ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Волнение тот час охватило Роксану – она с силой заставила себя отвести взор от приближающегося Дауда. С каждым шагом, что воин делал в сторону красавицы, ее сердце учащеннее и ощутимее стучало в груди. Она вся трепетала от предвкушения, пусть и короткой, но встречи с ним.
Воин и Али пришли почти в одно время. Вельможа сдержал раздражение, заметив, что не один он подошел к Роксане. Но, быть может, Дауд изменил свое решение и, наконец, обратил внимание на Джамилю? Однако глядя на непроницаемое лицо предводителя, Али так и не нашел истинную причину присутствия воина здесь.
Джамила, заметив отца и Дауда, нацепила на лицо маску непринужденного спокойствия. Пропала та брезгливость, что совсем недавно блуждала на ее темных губах. Как только Али заговорил, девушка заулыбалась, глядя темными глазами на воина. Ей хотелось, страстно хотелось, чтобы ее соперница испытала те же муки, что она, Джамила, чувствовала совсем недавно, гля
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯДауд медленно повернулся к говорившему. Его взгляд – тяжелый, раздавливающий, встретился со взором Карима – тот стоял в нескольких шагах от него, и выражение его лица не выражало дружелюбности. Непонимание, упрек, ревность – вот что источал наместник правителя.- Не говори, то, чего не знаешь, Карим и не верь глазам своим, - холодно отрезал Дауд, демонстративно окидывая его предупреждающим взглядом.Наместник правителя с трудом, выдержал его взор. Карим стоял, не шелохнувшись. Роксана затаила дыхание, опасаясь, во что выльется стычка двух мужчин. Она затрепетала, когда услышала голос Дауда, обращенный к ней:- Советую подумать над моими словами, Роксана.Не дожидаясь ее ответа, мужчина, одарив красавицу холодной улыбкой, стремительной походкой направился в сторону дворца. За ним, бросив на прощание на молодую женщину задумчивый взгляд, последовал Карим. В его далеко неглупой голове начала складываться определенна
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯДауд доверял своему чутью. Назовите это мистикой, подсказкой Свыше – но воин относился к этому с вниманием и уважением. Вот и теперь, будто подгоняемый кем-то, он стремительной походкой ворвался в сад – излюбленное место Роксаны. Стояла полночь. С неба на воина взирали холодные звезды и желтоватая луна. Что-то, похожее на тень человека, показалось вдали, у фонтанов, и Дауд, словно хищник, хотел ринуться туда, ощущая свою добычу и желая настигнуть ее, но всплеск воды, исходящий от всегда спокойного озера, вынудил его изменить свое решение.В несколько быстрых шагов Дауд приблизился к водоему, а затем, заметил на его поверхности темное пятно – всплывшую ткань. Сердце мужчины пропустило удар. Уже не думая ни о чем, Дауд прыгнул в воду, молясь об одном – чтобы женщина была жива. Его руки – умелые, но казавшиеся мужчине в этот миг такими слабыми, со второго раза нашли гибкое женское тело. Еще не видя лица, Дауд знал –
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯРоксана вся сжалась от услышанного и еще больше задрожала, но уже не от ночного воздуха, который казался ее мокрому телу особенно прохладным, а от страха – за Дауда, и лишь потом за себя. Воин ощутил это и инстинктивно подался вперед, загораживая женщину собой.- Ты делаешь слишком поспешные выводы, Али, - холодным, словно зимняя стужа на северных землях, сообщил Дауд, а рука его, меж тем, потянулась к кинжалу – единственному оружию, что было сейчас с ним. Ему крайне не понравились слова вельможи – и воин начал догадываться, что тот, возможно, даже захочет устроить спешный самосуд. Дауд видел – Али был ослеплен желанием обладать Роксаной столь сильно, что с каждым днем страсть окутывала его все сильнее и сильнее, лишая рассудка. Горе тому, кто последовал за собственными страстями!- А какое объяснение может быть тому, что я увидел?! – громко, отрывисто заявил Али, делая несколько шагов в сторону Дауда и Рок
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ24:4, 5“Те, кто клевещет на целомудренных женщин (или девушек)[1], не имея при этом четырех свидетелей[-мужчин], наказываются восьмьюдесятью ударами плетью[2], и никогда в дальнейшем не будет приниматься их свидетельство [при тех или иных судебных разбирательствах]. Они (клеветники) – грешники, за исключением тех [из них], кто покается и исправится [в том числе и извинившись публично перед той, которую оклеветали]. Воистину, Всевышний Всепрощающ и Милостив [а потому человеку предоставлено множество шансов измениться в лучшую сторону]”.Солнечный диск, стремительно, поднялся на востоке. Его лучи – настойчивые, яркие – вспышкой из алых и оранжевых полос, осветили небо. Начался новый день. Обычно, в эти часы он наполнялся щебетанием птиц. Но не сегодня.Этим утром раздавался совершенно другой звук, звук, от которого многие вздрагивали, будто его источник касался их. Звук, от которого по телам бежали
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯДауд, верхом на своем верном коне, всматривался вдаль – за горизонтом снова виднелись бескрайние пески пустыни. Солнце палило нещадно, и жар светила был столь невыносимым, что кожа не успевала выделять пот, как тот сразу же испарялся с ее поверхности.Они расстались. И это не было прихотью Дауда. Он шел на войну, а Роксана была слишком измученна и опасно красива, чтобы быть подле него. Другое дело – его наложницы. Но о них предводитель, признаться, не думал уже несколько дней.Роксана и ее служанка после вечерней молитвы, как только стихнет жара, так же отправятся в путь – только в противоположную, западную сторону. И между ними вновь будет расстояние и, быть может, снова года…Дауд тяжело вздохнул – так будет безопаснее для Роксаны. Это все, что он мог сделать для нее. Но воин, без сомнения, хотел большего. Он грустно улыбнулся, вспоминая слова-признания Роксаны. Тут же, его губ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯОна не верила своему счастью. Улыбка не сходила с лица Роксаны, а губы ее шептали слова благодарности Создателю. Это случилось. Дауд сказал ей, что она станет его. А это означало лишь одно – по истечению срока, воин станет ее мужем. Возможно ли такое? Однако это была ошеломительная и столь желанная явь, от которой молодая женщина расправила свои израненные крылья. Пройдет время, Дауд залечит ее раны, и тогда она сможет воспарить. Вместе с ним.А пока – пока оставалось только отсчитывать дни до желанной цели. Тридцать четыре дня – а затем мир изменится! Роксана чуть отодвинула полог палатки, которая была размещена на верблюде. Именно здесь расположились красавица и ее служанка по приказу предводителя. Глаза молодой женщины тут же нашли Дауда – он ехал по левую сторону, чуть впереди от нее. Его спина была прямая, он сидел с невероятной грацией на темном коне, без каких либо признаков усталости – словно мужчина был
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯДауд собрал командиров отрядов и, внимательно выслушивая последние донесения разведчиков, расставлял фигуры, вырезанные из дерева, на песке. Рядом стоял большой сундук с другими различными фигурами, но, как воины поняли, у врага было столько слонов, что не хватало даже фигур, которыми бы они могли их обозначить.Тогда Дауд приказал принести глиняные чаши, которые он стал расставлять на условной карте поле боя. Он отошел в сторону, обошел вокруг всех своих военачальников и посмотрел с их позиции на это же самое поле – желая понять и увидеть, что видно им. Предводителю необходимо было правильно оценить силу врага и свои собственные силы. Так же он понимал, что превосходство врага над его армией очевидно в численности. Но это еще никогда не становилось причиной поражения для сильных духом и бесстрашных воинов.Дауд обошел еще раз вокруг каждого командира, вставая за его спиной и спрашивая, что тот видит. С предельным внимание
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯВесь этот страшный день Роксана провела в молитвах. С уст ее срывались самые искренние, самые чистые слова, в которых она умоляла Создателя вернуть Дауда живым и невредимым, умоляла дать его армии одержать победу.Погруженная в молитву, Роксана отказывалась от принесенной еды. Она не могла есть, зная, что Дауд сейчас как никогда близок к своей смерти. Женщина то и дело подходила к выходу из шатра, в надежде услышать радостную весть. Но единственное, что Роксана слышала – бесконечный шум ливня. И стук собственного сердца, которое, то торопилось, оглушая ее, то замедляло свой ход, вызывая этим слабость во всем теле женщины.Это было самое долгое и мучительное ожидание в жизни Роксаны. Минуты превратились в часы, а часы казались бесконечными… Весь день превратился в ожидание. Женщина словно не жила в эти часы, не присутствовала в шатре, все ее мысли, душа, были далеко отсюда – на другом берегу реки, вместе с Д