А то ли я делаю?
А надо ли оно мне?
А мне ли это делать?
А не рискую ли я больше, чем может позволить себе благоразумная девушка в сложном положении?
Делаю я, очевидно, глупость.
Нет, она мне определенно не нужна.
Свирепо ругнувшись, я из трех вариантов выбрала четвертый — помочь светлому, чем удастся.Идиотка, что с меня взять!Быстрый взгляд на прикроватную тумбочку — а вернее, на ярлыки выстроившихся там пузыречков. Зелья-магстабилизаторы, призванные сбалансировать энергоструктуру, разномастные пилюли, большей частью, обезболивающие, а которые не — гасящие симптомы. Отдельно ото всех — бутыль с дивным средством, которое порой дают пленным и заключенным в тюрьмах, чтобы связать дар. Очевидно, рекомендовано для того, чтобы в критических ситуациях ослабить дар и снизить до минимума «давление» магии в «системе»
Я больше не сдерживаю стонов, и собственный голос, искаженный желанием, севший, отраженный от стен, окружает меня.Он задает темп, и я подчиняюсь. Повинуюсь. Следую. Угол проникновения, скорость — он контролирует всё. Я отдаюсь. Я стараюсь. Я угождаю ему — чтобы мое наслаждение возвратилось сторицей.И когда мне кажется, что всё, больше уже невозможно — мир взрывается разрядкой. Когда по те
Я застыла на улице, делая вид, что разглядываю витрину магазина посуды. Эзра и Дэвид — только эти два человека связывали меня-Лизу и меня-Джессику, зная полно обе грани моей жизни. Но Дэвид — это Дэвид. Эзра был женихом Лизы. И любовником Джессики. И другом обеих.Любовь? Между нами не было любви. Взаимное уважение. Уверенность друг в друге. Партнерство. Мы понимали и ценили друг друга.
Последнее предложение все же прозвучало, как угроза, но я закрыла на это глаза.— Насчет «верить», Итон, — он уже собирался встать, но я его остановила. — И раз уж мы тут расставляем точки над i, не чураясь оскорблениями. Кто еще знает о том, кто я на самом деле? Не хотелось бы, знаешь, чтобы кто-то не выдержал и купил себе свободу, сдав правительству настоящую Джессику Хайд. — Только я, &mdas
Я потер лицо одной рукой, размешивая сахар в чашке другой. — А что бы ты сделала, а? — спросил я отрывисто и жестко. Возможно, даже чересчур. — Ну бросила бы ты все, примчалась бы сюда, сидела бы у постели и мучилась в бессильном бешенстве напополам со слезливым состраданием. Чего ради?— Тебе становится хуже, Мэтт, — сестра одарила меня не менее жестким взглядом. — Да, я не способна тебя вылечить, но не дать тебе загнуться раньше времени я могу. И что-то мне подсказывает, что на тот свет ты все же пока не торопишься. А потому нельзя, чтобы в такие часы ты оставался совсем один.
— А что, приглашать специалистов по смежным направлениям для консультации в нашей медицине уже не принято? — вернула я подачу. — Брось, Камилла. Если носорога подшибли кровным проклятьем — то кровному магу его и снимать! — Все методики, которые могли бы помочь или хотя бы облегчить состояние, отнесены к темномагическим и запрещены. Так что даже если ради спасения своей шкуры Мэтт даст тебе свободу — что вряд ли, он слишком щепетилен для этого — то, как только ты возьмешься колдовать, то получишь свои украшения обратно, а в дополнение к ним — веревочное ожерелье на шею!— Камилла, ты не хуже ме
МэттВесь день, вернее, то, что от него осталось, я провел в странном ощущении, что вокруг происходит что-то важное, о чем меня забыли поставить в известность. Лиза вела себя странно.Нет, начиная анализировать, я приходил к выводу, что она ведет себя как обычно, но мне упорно казалось, что что-то изменилось в ее взгляде. В нем появилось что-то отдаленно похожее на превосходство.
Я прижал ее к стене еще плотнее, закинул ее ногу к себе на бедро, заставляя раскрыться полностью, и качнулся вперед, окончательно теряя голову от умопомрачительно сладкого ощущения. Такая узкая, такая горячая. Лиза цеплялась за меня, подавалась вперед, навстречу моим движениям, насаживаясь сильнее. Ее пальцы царапали грудь, соски, цеплялись за плечи, за волосы. Лишь бы прижаться теснее, получить больше.И от этих каких-то отчаянных ласк, от хриплых стонов, от жаркого «да-да-да», звучащего прямо в ухо, у меня сносил
Десять лет спустяМы самозабвенно целовались, спрятавшись в одной неприметной больничной кладовке — бесстыдно и безоглядно, тискались, как два подростка. Упавшая на Мэтта швабра и большая коробка с каким-то чистящим средством на этот процесс никак не повлияли.Я плавилась в его руках, отчаянно цеплялась за широкие плечи, и думать не думала о том, что я, вообще-то, на работе. И, вроде бы, взрослая ответственная женщина. И меня там, возможно, уже потеряли.— Целитель Лиза Тернер!
Камилла держалась хорошо — сожалела, что пришлось нарушить закон, но не скрывала, что при необходимости сделала бы то же самое.А после нее для дачи показаний пригласили меня, и я все время думал о том, чтобы не сорваться и не устроить в зале суда построение на табуретках…Вроде, удалосьХотя где-то к середине у меняя и возникло устойчивое впечатление, что без зубов прокурор выглядел бы куда лучше…
А медицинская документация теперь изменилась. Если в первые разы это были просто выписанные на отдельный лист сведения, то теперь — магические копии, снятые с официальных бланков. На них попросту замазывали персональные данные пациентов — медицинской этики ради, которая велит блюсти тайну пациента.Но и оставшегося на виду было достаточно, чтобы понять: эта документация из разных медицинских учреждений. Кажется, ко мне тащили диагнозы со всей столицы.Единственным, пожалуй, совпадением с прошлым было полное отсутствие свиданий. Только в прошлый раз навещать мен в изоляторе было некому, а в этот…
Сразу после Агаты камера взяла крупным планом молодую женщину с младенцем на руках:— Меня зовут Кейт Броскот, и я надеюсь, что, если вдруг ребенок премьер-министра заболеет раком, у него хватит денег, чтобы лечить его за границей. У нас с мужем таких денег нет. И мы ходатайствуем о возвращении дозволенного уровня темномагического воздействия в границы тридцать седьмого года.— Меня зовут Дилан Каверли, моя мать, Уилла Каверли, заведовала хирургическим отделением в госпитале Святого Петра. Она тринадцать лет спасала жизни, а на четырнадцатый ее за это осудили и казнили. Интересно, что по этому поводу думают около пятнадцати тысяч ее па
— Здравствуй, сынок. Извини, что я не был у тебя в больнице — я был немного занят…— Я всё понимаю, отец…— Нет, думаю, нет, — перебил меня папа. — Я подаю в отставку и привожу дела в порядок. С меня хватит. Я не смог защитить много кого из своих подчиненных, но родную дочь — это перебор!От волнения ли, от усталости, но речь его, обычно четкая и с точными формулировками, сделалась сумбурной.—
— Последний вопрос, мисс Миллс.Я изумленно подняла на нее взгляд: как, еще?!— Скажите, почему вы не пытаетесь себе помочь? Вы вполне могли бы попытаться обратить обстоятельства дела себе на пользу. Вы нарушили закон, но из благородных побуждений, вы редкий и ценный специалист — в нынешних условиях, практически уникальный. Почему вы практически сами себя топите?Я не сразу поняла, что эти хриплые, каркающие звуки — мой смех.—
Я ступала сейчас на тонкий лед и сама не могла поверить, что меня это не волнует. Просто какая-то сила внутри меня требовала отыграть роль полностью. Подоткнуть слабые места в легенде. Возможно, эта сила звалась инерцией.Всё, что я делала теперь, я делала по инерции.Я больше не притворялась скромной домашней девочкой — мне это было больше не интересно. И если бы Элен Харрис вывалила передо мной железные доказательства, что Джесси Тихий Омут жива, и что это я — я бы просто пожала плечами. Меня это больше не интерес
— Всё просто. Есть четыре трупа, всем четверым он лично пустил кровь еще при жизни, Закидываем Мэтта в центр, и работаем тандемом — я буду глазами, а ты руками. — усмехнулась я, с легким сердцем мостя себе дорогу на эшафот. Это у Камиллы — героический жених и личные заслуги перед государством, она выплывет, а мне с моей сомнительной биографией, одна дорожка.— Приходилось когда-нибудь видеть, как с садовых растений снимают вьюн-паразит? Отлично. Вся энергоструктура Мэтта сейчас оплетена чем-то подобным, к тому же этот паразит маскируется под хозяина. Ритуал на крови жертв, во-первых, проявит его, а во-вторых, напитае
Руки, пальцы ощущались вялыми, и хвала небесам, что сопровождающие жесты для подготовки не требовались, а щит что, щит можно и на локоть повесить, и развернуться к холлу боком — так легче его держать, и подранок, отвлекая внимания, долбит в него что есть сил, налегая не на силу, а на скорость. Это хорошая тактика, потому что защита моя тает, тает-тает-тает, и мне всё хуже, и чтобы просто стоять усилия требуются нечеловеческие, и мое заклинание почти готово, но я тяну, мешкаю с ударом, потому что жду, и эти доли секунды тянутся бесконечно.Заклинание темного я ощутил гулом басовой струны. И в тот же миг мое собственное детище сорвалось в полет…