Глава 1

- Что делать, ума не приложу, только и видеть ее такой тяжко.

- Не рви сердце, Маруся, образуется еще…

- Когда, Вань, образуется? Месяц уже как вернулась, а ходит словно в воду опущенная. Глаза не только от господ, но и от нас с тобой прячет. Не узнаю я свою дочь.

Рона притаилась в темных сенях, где невольно стала свидетельницей разговора между отцом и матерью. И надо бы уйти, чтоб не застукали за постыдным делом, и сил нет двинуться с места.

Прошел месяц, как она вернулась из Млеки в отчий дом. За то время, что пропадала, горе разве что не убило отца с матерью. Но едва ли сейчас они чувствовали себя намного счастливее. Но и ничего поделать с этим она не могла. Просто не могла и все. Она и сама старательно цеплялась за эту жизнь, пытаясь разглядеть в ней хоть что-то привлекательное. Но каждое утро ее встречало уныние, а когда заканчивался день похожий на вчерашний, она в таком же настроении отправлялась спать.

- Она словно оставила там всю радость, - всхлипнула мать, и Рона отчетливо представила, как та прижимает платок к глазам.

- Нужно подождать, - промолвил отец и в кухне повисла тишина.

Это и послужило Роне сигналом. Она отлепилась от стены и нарочито громко хлопнула входной дверью. Сбросила верхнюю одежду на лавку и лишь потом распахнула дверь в кухню.

- Доча, ты вовремя! – воскликнула мать, отворачиваясь к печи. – Обед как раз подоспел, мы с отцом тебя ждали…

Рона сделал вид, что не замечает заплаканных материнских глаз и скорбного выражения лица отца. Ей вдруг стало так стыдно, что все свои проблемы переложила на их уже немолодые плечи, да еще и причины объяснить не может.

- Пахнет очень вкусно! – попыталась улыбнуться она. – И я ужасно проголодалась.

Кажется, получилось. Мать украдкой бросила на нее удивленный взгляд, а отец, напротив, принялся суетливо передвигать перечницу с солонкой на столе, внимательно рассматривая при этом скатерть.

По первости они еще пытались Рону о чем-то расспрашивать, но потом оставили эти попытки, когда поняли, что ничего рассказывать она не будет. Вызывали ее к себе и супруги Солодей. Но те больше интересовались здоровьем и душевным состоянием. Как могла, Рона убедила хозяев, что с ней все в порядке, и продолжить работу горничной она вполне себе может. Да и только занимаясь тяжелым физическим трудом получалось отвлечься, не думать ни о чем.

А потом наступали ночи – самое тяжело и длинное время суток. Она намеренно задерживалась в большом доме, чтобы устать до изнеможения. Брала на себя любую работу, первая соглашалась на подмену… Но каждый раз все повторялось: лежа в постели и глядя в потолок, Рона видела перед собой двух мужчин – Николу и Роуна. Их образы преследовали ее постоянно. И одного из них она видеть не хотела, а второго – не могла. И сердца у нее больше не осталось – каждому из этих двоих отошло по половинке.

Наверное, потому Рону не трогали ничьи несчастья до сегодняшнего дня. Но сегодня что-то изменилось. В груди так сильно екнуло, словно желая напомнить, что она все еще живая.

- Твой любимый тушняк, - поставила мама перед ней полную дымящуюся тарелку. То ли Рона неплохо играла роль, то ли действительно проголодалась, только сама не заметила как все съела.

- Спасибо, мам, очень вкусно, - сказала она, вставая из-за стола. – Ты сейчас на работу?.. – обратилась к матери, чего тоже не делала с момента возвращения. Каждый день она приходила на обед, молча и без аппетита делала вид, что ест. А потом так же тихо снова удалялась в господский дом.

- Да. Сейчас только уберу… - засуетилась Маруся.

- Пойдем тогда вместе? – предложила Рона.

- А и идите уже, - обрадовался отец так, что не смог скрыть. – Я тут сам все уберу. У меня еще есть свободное время.

Уже наступил декабрь, и двор устилал белый пушистый снег собираясь в сугробы вдоль забора и вокруг построек. Рона словно впервые увидела сказочное убранство – всю дорогу до господского дома озиралась по сторонам.

- Доча, а тот мальчик, Ерк кажется, наверное и сегодня придет к тебе вечером? – аккуратно спросила мама.

Ерк… Все-таки он один из самых милых существ, которых Роне только доводилось встречать. А еще он верный друг. Приходит каждую неделю, в один и тот же день, чтобы навестить ее. И даже несмотря на то, что все их недолгие разговоры сводятся к жизни самого Ерка в поместье Николы Солодея, он не перестает задавать ей вопросы, делая вид, что не замечает, как все они остаются без ответа.

- Да, мам, наверное придет. И думаю, мы сходим с ним прогуляться, коль погода выдалась такая замечательная, - ответила Рона и поняла, что действительно хочет этого, словно проснулась от долгой спячки.

- Ну тогда ты уж будь добра, не задерживайся в большом доме, чтобы мальчик не ждал тебя, а потом не возвращался домой в ночи.

- Не буду, мам, - обняла Рона Марусю и уткнулась ей губами в висок. – Обещаю.

Было еще кое-что, чего Рона очень боялась. Так часто, как после возвращения из Млеки, Никола никогда еще не навещал семейство брата. Сейчас же он практически через день приезжал в поместье, и тогда Роне больших трудов стоило избегать с ним встреч. На какие уловки она только не шла. Благо, служащие поместья воспринимали ее теперь не иначе, как немного не в себе, и прикинуться недомогающей труда не составляло. И до сегодняшнего дня это срабатывало. Роне удавалось ускользать из большого дома и возвращаться туда только после того, как Никола уезжал. И конечно же, она могла не опасаться, что однажды ему взбредет в голову навестить ее дома. Такое просто невозможно – волки не ходят в гости к людям!

Но сегодня все пошло не так. Дав обещание матери освободиться пораньше, Рона торопилась покончить с работой и отправиться домой. И тот момент, когда приехал Никола, она просто проследила. Обычно слух быстро разносился по дому. Это был своеобразный обычай – пускать слух, чтобы все служащие оставались начеку, знали, что в поместье гости, и вели себя осмотрительно. Ведь порой то, на что могут закрыть глаза хозяева, не сходило с рук, если было замечено другими волками.

Рона спешила по коридору, закончив прибираться в последней комнате, когда заметила впереди знакомый силуэт. Сердце, или то, что от него осталось, замерло на секунду, а потом заколотилось с неистовой силой. Даже в глазах потемнело, и Рона вынуждена была припасть плечом к стене. К тому времени Никола уже почти поравнялся с ней, и конечно же, он замедлил шаг, а потом и вовсе остановился.

- Здравствуй, Рона! – раздался такой знакомый голос.

- Господин, - слегка присела она, опуская голову еще ниже и старательно пряча руки.

Проклятые ноги! Почему они словно приросли к полу?! Сейчас нужно бежать, да так быстро, как только получится. А у нее нет сил даже сдвинуть их с места. Коридор хоть и пустовал, но в любой момент здесь мог кто-то появиться.

- Рона, почему ты избегаешь встреч?

Она вжалась спиной в стену, но добилась только того, что Никола подошел еще ближе. Теперь его одежда практически касалась ее. Дышать становилось все труднее. Рона дернулась в сторону, но ее попытка бежать была пресечена на корню – рука Николы уперлась в стену, преграждая путь.

- Рона, я так соскучился, - прошелестел его голос где-то очень близко, и рука коснулась подбородка, поднимая голову вверх.

Все повторялось. Такое с ней уже случалось и не раз. Она зажмурила глаза, что есть силы, пытаясь избавиться от его рук. Но все попытки оказывались тщетными. Уже обе его ладони прижимались к ее щекам. Пальцы поглаживали шею, и терпеть это не оставалось сил.

- Пустите! – взмолилась Рона. – Нас могут увидеть.

- Пусть… Не могу отпустить тебя. Не могу бороться с собой…

Губы Николы, такие знакомые и желанные, накрыли ее. Но свои она только сжала сильнее, потому что не могла ответить на этот поцелуй. Она не должна. Она не хочет!

Ладони Роны уперлись в мужскую твердую грудь. Что есть силы она оттолкнула от себя Николу, отрываясь от его губ, распахивая глаза. Всего один раз она посмотрит в его глаза, чтобы постараться забыть их навсегда. Если ей суждено всю жизнь выбирать между двумя мужчинами, то лучше сразу отказаться от обоих.

- Мы не должны этого делать, - сказала она, больше не пряча взгляда, купаясь в золотистых искорках в глуби его глаз.

- Почему, Рона, если мы этого хотим? – попытался Никола снова поцеловать ее. – Я не могу забыть тебя, постоянно вспоминаю…

- Нет, Никола, нет! – резко увернулась она, произнося убийственные для нее слова громче, чем следовало, рискуя, что их могут услышать. – Я не должна этого делать. Я не могу…

- Это из-за него?! – разозлился волк, и Рона почувствовала, как сильно сжались его руки, делая ей больно. – Из-за проклятого колдуна?!

- Это из-за меня, - твердо ответила. – Я-этого-не-хочу! – добавила по слогам.

- Вот, значит, как ты решила? – выпустил, наконец-то, ее волк и сделал шаг назад, давая возможность уйти. Но Рона не шелохнулась, хоть больше и не смотрела на него. Тело снова стало слабым, стоило только лишиться надежной опоры. – Но и меня ты плохо знаешь. Я всегда добиваюсь своего!

Он резко развернулся, и очень быстро его силуэт скрылся за поворотом. Рона же еще какое-то время пыталась прийти в себя. То, чего она так старательно избегала, случилось. Возможно, это даже к лучшему. Только отчего же ей так плохо, что жить не хочется?

Дома Рона старательно делали вид, что ничего не произошло. Больше она не хотела огорчать родителей и дала себе слово, что вернет им их дочь, разве что не такую жизнерадостную, как раньше. А вечером пришел Ерк, и впервые Рона обрадовалась его визиту.

- Прогуляемся? – предложил он, опережая ее. – Погода чудесная, хоть и мороз крепчает.

Они брели по улице, и впервые за долгое время Рона не чувствовала, что отдает долг вежливости, а хотела этого сама.

- Чем ты занимаешься у Солодея младшего? – спросила она, испытывая непритворный интерес.

- Много чем, - улыбнулся Ерк. – Поместье в ужасно запущенном состоянии. Дом постепенно разрушается, ну вот я и решил подлатать его. Работы хватает, в общем. А еще мы с Марком изобретаем рецепт нового зелья.

- Да? И какого же?

- А ты ничего не замечаешь? – смущенно посмотрел он на Рону. – Хотя как бы ты заметила, если на мне столько одежды, - тут же спохватился.

- Вы что, это зелье испытываете на тебе? И ты позеленел местами? – рассмеялась Рона. Она и сама не понимала, отчего вдруг настроение ее стало даже не хорошим, а игривым. Хотелось дурачиться, даже кидаться снежками. Но на подобное Рона не отважилась.

- Нет, - смотрел на нее во все глаза Ерк и не мог не улыбаться в ответ. Хоть получалось это у него довольно смущенно. – Мой горб… он стал заметно меньше.

- Да ты что?! Так вот над чем вы колдуете? А это не опасно для твоего здоровья? – спохватилась Рона.

Она всем сердцем желала своему другу избавиться от внешнего уродства, хоть сама этого уже и не замечала. Но еще в Млеке он убедил ее, что это невозможно, что даже у Роуна не получилось это сделать. И если сейчас появился хоть призрачный шанс, то это же замечательно!

- Все в порядке, не волнуйся. Зелье совершенно безопасное, хоть и очень сильное. И знаешь… когда-нибудь Марк станет очень мощным магом, таким же как учитель.

Ерк резко замолчал, понимая, что сказал лишнего. Не следовало упоминать о Роуне. Не сейчас, когда душевная рана Роны еще очень чувствительна. Еще в Млеке, когда она сама даже не подозревала, горбун рассмотрел в ее душе ростки того чувства, что сейчас не переставая терзало ее. Уже тогда он понимал, что это неизбежно, как рок, что уготован каждому судьбой. У каждого он свой, а Великий творец следит и направляет, если кто-то заблудится по воле рока.

- В общем, возможно совсем скоро я стану нормальным, таким же как и ты. Тогда можно будет не скрывать, что я обладаю магическими способностями.

Ерк, как обычно скромничал, являясь очень сильным магом, хоть и не таким, как все остальные в общепринятом смысле. И не только физическое уродство ему приходилось скрывать, но и побочные эффекты своей магии. И Рона очень надеялась, что Марк сможет ему и в этом помочь – направить магию в нужное русло. Ведь совсем не обязательно ставить крест на том, с кем не справился даже самый сильный маг Королевства запретных желаний. Но сейчас Ерку, и правда, нужно было притаиться, чтобы его не вычислили и снова не отправили в Млеку.

Они гуляли допоздна, пока оба основательно не промерзли. Рона настояла, чтобы перед уходом домой Ерк погрелся и выпил травяной настойки. А когда проводила друга, поняла, что впервые ее не страшит ночь, словно именно сегодня в ее воспаленном сознании свершился переворот. И возможно, завтра, с пробуждением она поймет, как жить дальше.