Свирепо ругнувшись, я из трех вариантов выбрала четвертый — помочь светлому, чем удастся.
Идиотка, что с меня взять!
Быстрый взгляд на прикроватную тумбочку — а вернее, на ярлыки выстроившихся там пузыречков. Зелья-магстабилизаторы, призванные сбалансировать энергоструктуру, разномастные пилюли, большей частью, обезболивающие, а которые не — гасящие симптомы. Отдельно ото всех — бутыль с дивным средством, которое порой дают пленным и заключенным в тюрьмах, чтобы связать дар. Очевидно, рекомендовано для того, чтобы в критических ситуациях ослабить дар и снизить до минимума «давление» магии в «системе»
Я больше не сдерживаю стонов, и собственный голос, искаженный желанием, севший, отраженный от стен, окружает меня.Он задает темп, и я подчиняюсь. Повинуюсь. Следую. Угол проникновения, скорость — он контролирует всё. Я отдаюсь. Я стараюсь. Я угождаю ему — чтобы мое наслаждение возвратилось сторицей.И когда мне кажется, что всё, больше уже невозможно — мир взрывается разрядкой. Когда по те
Я застыла на улице, делая вид, что разглядываю витрину магазина посуды. Эзра и Дэвид — только эти два человека связывали меня-Лизу и меня-Джессику, зная полно обе грани моей жизни. Но Дэвид — это Дэвид. Эзра был женихом Лизы. И любовником Джессики. И другом обеих.Любовь? Между нами не было любви. Взаимное уважение. Уверенность друг в друге. Партнерство. Мы понимали и ценили друг друга.
Последнее предложение все же прозвучало, как угроза, но я закрыла на это глаза.— Насчет «верить», Итон, — он уже собирался встать, но я его остановила. — И раз уж мы тут расставляем точки над i, не чураясь оскорблениями. Кто еще знает о том, кто я на самом деле? Не хотелось бы, знаешь, чтобы кто-то не выдержал и купил себе свободу, сдав правительству настоящую Джессику Хайд. — Только я, &mdas
Я потер лицо одной рукой, размешивая сахар в чашке другой. — А что бы ты сделала, а? — спросил я отрывисто и жестко. Возможно, даже чересчур. — Ну бросила бы ты все, примчалась бы сюда, сидела бы у постели и мучилась в бессильном бешенстве напополам со слезливым состраданием. Чего ради?— Тебе становится хуже, Мэтт, — сестра одарила меня не менее жестким взглядом. — Да, я не способна тебя вылечить, но не дать тебе загнуться раньше времени я могу. И что-то мне подсказывает, что на тот свет ты все же пока не торопишься. А потому нельзя, чтобы в такие часы ты оставался совсем один.
— А что, приглашать специалистов по смежным направлениям для консультации в нашей медицине уже не принято? — вернула я подачу. — Брось, Камилла. Если носорога подшибли кровным проклятьем — то кровному магу его и снимать! — Все методики, которые могли бы помочь или хотя бы облегчить состояние, отнесены к темномагическим и запрещены. Так что даже если ради спасения своей шкуры Мэтт даст тебе свободу — что вряд ли, он слишком щепетилен для этого — то, как только ты возьмешься колдовать, то получишь свои украшения обратно, а в дополнение к ним — веревочное ожерелье на шею!— Камилла, ты не хуже ме
МэттВесь день, вернее, то, что от него осталось, я провел в странном ощущении, что вокруг происходит что-то важное, о чем меня забыли поставить в известность. Лиза вела себя странно.Нет, начиная анализировать, я приходил к выводу, что она ведет себя как обычно, но мне упорно казалось, что что-то изменилось в ее взгляде. В нем появилось что-то отдаленно похожее на превосходство.
Я прижал ее к стене еще плотнее, закинул ее ногу к себе на бедро, заставляя раскрыться полностью, и качнулся вперед, окончательно теряя голову от умопомрачительно сладкого ощущения. Такая узкая, такая горячая. Лиза цеплялась за меня, подавалась вперед, навстречу моим движениям, насаживаясь сильнее. Ее пальцы царапали грудь, соски, цеплялись за плечи, за волосы. Лишь бы прижаться теснее, получить больше.И от этих каких-то отчаянных ласк, от хриплых стонов, от жаркого «да-да-да», звучащего прямо в ухо, у меня сносил
Я пряталась от Мэтта в его же собственном кабинете — и попутно наводила порядок в бумагах. За последнюю неделю носорогу явно стало лучше — и это выражалось в числе прочего и в том, что он начал на меня орать. Как правило, у этого ора были какие-то весомые причины, потому я смотрела на подобное сквозь пальцы — вернее сказать, «слушала сквозь беруши».В самый первый раз это случилось, когда я случайно уронила на него доску. Мы убирали в бывшей библиотеке — я, как более легкая и маневренная, забралась по стремянке чуть ли не под самый потолок, а Мэтт выполнял роль грубой физической си