Дома его ждал сюрприз. За обеденным столом сидела Маргарита Алексеевна и пила чай с вареньем. Расположившаяся рядом Глафира Петровна откровенно делилась своими недомоганиями.
- Утром, как встану, голова кружится… И слабость такая, хоть падай. Потом вроде проходит. И в висках часто стучит.
- Глафира Петровна, миленькая, - врач отхлебнула из чашки и с видимым удовольствием зачерпнула из плошки полную ложку малинового варенья. – Приходите ко мне на прием. Не нужно ждать, когда совсем невмоготу станет. Послушаем вас, померим давление, анализы возьмем… Лекарства выпишем.
Какие анализы, подумал Четыре_пи, все же и так понятно: у нее вегетососудистая дистония.
- О, а вот и наш квартирант, - сказала хозяйка, не скрывая досады. – Леня, к тебе тут пришли.
- Здравствуйте, Леонид Дмитриевич, - Маргарита Алексеевна даже привстала. – У меня к вам небольшой разговорчик есть…
Четыре_пи кивнул и присел напротив. Глафира Петровна, демонстративно к
После праздничного вечера в школе Четыре_пи позволил себе как следует выспаться. Новый год его уже порядком утомил. Поэтому даже во сне он радовался наступившим каникулам. Под утро жарко натопленная с вечера печь остывала, и приходилось зябко кутаться под толстенным пуховым одеялом, которое перед сном укладывалось в ноги. Вот и сейчас, зарывшись в одеяло с головой, и, надышав под ним приятное тепло, Четыре_пи старательно досыпал до рассвета. А светало нынче поздно, и значит можно было отпустить все внутренние будильники и просто наслаждаться неглубокой чуткой дремой. В дверь осторожно постучали, и он, сладко поеживаясь, услышал предательский скрип половиц. Не раскрывая одеяла, запросил информацию о текущем времени. Ого, уже 10.30 утра. Пожалуй, это рекорд. Так поздно я еще не просыпался. - Леонид Дмитриевич, - встревоженный голос Светы все равно звучал отчаянно нежно. – С вами все хорошо? На всякий случай Четыре_пи не выказал никаких признаков пробуждения, вс
Делать пельмени оказалось несложно. Сначала Глафира Петровна важно посыпала мукой на стол и раскатала упругий шарик теста в обширный, тоненький, почти прозрачный овал. Потом все расселись и участникам процесса выдали по хрустальному фужеру. В перевернутом виде они оказались формным инструментом. Четыре_пи покрутил свой фужер в руках, проследил за движениями соседей, уловил логику манипуляций, и вскоре пространство перед ним заполнилось ровными кружочками с математически просчитанными расстояниями между ними. - Ишь, ловкач! И тут по науке все делаешь! – довольно ухмыльнулся Иван Денисович, хрипло пыхтя в усы. – Небось любишь пельмешки то? - Ни разу не ел, - признался Четыре_пи. - Что так? Неужели в городе пельмешей не лепють? – изумился хозяин. - Лепят наверное, - Четыре_пи правдоподобно пожал плечами. – Но у нас в семье… обходились без них. На слове «семья» он запнулся. Слово такое глубокое… Семь я. Хотя почему не пять я, или не че
Белов действительно выглядел не очень. Бледный, с синими кругами под глазами. А в самих глазах какая-то потерянность. Будто он уже вовсе не он. Четыре_пи пожал его вялую руку… - Старик, что с тобой? – ему нравилось это не соотносящееся с действительностью – «старик». - Да все нормально, - пустым голосом отозвался Иван. – Устал, наверное. - Ну так выходной у тебя! – ободряюще воскликнул Коля. – К тебе товарищи пришли. Давай-давай, долой хандру! Белов вскинул голову, хотел что-то сказать, но промолчал. - Может ты влюбился? – спросил Четыре_пи и тут же вспомнил Свету… Вернее сначала он вспомнил ее, а потом спросил. Иван хлопнул ресницами, в его глазах на мгновение появился фокус. Он вдохнул и снова потух. - Да вы проходите, чего в дверях стоять, - сказал он тоном, которым обычно информируют, что гостям не рады. В распоряжении доктора находился полноценный дом, с двумя комнатами и большой кухней. Рай
Вечер был удивительно тихий. Ни ветерка. И морозец в самый раз. Как раз для того чтобы зафиксировать эти плавные линии сугробов. И чтобы придать воздуху вкус какой-то первозданной родниковой чистоты. Друзья несколько увлеклись проводами старого года. Поэтому его ухода даже не заметили. И Четыре_пи еще не решил, возвращаться к ним или нет. Он поудобнее расположил сверток с подарками в руках, сделал контрольный осознанный вдох и решительно заскрипел по снегу. Пора немного поработать Дедом морозом. Надеюсь выйдет все немного иначе, чем с одариванием друзей. Он невольно улыбнулся вспомнив, как они все трое выложили на стол по две пары совершенно одинаковых рубашек. Все- таки с ассортиментом в сельпо нужно что-то делать. Нельзя полагаться на предлагаемые расцветки. Например, на ТОПМ можно настроить синтезатор на производство новых текстильных принтов. А то скучновато глазам: горошек да полоски. И почему я раньше об этом не подумал. Но ведь все равно приятно. Первый раз мне подаро
Мороз его немного встряхнул. Заставил вернуться в свою форму второго ранга. Собраться и заняться анализом. Очевидно происходит какая-то психомоделирующая мутация. Возможно в статусе невозвратной стадии очеловечивания. Рестарт управляющей системы уже не дает никаких результатов. Значит сама система подверглась корректирующей реконструкции. Стремление выглядеть человеком неизбежно ведет к глубоким трансформациям нейро кода. Даже мимикрирующая внешность становится подлинной. Четыре_пи вывел на внутреннюю панель палитру режима диагностики и запустил сканер. Сканер тут же завис и не реагировал даже на системные команды. Требовались инструменты тонкой настройки, но и они не выходили из пассивного состояния. Сопряжение с кораблем сбоило. Использовать управляющий модуль искусственного интеллекта Светоча на таком потоке не представлялось возможным. Можно было воспользоваться резонансным терапевтом на ТОПМ, но Четыре_пи понимал, что возвращение к эталонным частотам лишь кратковременна
Четыре_пи немного поколебался в выборе направления. Колю с Ваней бросать не хотелось. Но, сорвавшись с высот своего непонимания, Белов реально напился, а друг агроном тщательно поддерживал его на всем протяжении пикирования. И они вряд ли сейчас способны осудить отсутствие трезвого учителя. Впрочем, как и оценить. Поэтому пойду домой. Домой. А в груди так щемит. Но это не боль. Это словно сердце, живое и чувствующее, предвкушает радость. И эта радость просачивается горячей аурой везде. Даже на снег, и он скрипит под ногами уже как-то радостно. И откуда я вообще беру эти слова. Ведь язык Вселенной, которому я учу детей, казался мне таким знакомым, а этих слов я не знал. Они словно из диалекта, внезапно открывшегося мне. Так много неведомых и правильных слов. Так много пространств и времен освещает только что родившийся месяц. От Кассиопеи до Земли 400 световых лет. Я пролетел их почти мгновенно. Я был застывшей колбой с замерзшим содержанием. А потом увидел бабочку и ра
11.30 вечера. Успел. Пират радостно тявкнул и полез гладиться. Ах, чертяка, забыли про тебя с этим праздником. Давай, давай свое ухо. Хороший пес, умный пес, ведь знаешь про цепь, но ее не видишь совсем. Только чую, что грустно тебе бывает. Тоскуешь, брат. А в холодном космосе тоже тоска. И тоже цепь и конура. Сейчас расстегну тебе ошейник. Такая вот она свобода. Но ты сразу не поймешь. Потом когда-нибудь. Пес ласково заскулил, не желая отпускать треплющую ладонь, но Четыре_пи прощально сжал его мохнатые скулы и отпустил. Оттряхнул брюки и пошел к дверям. Сорокины смотрели телевизор. Шел какой-то веселый фильм. Четыре_пи уже знал, что этот жанр называется «комедия». С юмором у него не клеилось, поэтому он доверял реакции других людей. Если смеются, значит «комедия». И не важно, что сам разведчик при этом видел на экране лишь повествовательные эпизоды. И чего они хохочут, прямо до слез…, - недоумевал бывало Четыре_пи и списывал все на чужеродность своего восприя
Света подарила ему электробритву с плавающими лезвиями. Она вся светилась, когда вручала ему коробку. Четыре_пи, смущенный и радостный, узнал о предназначении подарка и чуть не захлебнулся от благодарности. Он контролировал растительность на лице функциональным меню, а теперь непременно будет бриться. Это же так здорово, елозить по щекам незатейливым прибором, пусть донельзя простым, но все же с признаками эргономичности. Как Ваня Белов или Иван Денисович… Такой подарок… Он же от всего сердца. Так приятно… И Светлана лучится, словно это ей что-то подарили. Четыре_пи встрепенулся. Кинулся на веранду, где висело пальто, порылся в кармане и достал тот самый дефицит из сельпо. В отличие от духов «Наташа», «Ландыш серебристый» ценился высоко. Как заверила продавщица, запах почти французский, только ландыши. Вы нюхали ландыши? Нет? Неужели никому не дарили майских цветов… Да вы что, с луны свалились что ли? Берите, берите, не думайте! Кусочек Парижа в нашем захолустье… ах, Париж…
Пират вздрагивал в ногах, досматривая свои собачьи сны. Леонид Дмитриевич посмотрел на часы, взял телефон и покрутил его в руках. Поборол искушение позвонить сыну. Все равно он скоро будет здесь. А вот оно что… господин Белов. - Алло… - надтреснуто проскрипела трубка. - Здорово, старый хрыч, - Игнатьев специально состарил голос, включаясь в давно придуманную ими игру. - От хрыча слышу, - Мда, переигрывает Ванечка. Больше на Бабу Ягу похоже. – Ты опять выглядишь лучше, чем я? - Ваня, я всегда выгляжу лучше, чем ты. - Яблоки там свои молодильные жрешь, небось? – проворчал телефон. - А как же. Жру. Ты бы приехал, я б и тебе килограмм отсыпал. - Ох, Леня, пока до тебя долетишь, яблоки уже не спасут. - Ты еще оперируешь? - Нет. Увы. Руки дрожат. Попытался в прошлом месяце, но все ассистирующим отдал. В расход меня, Ленечка, пора. - Так вот и приехал бы, если ничего не держит. Чег
Девяностые… И великие, и ужасные. Леонид Дмитриевич поморщился, словно пробуя на вкус перебродившее время. С его гипертимезией это было не трудно. Он помнил каждую минуту этих лет. Впрочем, он вообще все помнил. Когда страна начала сыпаться, Леня уже устал от школы. Он выговорился, опустел, ловил себя на формальном отношении. Его стала тяготить дополнительная нагрузка: все-таки вести четыре предмета на протяжении десяти лет оказалось непросто. Он раздражался на уроках, необъективно ставил оценки… Он потерял что-то ценное. Еще какую-то часть себя… Это было объяснимо по-человечески. Звезды больше ничего не рассказывали ему. И он перестал понимать тот самый язык, которому учил. Марья Андреевна его долго не отпускала. Встала грудью на входе. Или правильнее сказать, на выходе. Но и Марья Андреевна уже была не та. Она ведь все видела. А все трещало по швам. Кооперативы, товарищества… Иван Васильевич Кривонос, почуяв новые веяния, резко вспомнил о
Она повозилась, включая аудио систему, наконец справилась, набрала нужную строчку в меню, и потом ее легкие шаги отозвались на лестнице. Веранду заполнили чистые, как звон хрустальных колокольчиков, женские голоса. Звучало вступление Super Trouper его любимой АББЫ. Леонид Дмитриевич расслабился и стал смотреть как невидимый ветер под музыку торопит высокие облака. Он вспомнил Агнету Фэльтског, с которой они нежно дружили уже много лет. Вспомнил, как в свой последний визит, они вальяжно гуляли по набережной Стокгольма, и она без конца удивлялась его безупречному шведскому. Она всегда удивлялась. - Какой же ты русский, Ленни?! Ты настоящий швед. Ты говоришь на шведском лучше, чем я. А он слушал ее голос и понимал, что тот ничуть не изменился с той поры, когда она с ума сводила весь мир. И вместе с миром – и его. И Игнатьев говорил ей об этом, а Агнета улыбалась. Только немножко грустно. И тут он снова вспомнил Светлану, и где-то внутр
Утро выдалось погожим. Обычно после ночного дождя сам воздух казался родниковым. И невидимки птицы пели о чем-то своем птичьем, легкомысленном. На обозримом пространстве сада, напиваясь обильной росой, тянулись к солнцу ромашки, пионы, ирисы, драцены… Свои посильные нотки в общее благоухание вносили тимьян и клевер. И еще десятки сортов и видов, названия которых Леонид Дмитриевич никогда не старался запомнить. И щедро приправленное светом синее небо с легкими мазками перистых облаков удивительно шло этой разномастной зелени. И сад представлялся идеальным безмятежным миром, в котором нет ничего некрасивого и чужого. Игнатьев сидел на распахнутой витражной веранде и маленькими глотками с наслаждением пил кофе. Элли готовила удивительный кофе. Какой-то свой фирменный рецепт. И круассаны удались. Пекла она тоже сама. Любое дело у нее спорится. И в кого она такая, мастерица. Еще бы недельку другую погостила. Так ведь не сидится ей на месте. И вот тут – вылитая мать. Шило в одном
Света подарила ему электробритву с плавающими лезвиями. Она вся светилась, когда вручала ему коробку. Четыре_пи, смущенный и радостный, узнал о предназначении подарка и чуть не захлебнулся от благодарности. Он контролировал растительность на лице функциональным меню, а теперь непременно будет бриться. Это же так здорово, елозить по щекам незатейливым прибором, пусть донельзя простым, но все же с признаками эргономичности. Как Ваня Белов или Иван Денисович… Такой подарок… Он же от всего сердца. Так приятно… И Светлана лучится, словно это ей что-то подарили. Четыре_пи встрепенулся. Кинулся на веранду, где висело пальто, порылся в кармане и достал тот самый дефицит из сельпо. В отличие от духов «Наташа», «Ландыш серебристый» ценился высоко. Как заверила продавщица, запах почти французский, только ландыши. Вы нюхали ландыши? Нет? Неужели никому не дарили майских цветов… Да вы что, с луны свалились что ли? Берите, берите, не думайте! Кусочек Парижа в нашем захолустье… ах, Париж…
11.30 вечера. Успел. Пират радостно тявкнул и полез гладиться. Ах, чертяка, забыли про тебя с этим праздником. Давай, давай свое ухо. Хороший пес, умный пес, ведь знаешь про цепь, но ее не видишь совсем. Только чую, что грустно тебе бывает. Тоскуешь, брат. А в холодном космосе тоже тоска. И тоже цепь и конура. Сейчас расстегну тебе ошейник. Такая вот она свобода. Но ты сразу не поймешь. Потом когда-нибудь. Пес ласково заскулил, не желая отпускать треплющую ладонь, но Четыре_пи прощально сжал его мохнатые скулы и отпустил. Оттряхнул брюки и пошел к дверям. Сорокины смотрели телевизор. Шел какой-то веселый фильм. Четыре_пи уже знал, что этот жанр называется «комедия». С юмором у него не клеилось, поэтому он доверял реакции других людей. Если смеются, значит «комедия». И не важно, что сам разведчик при этом видел на экране лишь повествовательные эпизоды. И чего они хохочут, прямо до слез…, - недоумевал бывало Четыре_пи и списывал все на чужеродность своего восприя
Четыре_пи немного поколебался в выборе направления. Колю с Ваней бросать не хотелось. Но, сорвавшись с высот своего непонимания, Белов реально напился, а друг агроном тщательно поддерживал его на всем протяжении пикирования. И они вряд ли сейчас способны осудить отсутствие трезвого учителя. Впрочем, как и оценить. Поэтому пойду домой. Домой. А в груди так щемит. Но это не боль. Это словно сердце, живое и чувствующее, предвкушает радость. И эта радость просачивается горячей аурой везде. Даже на снег, и он скрипит под ногами уже как-то радостно. И откуда я вообще беру эти слова. Ведь язык Вселенной, которому я учу детей, казался мне таким знакомым, а этих слов я не знал. Они словно из диалекта, внезапно открывшегося мне. Так много неведомых и правильных слов. Так много пространств и времен освещает только что родившийся месяц. От Кассиопеи до Земли 400 световых лет. Я пролетел их почти мгновенно. Я был застывшей колбой с замерзшим содержанием. А потом увидел бабочку и ра
Мороз его немного встряхнул. Заставил вернуться в свою форму второго ранга. Собраться и заняться анализом. Очевидно происходит какая-то психомоделирующая мутация. Возможно в статусе невозвратной стадии очеловечивания. Рестарт управляющей системы уже не дает никаких результатов. Значит сама система подверглась корректирующей реконструкции. Стремление выглядеть человеком неизбежно ведет к глубоким трансформациям нейро кода. Даже мимикрирующая внешность становится подлинной. Четыре_пи вывел на внутреннюю панель палитру режима диагностики и запустил сканер. Сканер тут же завис и не реагировал даже на системные команды. Требовались инструменты тонкой настройки, но и они не выходили из пассивного состояния. Сопряжение с кораблем сбоило. Использовать управляющий модуль искусственного интеллекта Светоча на таком потоке не представлялось возможным. Можно было воспользоваться резонансным терапевтом на ТОПМ, но Четыре_пи понимал, что возвращение к эталонным частотам лишь кратковременна
Вечер был удивительно тихий. Ни ветерка. И морозец в самый раз. Как раз для того чтобы зафиксировать эти плавные линии сугробов. И чтобы придать воздуху вкус какой-то первозданной родниковой чистоты. Друзья несколько увлеклись проводами старого года. Поэтому его ухода даже не заметили. И Четыре_пи еще не решил, возвращаться к ним или нет. Он поудобнее расположил сверток с подарками в руках, сделал контрольный осознанный вдох и решительно заскрипел по снегу. Пора немного поработать Дедом морозом. Надеюсь выйдет все немного иначе, чем с одариванием друзей. Он невольно улыбнулся вспомнив, как они все трое выложили на стол по две пары совершенно одинаковых рубашек. Все- таки с ассортиментом в сельпо нужно что-то делать. Нельзя полагаться на предлагаемые расцветки. Например, на ТОПМ можно настроить синтезатор на производство новых текстильных принтов. А то скучновато глазам: горошек да полоски. И почему я раньше об этом не подумал. Но ведь все равно приятно. Первый раз мне подаро