Глава 3

Чтобы запутать погоню, Тэруко почти полчаса шла по руслу ручья, пока от холодной воды не начало сводить ноги. Понадеявшись, что этой уловки будет достаточно, чтобы сбить собак со следа, принцесса обулась и углубилась в холмы.

 

Разумеется, карты у нее тоже с собой не было. Тэруко шла и не уставала мысленно благодарить отца, научившего ее ориентироваться по солнцу и еле заметным приметам.

 

Путь принцессы лежал на юго-запад. Туда, где за малонаселенными дикими холмами лежал морской берег, усыпанный мелкими рыбацкими деревушками.

 

Что будет дальше - где и как она найдет корабль в Самхан, как договорится с капитаном, Тэруко старалась не думать. Не смотреть вперед дальше, чем на один шаг. Иначе накатывало отчаяние и бессилие.

 

Оглядываться, возвращаясь мыслями к тому, что случилось на кладбище, тоже было страшно. Призрак убитой Сузуки словно следовал за принцессой по пятам вечным безмолвным укором для ее совести. Можно сотню тысяч раз повторить, как Тэруко не хотела и как ей жаль, это не изменит случившегося. Тэруко убила эту женщину.

 

Убила и трусливо сбежала, не желая отвечать за свои деяния.

 

Поэтому девушка стискивала зубы, мотала головой, прогоняя все мысли, и упрямо шла вперед.

 

Еще шаг. Дойти до вон того холма. А там видно будет…

 

***

 

Уже вечером, поднявшись на вершину очередного холма, Тэруко заметила, как лучи солнца отразились на водной глади, выдавая скрытую в зарослях чашу озера.

 

Разом захотелось пить. И окунуться после целого дня блуждания по холмам под палящим солнцем. Принцесса резво заскакала по камням вниз.

 

От воды тянуло свежестью. Тэруко разулась, вошла по колено в озеро. С наслаждением плеснула в лицо, смывая пот и усталость. Багряное солнце растекалось по зеркалу вод, окрашивало алым, словно Тэруко стояла по колено в крови. Стояла особая предзакатная тишина, затихли птицы, не было слышно пения цикад, только еле слышное журчание чуть дальше. Там, где волны выплескивались, перекатывали через каменный порожек и падали вниз, образуя небольшой водопад.

 

Принцесса замерла, впитывая безмятежную тишину осеннего вечера. Все тревоги и страхи отступили. Она подняла лицо к одетому в шафран и киноварь небу, провожая взглядом клин журавлей. Печальный птичий крик заставил сжаться сердце.

 

Ах, если бы у нее были крылья!

 

Птицы снизились, сделали круг над озером и исчезли в зарослях ив на другом берегу. Должно быть на ночевку.

 

И ей пора.

 

Бродить ночью в холмах - верное самоубийство. Или ноги переломаешь, или навернешься на узенькой тропке. Тэруко вышла на берег и спешно, пока еще можно было разглядеть хоть что-то, принялась обустраивать ночлег.

 

Сухие ветви трудно назвать роскошной постелью. К тому же, как только небесная повозка Аматэрасу скрылась на востоке, стало холодно. Тэруко лежала, подтянув ноги к груди, и дрожала. Несмотря на усталость, сон не приходил. Очень хотелось есть, аж живот подводило. За весь долгий изматывающий день девушка съела только пару горстей черники, оборвав случайно встреченный кустарник.

 

А потом над водной гладью разнесся смех, похожий на перезвон хрустальных колокольчиков.

 

Откуда здесь люди? Рядом ни дорог, ни человеческих поселений.

 

Смех повторился. Нет, ей точно не почудилось: вслед за смехом до Тэруко донеслись женские голоса.

 

Где-то с другой стороны озера…

 

Девушка встала и пошла на звук, стараясь ступать неслышно. Выглянувшая из-за туч почти полная луна освещала ей дорогу.

 

Голоса постепенно приближались, но разобрать, о чем речь, Тэруко так и не смогла. Язык, на котором говорили женщины, казался знакомым, но смысл ускользал. Слова то и дело прерывались взрывами мелодичного смеха. Чуть позже до принцессы долетел плеск воды.

 

Купаются ночью?! Совсем с ума сошли! Холодно же.

 

Наконец, она поравнялась с зарослями, из-за которых доносились голоса и, затаив дыхание, раздвинула ветви.

 

Женщины, а вернее девушки, стояли по пояс в воде. Облитые лучами лунного света, обнаженные и прекрасные, неуловимо схожие меж собой. Все, как одна - статные, с высокой грудью, тонкой талией и водопадом черных волос, шелковой волной спускавшихся по спине в воду. Они были так хороши, что казались статуями богинь. Но, в отличие от изваяний, девушки двигались, смеялись, болтали и плескались друг в друга. И холод осенней ночи их словно совсем не тревожил.

 

Нехорошо подглядывать за чужой наготой. Тэруко опустила взгляд и замерла.

 

На берегу лежали разложенные одежды. Кипенно-белые, с черным окоемом по рукавам и подолу. Нежней и тоньше самого тонкого шелка. Сотканные не из паутины, не из лунного света.

 

Из птичьих перьев.

 

Есть легенда о том, как однажды крестьянин, увидевший, как купаются цуру - небесные девы, похитил наряд одной из красавиц и сжег. Бедняжка цуру не смогла обернуться журавлем, вынуждена была остаться на земле и выйти замуж за хитрого крестьянина. Но недолгим было счастье вора, молодая супруга зачахла от тоски по небесам и умерла, прокляв напоследок и его, и весь его род.

 

Сердце заколотилось часто, как кузнечный молот, отдалось в ушах. Тэруко вытерла о подол повлажневшие ладони, не отрывая взгляда от разложенных одежд.

 

Рукава-крылья, накидка на голову с красной каплей сверху. Как капля крови…

 

Долог путь беглянки в холмах до порта. А там - удастся ли попасть на корабль? И где взять деньги, чтобы заплатить за проезд капитану?

 

Ах, если бы у нее были крылья…

 

Вот они - крылья. Руку протяни!

 

“Но это воровство!” - возмутился в душе негромкий строгий голос, удивительно похожий на отцовский. - “Нельзя брать чужое, Тэруко-чан!”

 

Воровство. И тут уже не оправдаться, не сказать: “Я не хотела”. Если Тэруко сейчас возьмет чужие крылья, станет не только убийцей, но и воровкой.

 

Но ведь она не насовсем возьмет! Ей только долететь до Самхана. Потом вернет. Тэруко обязательно потом найдет деву цуру и вернет ее оперение.

 

Как найдет? Как-нибудь. Придумает!

 

Ей надо. Очень-очень надо!