не хелайзиль, конечно, но ей сегодня хватит. Она точно знала, что иначе не уснет.Зато всего за один день верхний жилой этаж превратился во вполне приличное место. Боги, благословите сержанта Мерри, целителя Лестера
В детстве мать не баловала Эйнара сказками. Но однажды он провалился под речной лед и потом неделю лежал в жару. Вот тогда, чтобы удержать сына в постели, она все-таки припомнила несколько тягучих страшноватых историй о темных альвах, волках-оборотнях, ведьмах… В одной из сказок, явно рассказанных с намеком, непослушный мальчишка забрел в гости к альвам и провеселился с ними ночь, а когда утром вернулся домой, узнал, что прошло семь лет, родители его умерли от горя и дом развалился.Сейчас Эйнар будто попал в такую сказку, но рассказанную добрым скальдом. В ней никто не умер, крепость же, оставленная на пару дней, преобразилась, будто по ней и вправду прогулялись альвы, но светлые. Двор, освещенный факелами, холл с фонарями, полы, окна… Все, на что падал взгляд, было отдраено, как амуниция у новобранца при строгом сержанте. И даже старое потемневшее дерево лестницы лоснилось, словно толстая кошка, перилами и ступенями. А на лестнице стояла она…Эйн